Достигая уровня смерти - Брайт Владимир - Страница 43

В дурацкой затее полоумного оператора не было никакого смысла. Если бы командование всерьёз полагало что киборги решат прорваться низом, то предприняло бы определённые меры. Но вся эта череда взрывов носила скорее отвлекающий характер и была призвана распылить силы полиции. Разумеется, соседние дома держались под контролем спецназа, и этот ушлый тип, считающий себя самым умным, на самом деле ничего там не найдёт, кроме нескольких солдат. Но объяснять это бесполезно — пока представитель телеканала лично не убедится в бессмысленности своей затеи, он не успокоится.

Полицейский был абсолютно прав. Оператор был из тех, кто не останавливается, пока лично не убедится в правоте или ошибочности своего предположения. Охота за сенсацией или особо удачным кадром — в чем-то сродни погоне за сокровищами. Сумасшедшая волна золотой лихорадки накрывает тебя с головой, после чего какие бы то ни было доводы разума перестают действовать.

«Дома стоят вплотную, значит НОЙМы наверняка попытаются перейти в соседнее здание, — размышлял он. Глаза его лихорадочно заблестели. — Единственное, что невозможно угадать, — с какой стороны они выйдут».

Он всё ещё сомневался, не зная, на какой версии остановиться, но в этот момент прогремел очередной взрыв, взметнувший из-под земли струю ревущего пламени.

Извержение огненной струи не просто выглядело чрезвычайно эффектно, но и придавало сцене с полуразрушенным зданием некую законченность, которая отсутствовала до этого момента.

— Супер! Просто супер! — Не удержался от восторженного возгласа человек с камерой, остановившись, чтобы снять происходящее.

«Больной! — почти одновременно подумали оба полицейских, но не стали озвучивать свои мысли. — Закинь его в ад — он и там будет чувствовать себя, как рыба в воде, снимая всё подряд».

Если до сих пор оператор не мог решить, с какой стороны беглецы попытаются прорваться, то теперь все сомнения исчезли — именно с той, которая находится рядом с пылающим факелом.

Этот огненный знак являлся неким высшим символом, если хотите, перстом судьбы, указывающим её избраннику верное направление.

Если бы этот человек знал, к чему приведёт его выбор, то непременно отказался бы от своей затеи.

Но, во-первых, он этого не знал, а во-вторых, словно опьянённая погоней борзая, не мог остановиться или свернуть в сторону.

Уже на ходу его окликнул молодой практикант, имени которого оператор не знал, потому что видел всего лишь раз, да и то мельком.

— Можно с вами?

«Щенок, а уже чует, где пахнет жареным, — с удовлетворением отметил журналист. — Сразу видно: из нашей породы».

И не тратя лишнего времени на разговоры, коротко кивнул.

— Давай.

Одна короткая перебежка привела их к подъезду, а потом и на лестницу, ведущую в подвал.

Туда, где находилось преддверие ада, а уполномоченному представителю двенадцатого канала предстояло доказать, что даже в этом ужасном месте он будет чувствовать себя, как рыба в воде.

В подвале, куда спустилась телегруппа в сопровождении двоих полицейских, дежурил боец спецназа. Увидев его, оператор испытал разочарование: он-то был уверен, что его блестящая идея не пришла в голову представителям силовых структур.

Впрочем, события продолжали развиваться с такой головокружительной быстротой, что человек с камерой недолго оставался в плохом настроении — очередной взрыв, прогремевший совсем рядом, наглядно подтвердив его догадку о том, что НОЙМы пойдут на прорыв именно в этом месте.

— Нахожусь в подвале соседнего дома. — Связь была не слишком хорошей, но картинка проходила и его слышали. — Только что взрывом разрушило стену, разделяющую подвалы зданий. По всей вероятности, киборги сейчас попытаются прорваться.

— Какого хрена мы не укомплектовали репортёрами всех операторов? — в сердцах выругался режиссер, но быстро отбросил в сторону эту мысль.

Главное, чтобы была картинка, остальное — дело техники. Диктор, сидящий в студии, может сработать так чисто, что зрители даже не поймут, находится ли он на месте горячих событий или нет.

— Комментируй всё, что видишь. — Прямая трансляция шла в эфир с семисекундной задержкой, поэтому у режиссёра оставалось достаточно времени на правку материала.

— Тридцать-сорок метров по прямой — брешь в бетонной стене. Мы пока в безопасности, но если киборги выйдут…

Камера дала увеличение, и стало видно, как из пролома в стене появилась человеческая фигура.

— Они выходят! — Один полицейский в ужасе попятился назад, другой оказался более мужественным, передав по рации информацию о прорыве киборгов.

Боец спецназа занял позицию недалеко от оператора, приготовившись открыть огонь. Он тоже связался с начальством и теперь ожидал приказа о начале атаки или об отходе.

«НОЙМы, походя, порежут нас на мелкие кусочки и даже не заметят этого, — не переставая снимать, совершенно равнодушно подумал оператор, будто речь шла не о нём, а о постороннем человеке. — И эта единственная винтовка ничего им не сделает, потому что они — пуленепробиваемые монстры, а не люди. Надо бежать. Спасаться, пока не поздно. Выбросить из головы всю эту чушь о единственном кадре, способном вознести человека на самую вершину телевизионного олимпа и о прочей ничего не значащей ерунде. Надо бежать!!!»

Но голос разума оказался бессильным перед ослепительным блеском золотой лихорадки. Словно загипнотизированный, человек продолжал снимать, хотя и не питал никаких иллюзий насчёт того, что можно избежать встречи с неизбежным.

— Уходим! — Солдат спецназа, получив приказ отходить, потянул за рукав оператора, продолжавшего запечатлевать на камеру происходящие события.

— Да. Да. Один момент.

Только сейчас медленно двигающийся НОЙМ вышел на освещённое пространство, и стало хорошо видно, что он тащит за волосы тело.

— Крупный план лица киборга и сразу же — его несчастной жертвы! — приказал режиссёр.

— Уходим! — более настойчиво повторил боец, который не собирался строить из себя героя, красиво умирая перед объективом телекамеры.

— Без меня, — отмахнулся оператор, уже принявший окончательное решение остаться, так как, во-первых, узнал «жертву» — ту самую тварь, которая хладнокровно расстреливала распростёртых на земле людей. А во-вторых…

Во-вторых, НОЙМ, тащивший за волосы свою подружку, двигался очень медленно и неуверенно, как будто был контужен взрывом или вообще ничего не видел.

— Крупный план лица мужчины! — направление мыслей режиссёра совпадало с выкладками его подчинённого.

— Да он же ничего не видит! Тыкается в стену, словно слепой щенок, и еле идёт! — Оператор с трудом подавил радостный крик, как будто боялся спугнуть неожиданную удачу.

— Что?! — Боец собиравшийся было уходить, остановился. — Что ты сказал?

— Мужчина слепой, девчонка без сознания. Если хочешь, иди наверх — и упусти единственный шанс в жизни стать героем, собственноручно завалившим пару НОЙМов.

Оператору было наплевать, станет этот парень героем или нет. Единственное, что он знал наверняка, если сейчас боец уйдёт, а вместо него появиться тяжеловооружённая штурмовая группа, то ему ничего не дадут снять. И тот «единственный и неповторимый кадр», ради которого он был готов практически на всё, пройдёт мимо него.

— У тебя же есть оптика на винтовке! — не отрываясь от камеры, сквозь плотно сжатые от зубы произнёс он. — Посмотри сам.

Расстояние было не слишком большим, поэтому даже невооружённым глазом было видно, что с НОЙМом что-то не так.

— Да. Точно. Он абсолютно не ориентируется в пространстве! Подтверждаю, киборг ничего не видит. Есть — оставаться на месте!..

— Что они говорят? — Оператор продолжал безостановочно снимать.

— Пришлют ещё двоих для проверки информации. Приказали оставаться на позиции.

«Эти идиоты военные даже не додумались включить телевизор, а ведь там всё прекрасно видно», — отметил про себя телевизионщик, в глубине души которого стремительно разрасталось предчувствие: он находится в нескольких мгновениях от своего лучшего кадра.