32.01. Безумие хаоса - Брайт Владимир - Страница 11

– Я в курсе событий. Что конкретно вы предлагаете? – Коррел даже не пытался скрыть, что ему неприятен этот разговор.

«Дорогой генерал, вывод напрашивается сам собой», – хотел было произнести Зет, но в последний момент сдержался и ответил более нейтрально:

– Эти люди представляют потенциальную опасность и должны быть ликвидированы.

– Вы уверены в своих выкладках?

– Безусловно. Около двадцати минут назад из-за чьей-то преступной глупости мы чуть было не потеряли Чужого – единственную слабую зацепку, способную привести нас к решению проблемы вселенского катаклизма. Пройдет еще полчаса, и не исключена вероятность, что сюда ворвутся части военных спецподразделений, чтобы арестовать либо просто-напросто уничтожить всех причастных к данной организации.

– Части специального назначения подчиняются лично мне. – В голосе генерала слышалась плохо скрываемая ирония – эти гражданские постоянно везде и во всем видят заговоры, перевороты и старый дряхлый призрак военной хунты.

– Это высшие военные чины подчиняются непосредственно генералам, а все остальные – только своим командирам. Если через пять минут какой-нибудь полковник или даже майор, сославшись на несуществующую директиву, прикажет вверенной ему части взять штурмом определенный объект, то я не думаю, что у него возникнут какие-либо трудности.

– Это в принципе невозможно...

– Коррел, в данном случае речь идет не о частной инициативе, а о задаче, поставленной перед частями с ведома генерального штаба. – Зет слишком устал, чтобы скрывать сквозящее в голосе раздражение. – Приказ об уничтожении Чужого вышел из недр базы «Полинава», но отдавший его полковник или генерал сделал это не из личной прихоти, а следуя установке, полученной свыше. Поэтому, вместо того чтобы объявлять гражданскую войну и устраивать штурм наших военных баз, я предлагаю вам простое и конкретное решение: быстро и тихо ликвидировать людей, мешающих нам спасти этот сумасшедший во всех отношениях мир.

– А вы отдаете себе отчет в том, – от металлических оттенков, звучавших в голосе генерала, веяло явной угрозой, – что физическое устранение фигур подобной величины может вызвать непредсказуемый резонанс? Одно дело – убрать с Доски короля преступного мира, и совершенно другое – группу людей, напрямую отвечающих за безопасность страны.

– Генерал, мы уже около суток находимся в состоянии тотальной войны. Причем не просто локального конфликта, а глобальной битвы, результатом которой будет либо победа, либо смерть, Причем смерть не отдельных представителей нашего мира, а абсолютно всех без исключения людей. И три с половиной миллиона гражданских, которые сгорели в термоядерном смерче, накрывшем Таллоу, отдали свои жизни не для того, чтобы горстка тупых и никчемных военных, возомнивших себя хозяевами жизни, пыталась вмешаться в войну, правил которой они не только не знают, но даже не могут хотя бы отдаленно представить.

– Так, может быть, стоит попытаться им объяснить ситуацию?

– Коррел... – Было явственно видно, что аналитик устал от этого затянувшегося разговора. – Информаторы, снабдившие данными ваших коллег из генерального штаба, может быть, не сообщили своим хозяевам все детали, но наверняка хотя бы в общих чертах обрисовали сложившуюся ситуацию. И если даже после всего этого было принято решение устранить Чужого, значит, люди, ответственные за этот приказ, в полной мере осознавали последствия своих действий. Что приводит нас к началу разговора. Если мы с вами все еще хотим попытаться спасти этот мир, то необходимо избавиться от всех потенциально опасных фигур, имеющих достаточно власти и влияния, чтобы встать на нашем пути.

Разумеется, доводы аналитика были более чем убедительны, но в глубине души генерал все еще сомневался. За истекшие сутки все его представления о долге, чести, порядочности и кодексе военной службы были смяты и отброшены в сторону. Но прошло еще слишком мало времени, чтобы он сумел смириться с крушением былых идеалов, составлявших чуть ли не первостепенный смысл всей его жизни.

– Вы уверены, что другого выхода нет? – На этот раз голос Коррела прозвучал неестественно глухо.

– Абсолютно.

– Когда приступать к операции?

Дальнейшие споры и пререкания были бессмысленны. Рубикон был перейден во второй раз за неполный день, и в глубине души генерала поселилась гнетущая, бездонная, как свежевырытая могила, высасывающая силы и отравляющая разум пустота.

– Как только поступит достоверная информация о том, кто именно стоит за вылетом вертолета с базы «Полинава». Я думаю, об этом мы узнаем в течение ближайших двух часов. И еще... – Зет выдержал паузу. – В операциях подобного рода, разумеется, не принято давать советы, но я настоятельно рекомендовал бы задействовать на этом задании не многочисленную команду специального назначения, а человека полковника Фабела под кодовым именем Зеро...

У Коррела не было ни сил, ни желания продолжать этот разговор.

– Вы знаете, как меня найти, – коротко произнес он, после чего развернулся и на плохо сгибающихся ногах, походкой испорченного деревянного солдатика покинул стены этого жуткого, насквозь пропахшего смертью кабинета.

Отравленные семена, посеянные в его душе после уничтожения Таллоу, давали бурные всходы, заполняя все вокруг.

– Пустота, – пробормотал генерал, проходя мимо стола, за которым обычно сидел секретарь Зета. – Кругом одна бесконечная пустота...

5

Одни приходят в этот мир с задатками музыкантов или поэтов, ученых или просветителей, другие – словно чистый лист бумаги: что на нем напишет судьба или окружение, то в конечном итоге и выйдет. Зеро же родилась убийцей, и это было уже изначально заложено в ее генах: отец, законченный садист и насильник, успевший начисто выпотрошить четырнадцать человек, прежде чем его поймали и совершенно заслуженно поджарили на электрическом стуле; мать – потомственная алкоголичка с ярко выраженными шизофреническими наклонностями. При таком раскладе было бы глупо обвинять ребенка в том, что с самого раннего детства насилие и жестокость прочно вошли в его сознание, вытеснив даже те крохи светлого и чистого, которые можно было хотя и с трудом, но все же найти в мрачных и неприступных, словно средневековая крепость, стенах детского приюта.

Видимо, эти же сумасшедшие гены были ответственны за то, что к двенадцати годам она уже Точно знала, что обладает способностями и возможностями, недоступными обычным смертным. Во-первых, девочке с легкостью удавалось менять свое обличье – нужно было только закрепить в сознании лицо и внешние данные человека, в которого она хотела бы перевоплотиться, после чего дело было за малым: на периферии сознания удерживать слепленный образ, и тогда абсолютно все вокруг были уверены в том, что перед ними не маленькая угрюмая девочка, а тот или та, в кого этот удивительный ребенок в данный момент трансформировался.

А во-вторых, при сильном эмоциональном напряжении Зеро была способна вызывать спонтанное возгорание вещей или предметов. С возрастом она научилась использовать этот дар, полностью подчинив огненную стихию своему контролю. Единственное, чего ей так и не удалось, – совмещать выбранную личину с голосом человека, в которого она собиралась перевоплотиться. Пока она молчала, все было в порядке, но как только начинала говорить, мираж рассеивался и иллюзионистка становилась сама собой – маленькой нелюдимой девочкой, обладающей удивительным и пугающим даром манипулировать чужим сознанием.

У нее было много возможностей, но свое первое убийство Зеро совершила только в неполных тринадцать. Мистер Палтин – толстый похотливый директор приюта, – используя свою неограниченную власть вкупе с вполне реальными угрозами, склонял четырнадцати-пятнадцатилетних девочек к сожительству. Это было давно устоявшимся правилом, прихотью рабовладельца, против которой было абсолютно бесполезно возражать или бороться. Но девочка по имени Люси была новенькой и совершенно не знала местных законов. Ее чистое, невинно-детское сознание было бесконечно далеко от печальной и невыносимо жестокой прозы жизни. Поэтому мистеру Палтину пришлось для начала основательно избить несчастную, чтобы потом уже ее изнасиловать.