Агент из будущего - Браннер Джон - Страница 10

Очень интересно.

— Вы имеете в виду способ, при котором будто бы можно обучаться во сне? До сих пор я слышал только то, что он не действует.

— Думайте что хотите. — Дельгадо махнул на него рукой. — Для меня этого, во всяком случае, достаточно. Я буду использовать этот способ. Я неудовлетворен актерами, которые после репетиции ни на что не обращают внимания, и гипнопедия дает мне возможность повлиять на них так, как я этого хочу. Это все.

— Мануэль, мне не совсем ясно, что вы хотели сказать, — вмешался Близ-зард.

— Действительно не совсем ясно? — спросил Мюррей. — Послушайте. Пока я нашел магнитофоны под своей кроватью и под кроватями Гарри Гардинга и Хитер. Достаточно легкого нажатия на матрас, чтобы аппарат включился. Как только ложишься на кровать, лента начинает перематываться. Дельгадо утверждает, что это сделано для того, чтобы мы во сне заучивали свои роли при помощи постоянного повторения. Впрочем, какую роль нужно заучивать Гарри Гардингу, Дельгадо? Он талантливый художник, а не артист.

— Не слишком ли вы преувеличиваете все это, Мюррей? — осведомился Дельгадо. — Знаете ли, я не сам устанавливал эти магнитофоны. Они должны были наигрывать членам клуба тихую музыку, способствующую сну, и поэтому они установлены под всеми кроватями.

— На самом деле? Это невероятно по двум причинам. Во-первых, отсутствуют динамики, и во-вторых, ленты на катушках, очевидно, пусты.

— Ну и что из этого? — Дельгадо нетерпеливо взмахнул рукой. — Мюррей, эти магнитофоны давно не применялись. Я снова подключил их, чтобы проверить — а это возможно только в том случае, если перемотать ленту, что я и сделал. Само собой разумеется, ленты пусты! Динамики, которые вы так безуспешно искали, находятся внутри матрасов. Кроме того, вы, конечно, ничего не услышали бы, даже если на магнитофоны были бы поставлены обучающие катушки, потому что мой способ обучения — воздействие на подсознание, чтобы обучающийся не замечал этого влияния. Надеюсь, вам, Сэм, удастся убедить нашего друга в том, что относительно моего несколько необычного метода репетиции нет никаких оснований бить тревогу.

Близ-зард достал из кармана сигарету и механически откусил у нее кончик.

— Почему вы до сих пор ничего не сказали мне об этом, Мануэль? Эта идея интересна, но…

— Вы сами скоро заметите, как великолепно функционирует этот способ, — прервал его Дельгадо. — Я ничего не упоминал об этом потому, что заполучил эти магнитофоны совершенно случайно. Если бы не этот случай, вам пришлось бы достать мне дюжину магнитофонов, и мы тогда поговорили бы об этом. Стоит ли из-за этого так волноваться?

— Нет, вероятно, нет, — ответил Близ-зард. — Но чтобы избежать других недоразумений и неожиданностей, Мануэль, может быть, было бы лучше проинформировать других людей?

— Конечно, нет. — Дельгадо покачал головой. — Я только сожалею, что Мюррей случайно наткнулся на все это. Надеюсь, что восприимчивость его подсознания от этого не пострадала. Но это еще надо установить. Может быть, Мюррей позже увидит, что гипнопедия была необходима.

Черри только что вытащила из машинки последний лист бумаги. Стук клавиш внезапно смолк, и в комнате стало очень тихо.

— Готово, мистер Близ-зард, — сказала она.

— О, чудесно, — Близ-зард пошевелился. — Передайте мистеру Дельгадо последнюю страницу и можете идти в постель. У вас тоже все, Мюррей?

— Нет, ни в коем случае. Но я, возможно, пока удовлетворюсь этим.

Мюррей хотел сдержать свое обещание и поэтому постучал в дверь Хитер, чтобы рассказать девушке, что ему только что сказал Дельгадо. Но не получил никакого ответа; очевидно, Хитер уже спала. Он вернулся в свою комнату, еще раз осмотрел проволочную сетку на матрасе, обмотал носовой платок вокруг руки и потащил провод. Когда он его вытащил, перед ним лежало метров двадцать проволоки.

И больше ничего. Он не увидел никаких контактов. В матрасе не было динамика. Дельгадо солгал.

Какой цели мог служить магнитофон без динамика? Что он мог записывать, но, очевидно, не мог воспроизводить? И как? Он также не обнаружил никакого микрофона, только длинную проволоку.

Может быть, сама проволока представляла собой нечто вроде микрофона или динамика? Эта была единственная возможность, которая пришла ему в голову. Но он слишком мало разбирался в электронике, чтобы судить о том, может ли простая проволока воспроизводить или принимать звуковые волны…

Дьявол бы все это побрал! Мюррей перевернул матрас, расстелил на нем простыню и забрался под одеяло. Он долго лежал не в силах заснуть и спрашивал себя, зачем он связался со всем этим. Но потом он наконец заснул.

На следующий день у него не было возможности спросить Лестера Харкэма о магнитофоне, потому что троих остальных, которые знали об этом, казалось, это нисколько не заботило и они были заняты только своей работой. Хитер осведомилась о том, что он узнал, однако это, казалось, не заинтересовало ее; ей, очевидно, было достаточно того, что Дельгадо вообще дал какое-то объяснение, и она предпочла не задумываться о том, что автор мог сказать только полуправду.

К вечеру сам Мюррей был того же мнения. Под искусным руководством Дельгадо из множества высказанных идей постепенно рождались определенные формы. Нет, в этом не было никакого сомнения — этот человек был талантлив.

И несмотря на это…

Дельгадо на этот раз несколькими короткими словами закончил репетицию ровно в пять часов, а потом они вместе с Близ-зардом исчезли в двери в задней части сцены. Напряжение постепенно спало, и актеры уставились друг на друга, словно им только теперь стало ясно, что они находятся не в своем придуманном мире, а на сцене маленького театра. Потом они устало вздохнули и вышли наружу, чтобы пропустить в баре несколько глотков спиртного.

Джесс Отен остался сидеть за роялем, он в десятый раз пробовал своеобразное музыкальное сопровождение, которое ему никак не удавалось сочинить так, как он хотел. Гарри Гардинг с листком бумаги и рулеткой прошелся по сцене, чтобы отметить необходимое для декораций место. Лестер Харкэм, ответственный за хорошее освещение в зале, стоял в проходе между креслами и, задумчиво наморщив лоб, глядел на сцену. Мюррей двинулся с места и подошел к нему.

— У вас не найдется немного времени для меня, Лестер?

— Гммм? — Лестер, казалось, вернулся из каких-то далей. — О конечно, Мюррей. Что такое?

— Ну… — У Мюррея внезапно появилось чувство, что будет смешно снова рассказывать о Дельгадо и его магнитофонах. Поэтому он быстро сменил тему. — Послушайте, Лестер, это дело должно остаться между нами. Вам это понятно? Гарри предложил мне забрать у него стакан героина и сохранить для него, потому что он опасался того, что может принять чересчур большую дозу, когда ему станет невтерпеж. Лучший тайник — это телевизор, там он никогда не найдет своего зелья. Но задняя крышка аппарата в моей комнате просто не отвинчивается, а я не хочу ломать ее. Вы мне поможете в этом?

Лестер непонимающе уставился на Мюррея.

— Дружок, эта самая сумасшедшая просьба, которую я когда-либо слышал! — воскликнул он.

— Я понимаю это, — согласился Мюррей. — Я пришел к вам только потому, что вы единственный из нас, кто что-то смыслит в электронике.

— Верно, телевизоры я знаю. Я сейчас пойду с вами. Я только кое-что должен обсудить с Гарри.

— Ни слова об этом, Лестер! Он не должен знать, где…

— Хорошо! Хорошо! Я, в конце концов, не дурак. Подождите меня здесь, Мюррей. Эй, Гарри, я должен с вами поговорить! — Лестер пошел вперед к сцене.

«До сих пор все идет как надо, — подумал Мюррей. — Теперь можно перевести разговор непосредственно на магнитофоны». И ему было интересно, как Лестер будет реагировать на увертки Дельгадо.

— А, верно. Ничего сложного, но любителя должно отпугнуть. — Лестер нагнулся над телевизором, нащупал в кармане своей куртки разводной ключ и принялся за работу. — Что вы скажите обо всем этом, Мюррей? Дельгадо одаренный человек, не так ли?