Достигая уровня смерти - Брайт Владимир - Страница 7

«Костыль В. Вилли» спас нас от лёгкой и быстрой смерти, но потребовал за это невероятно высокую цену — начиная с этого момента, мы были обречены на долгую мучительную агонию.

Я вспомнил «Концентрация субтрансдивиального поля не опасна для «чистого» человека, а НОЙМа может настичь эффект обратной волны, в результате чего имплантаты, находящиеся внутри его тела, раскалятся».

Эти слова совершенно спокойно, между двумя сигаретными затяжками пробурчал весельчак Вилли.

Для него в сказанном не было ничего пугающего. Подумаешь — лабораторная мышь сдохнет в результате очередного эксперимента. Как говорится, пустяки, дело житейское. Но только не для тех, кто затрачивает массу сил, энергии, времени и денег, чтобы достать очередной имплантат, вживить его в тело, а потом пройти курс реабилитации, порой очень долгий и болезненный, затем привыкнуть к инородному телу, вживлённому в организм, а после всего вышеперечисленного ещё и научиться им грамотно пользоваться.

Я даже не упоминаю о том, что такие операции противоречат закону, который дал силам правопорядка чёткую установку: «Пленные НОЙМы нам не нужны».

И вот после всего этого мучительно долгого пути длиною в несколько лет — всего за одну секунду потерять все свои имплантаты и при этом остаться в живых.

Участь, которой не позавидует ни один участник страшной и глупой игры под названием MMORPG «Жизнь».

По большому счёту даже в самом диком кошмаре нельзя представить себе такую ситуацию, когда высокоуровневый НОЙМ скатывается, чуть ли не до первого уровня, не имея денег даже на элементарные имплантаты, не говоря о чём-то более существенном.

Грёбаное субтрансдивиальное поле грёбаного В. Вилли не просто раскалило имплантаты в теле индейца, оно их начисто уничтожило. И теперь нужна была немедленная операция по извлечению этих оплавленных кусков металла и пластика из организма Чарли.

И моего, кстати, тоже.

Эффект обратной волны разрушительным ураганом прошёлся по телу напарника, а остатками зацепил меня. Сейчас я не мог сказать точно, что конкретно вышло из строя, а что работает, но как бы то ни было, если в самое ближайшее время не извлечь повреждённые элементы из организмов — нам конец.

— Запасов антибиотиков и морфия, благодаря которым мы всё ещё дышим и не чувствуем обжигающей боли разрывающей внутренности, хватит на пару дней. — Я озвучил факты и без того известные Чарли. — Если до этого срока не удастся наскрести денег на операцию по удалению искорёженных имплантатов, лучше сразу пустить себе пулю в лоб, чтобы не мучиться.

Вместо ответа Чарли просто кивнул. Кроме всего прочего у него были повреждены голосовые связки. И ещё…

Ещё была серьёзная проблема с позвоночником — то ли заклинило, то ли сместило позвонки, так что как боевая единица он был даже не нулевым уровнем, а минусовым. Индеец мог более или менее нормально двигаться, но позвоночник — это такая хрупкая вещь. Одно неверное движение — и всё.

Одним словом, с какой стороны ни посмотри, получалось, что мы даже не по уши в дерьме, а на дне самого глубокого колодца, до отказа заполненного дерьмом.

И выбраться из этой мерзкой клоаки мы могли только при помощи очень крупной суммы наличных. Которых, к слову сказать, у нас не было. А то, что мы прихватили с собой кое-какие «запчасти» киборга, ровным счётом ничего не давало. Ни в голове, ни в руке охотницы не оказалось ни одного целого имплантата — всё было искорёжено и расплавлено до неузнаваемости.

Я всё ещё неподвижно лежал на грязном полу, бессмысленно вперив взгляд в почерневший от сигаретного дыма потолок, и думал. Мучительно размышлял, ища выход из безвыходной ситуации, пытаясь поймать чёрную кошку в тёмной комнате или…

Мысль пришла неожиданно.

Сначала она показалась настолько дикой, что я даже не решился озвучить её. Но затем, взвесив все «за» и «против», всё же сказал:

— Сразу и много наличных можно взять только в банке. Значит, нам ничего не остаётся, кроме как ограбить банк.

Взгляд Чарли настолько явно выражал его мысли, что он мог ничего не говорить вслух, всё и так было яснее ясного — напарник решил, что я тронулся. Сел на полярный экспресс, следующий до самой Гренландии, где стая весёлых оленей водит рождественские хороводы в ожидании Санта-Клауса и санок, доверху набитых подарками.

— К-как т-ты с-с-себе эт-т-то п-представляешь? — вежливо поинтересовался он, прежде чем поставить окончательный диагноз.

— Я знаю, что ты сейчас подумал. Может быть, в твоих мыслях даже есть определённый резон, но всё-таки я не сошёл с ума от передозняка. Более того, у меня имеется неплохой план.

— И к-какой же?

— Никто не в курсе того, что мы стали беспомощны, как младенцы. Ведь так?

— Д-да. И ч-ч-то с т-того?

— Значит, для всех мы по-прежнему тридцать третий и тридцать шестой уровни. А из этого вытекает, что можно вступить в альянс с кем-то, кто захочет взять банк.

— Т-ты п-предлага-аешь п-продаться к-к-клану? — В его заикающемся голосе слышалось неподдельное отвращение.

Каждый живёт в этом мире по собственным правилам и понятиям. Кто-то является одиночкой по своей сути, а другой чувствует себя спокойно и уверенно только в стаде. Уже в самом начале этой бесконечной лишённой всякого смысла войны с бездушной системой НОЙМы стали организовывать кланы. Можно было бы назвать этот процесс просто — создание бандформирований, но такой термин не отражал бы в полной мере происходящее. Крестовые походы, если говорить по большому счёту, тоже были не чем иным, как походом мародёров в чужие земли за несметными богатствами. Однако они имели под собой некую идеологическую основу, что в конечном итоге ставило их на порядок выше просто грабительских набегов. Так же обстояли дела и с кланами, которые являлись сообществами людей, старающихся совместными усилиями достичь каких-то определённых целей. В нашем случае — элементарно выжить. По своей сути идея была неплохой и на начальном этапе даже многим помогла, но в конечном итоге всё скатилось к обычной диктатуре. Вступающий в клан, несомненно, приобретал ряд преимуществ недоступных одиночке, но в то же время становился полностью зависимым от приказов верхушки.

Нет, определённо кланы были не для всех. И уж тем более не для таких людей, как мы с Чарли.

Поэтому нет ничего удивительного, что индейца перекосило от неприязни, когда он спросил меня про кланы.

— Нет, я не предлагаю продаться клану, потому что мы оба прекрасно знаем — это билет в один конец. Я думаю, мы могли бы заключить временный альянс с парой-тройкой НОЙМов которым, так же как и нам, срочно нужны наличные.

— Б-банки у-уже д-давно н-н-никто н-н-не г-г-г-грабит. — Наверное, от волнения он стал заикаться ещё больше.

— Знаю, что не грабят, потому что они хорошо охраняются, но, во-первых, это наш единственный шанс, во-вторых, всегда найдётся пара ребят готовых рискнуть головой ради крупного куша, а в-третьих, мы возьмём в долю Дядюшку Тома.

Чарли посмотрел на меня с сожалением как будто только что полностью уверился в своём прежнем диагнозе, но ничего не сказал. Потому что если честно — говорить тут особо было нечего. Дядюшка, конечно, не являлся дьяволом во плоти, но очень сильно на него смахивал.

Глава 4

Три часа — совершенно не тот срок, за который можно отойти от двухдневного постнаркотического кошмара. Однако если употребить пару доз «Белого Джонга» — психостимулятора изобретённого в подпольных азиатских лабораториях, то можно почувствовать себя достаточно бодро даже с пулей в голове.

Это средство прекрасно справлялось со множеством проблем (в том числе и с заторможенностью вызванной морфием) вот только имело один неприятный побочный эффект — порождало чудовищные глюки порой неотличимые от реальности.

До сегодняшнего дня мне не доводилось пробовать эту дрянь. Но времена меняются. Когда весь мир играет против тебя колодой краплёных карт, а в теле находятся куски развалившихся имплантатов — особого выбора нет.