Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Наследие Темного Меча - Уэйс Маргарет - Страница 43


43
Изменить размер шрифта:

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Скругленная выпуклость на рукояти в сочетании с длинной шеей самой рукояти, короткими, грубыми ручками перекрестья и узким телом клинка превращали оружие в отвратительную пародию на человеческое существо.

«Рождение Темного Меча»

Мне пришло в голову, что я могу пропустить первую встречу моего господина и Джорама, и испуг побудил меня карабкаться вверх по лестнице гораздо проворнее, чем я от себя ожидал. Добравшись до верхней площадки, я немного отдышался. Наступил вечер, стемнело, и в жилище Джорама зажгли свет. Большая часть здания осталась темной, а по свету в окнах я определил, какие комнаты занимает семейство.

Войдя в ближайшую к освещенным окнам дверь, я прошел по полутемному коридору в помещение, которое в прежние времена было, по-видимому, спальней. Раньше здесь жили молодые каталисты, обучавшиеся в Купели. В главный коридор выходило множество дверей, за которыми скрывались маленькие отдельные комнаты. Мебель этих келий была весьма скудной: кровать, стол и умывальник. От холодных стен веяло печалью, которая поселилась в этом месте, когда из него ушла жизнь.

Из коридора не было видно света в комнатах Джорама; я увидел его снова, лишь выйдя в большую комнату, которая, наверное, раньше служила обеденным залом. Из-за двери слева от меня доносились голоса. Из холода и темноты я вышел к теплу и свету. Кухня, в которой когда-то готовили еду для нескольких сотен человек, для семьи Джорама стала не только кухней, но и гостиной.

Я сразу понял, почему они выбрали именно эту комнату. Огромный каменный очаг согревал и освещал помещение. Двадцать лет назад, когда в Купели бурлила жизнь, маги, нанятые каталистами, разводили в очаге волшебный огонь, чтобы готовить еду и обогревать здание. Джорам никогда не владел магией, поэтому он попросту рубил дрова и топил ими печь. Пламя плясало в очаге, потрескивали дрова, дым и искры улетали в трубу над очагом. Я обрадовался теплу: на улице после захода солнца заметно похолодало.

Сарьон и Гвендолин сидели возле огня. Гвен, бледная и молчаливая, смотрела на пламя, иногда со страхом и надеждой поглядывая в дальний угол комнаты. Сарьон вдруг встал и принялся бесцельно бродить по комнате, не находя себе места от волнения. Потом, так же внезапно, он снова сел у огня. Джорама видно не было. Я испугался, что он вообще не захочет увидеться с отцом Сарьоном. Для моего господина это стало бы тяжелым ударом. Элиза вошла в комнату почти одновременно со мной, только через другую дверь.

— Папа приветствует вас, отец Сарьон, — сказала она, подойдя к каталисту, который поднялся ей навстречу. — Пожалуйста, садитесь и подождите его. Он пошел мыться и переодеваться. Скоро он присоединится к нам.

Я обрадовался, а Сарьон явно почувствовал облегчение. Гвендолин засуетилась и, сказав, что мы, наверное, проголодались, занялась приготовлением ужина. Я заметил, что Элиза плакала, хотя она очень постаралась скрыть следы слез.

Она предложила мне умыться, и я, с радостью согласившись, пошел вслед за девушкой. За нами внимательно следил старенький плюшевый медвежонок с оранжевой ленточкой на шее. Он сидел на маленьком детском стульчике, а когда мы проходили мимо, медвежонок шевельнулся и упал со стула, прямо носом в пол.

— Бедный Тедди! — весело сказала Элиза. Она подняла медвежонка и поцеловала его в вытертую макушку, а потом снова усадила на детский стул. — Веди себя хорошо, Тедди, и получишь на ужин хлеб с медом.

Оглянувшись на медвежонка, я увидел на его мордочке самодовольную ухмылку Симкина.

Элиза провела меня в семейную спальню — как она сказала, эти комнаты раньше занимали высокопоставленные каталисты. Они были гораздо просторнее и удобнее тех маленьких келий, мимо которых я недавно проходил. Потом мы с Элизой пошли дальше, и девушка, открыв дверь в конце коридора, сказала:

— Это твоя спальня.

В маленьком очаге горел огонь. Кровать была застелена чистым, свежим бельем, от которого пахло лавандой. Пол явно только что подметали. Мой рюкзак лежал возле кровати, а на ночном столике стояли кувшин с горячей водой и таз. Элиза объяснила мне, где находится уборная.

— Можешь не спеша привести себя в порядок, — сказала она. — Папа купается долго, а по вечерам он еще и плавает. Он не выйдет к ужину раньше чем через полчаса.

Элиза была так же бледна и встревожена, как и ее мать. Она улыбнулась только раз — когда поднимала Тедди, но и эта улыбка быстро угасла. Девушка уже собиралась уходить, когда я остановил ее.

«Пока у нас есть время, расскажи мне о Тедди», — написал я в своем электронном блокноте.

Элиза снова заулыбалась.

— Я уже говорила, что нашла его в детской. Потом я брала его с собой везде, куда бы ни пошла — пасти овец вместе с папой, работать в саду или стирать белье вместе с мамой. Ты, наверное, подумаешь, что это глупо, — ее щеки слегка порозовели, — но я как будто помню, как Тедди рассказывал мне сказки — об эльфах и великанах, о драконах и единорогах. — Она рассмеялась. — Наверное, я сама выдумывала эти сказки и рассказывала их Тедди, хотя у меня такое странное ощущение, как будто все было как раз наоборот. А ты как думаешь?

Не помню, что я ей ответил. Кажется, написал, что у одиноких детей очень живое воображение. А что еще я мог сказать? Не мое это было дело — рассказывать ей правду о Симкине!

Элиза согласилась со мной. А когда она уже повернулась к двери, то снова задержалась.

— Теперь, когда я вспомнила… Знаешь, некоторые сказки было довольно страшные. Про герцогиню, оторвавшую себе голову, и как потом ее голова попала в суп, про графа, которого по ошибке похоронили живьем, и о том, как королева эльфов захватывает мужчин в плен и превращает их в своих рабов. Каким же мерзким бесенком я была в детстве!

Она снова засмеялась и вышла из комнаты, закрыв за собой дверь.

Непредсказуемый и ненадежный, Симкин вполне мог доставить людям немало неприятностей своими шутками, и все ради собственного развлечения. Меня поразило, что Джорам и Гвендолин — в особенности Джорам, который прекрасно знал, что представляет собой Симкин, — позволили ему стать товарищем детских игр своей дочери. Однако Симкин все-таки не навредил ей и даже оставил по себе приятные — хотя и несколько странные — детские воспоминания.