Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

Баллада Рэдингской тюрьмы

Уайльд Оскар

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

Баллада Рэдингской тюрьмы - Уайльд Оскар - Страница 1

Изменить размер шрифта:

Оскар Уайлд

Баллада Рэдингской тюрьмы

Памяти Ч. Т. В., бывшего кавалериста Королевской Конной гвардии. Скончался в тюрьме Его Величества Рэдинг, Беркшир, 7 июля 1896 года.

Он больше не был в ярко-красном,

Но он обрызган был

Вином багряным, кровью алой,

В тот час, когда убил,-

Ту женщину убил в постели,

Которую любил.

В одежде серой, в сером кепи,

Меж тех, кто осужден,

И он гулял походкой легкой;

Казался весел он;

Но не знавал я, кто смотрел бы

Так жадно в небосклон.

Да, не знавал я, кто вперял бы

Так пристально глаза

В клочок лазури, заменявший

В тюрьме нам небеса,

И в облака, что проплывали,

Поставив паруса.

Я также шел меж душ страдальных,

Но круг другой свершал.

Я думал о его поступке,

Велик он или мал.

Бедняге в петле быть,- за мною

Так кто-то прошептал.

О, Боже! Словно закачались

Твердыни стен кругом,

И небо налегло на череп,

Как огненный шелом.

Я сам страдал, но позабыл я

О бедствии своем,

Я знал одно: с какою мыслью

Он между нас идет,

И почему он смотрит жадно

На ясный небосвод.

Он ту убил, кого любил он,

И вот за то умрет.

- -

Возлюбленных все убивают, –

Так повелось в веках, –

Тот – с дикой злобою во взоре,

Тот – с лестью на устах,

Кто трус-с коварным поцелуем,

Кто смел – с клинком в руках!

Один любовь удушит юной,

В дни старости-другой,

Тот-сладострастия рукою,

Тот – золота рукой,

Кто добр – кинжалом, потому что

Страдает лишь живой.

Тот любит слишком, этот-мало;

Те ласку продают,

Те покупают; те смеются,

Разя, те слезы льют.

Возлюбленных все убивают, –

Но все ль за то умрут?

- -

Не всем палач к позорной смерти

Подаст условный знак,

Не все на шею примут петлю,

А на лицо колпак,

И упадут, вперед ногами,

Сквозь пол, в разверстый мрак.

Не все войдут в тюрьму, где будет

Следить пытливый глаз,

Днем, ночью, в краткий час молитвы

И слез в тяжелый час, –

Чтоб узник добровольной смертью

Себя от мук не спас.

Не всем у двери в час рассветный

Предстанет страшный хор:

Священник, в белом весь, дрожащий,

Судья, склонивший взор,

И, в черном весь, тюрьмы Смотритель,

Принесший приговор.

Не всем придется одеваться

Позорно впопыхах,

Меж тем как ловит грубый Доктор

В их нервных жестах страх,

И громко бьют, как страшный молот,

Часы в его руках.

Не все узнают муки жажды,

Что горло жжет огнем,

Когда палач в своих перчатках,

Скользнув в тюрьму тайком, –

Чтоб жажды им не знать вовеки,

Окрутит их ремнем.

Не все склонят чело, внимая

Отходной над собой,

Меж тем как ужас сердца громко

Кричит: ведь ты живой!

Не все, входя в сарай ужасный,

Свой гроб толкнут ногой.

Не все, взглянув на дали неба

В окно на потолке

И, чтобы смерть пришла скорее,

Молясь в глухой тоске,

Узнают поцелуй Кайафы

На трепетной щеке.

Он шесть недель свершал прогулку

Меж тех, кто осужден.

В одежде серой, в сером кепи,

Казался весел он.

Но не знавал я, кто смотрел бы

Так жадно в небосклон.

Да, не знавал я, кто вперял бы

Так пристально глаза

В клочок лазури, заменявший

В тюрьме нам небеса,

И в облака, что плыли мимо,

Раскинув волоса.

Рук не ломал он, как безумец,

Что посреди могил

Дитя обманное-Надежду-

Охотно б воскресил;

Он лишь глядел на высь, на солнце

И воздух утра пил.

Рук не ломал он и не плакал,

Приняв, что суждено,

Но жадно пил он солнце, словно

Таит бальзам оно,

И ртом открытым пил он воздух,

Как чистое вино.

Шло много там же душ страдальных,

Я с ними круг свершал,

Мы все забыли наш проступок,

Велик он или мал,

За тем следя, угрюмым взором,

Кто петли, петли ждал.

И странно было, что так просто

Меж нами он идет,

И странно было, что так жадно

Он смотрит в небосвод,

И странно было, что убил он

И вот за то умрет.

- -

Листвой зеленой дуб и клены

Веселый май дарит,

Но вечно-серый, любим виперой,

Проклятый столб стоит,

На нем плода не жди, но кто-то,

Сед или юн, висит.

Стоять высоко-всем охота,

Высь всех людей зовет,

Но без боязни, в одежде казни,

Кто встретит эшафот?

Кто смело бросит взгляд, сквозь петлю,

Последний в небосвод?

Плясать под звуки скрипок сладко,

Мечта и Жизнь манят;

Под звуки флейт, под звуки лютен

Все радостно скользят.

Но над простором, в танце скором,

Плясать едва ль кто рад!

Прилежным взглядом, ряд за рядом,

Следили мы за ним,

И каждый думал, не пойдет ли

И он путем таким.

Слепорожденным, знать не дано нам,

Не к Аду ль мы спешим.

И день настал: меж Осужденных

Не двигался мертвец.

Я понял, что на суд, в застенок,

Предстал он, наконец.

Что вновь его увидеть в мире

Мне не судил Творец.

Мы встретились, как в бурю в море

Разбитые суда, –

Друг с другом не промолвив слова

(Слов не было тогда),

Ведь мы сошлись не в ночь святую,

А в горький день стыда,

Двух проклятых, отъединяя нас

От жизни скрип ворот;

Весь мир нас выбросил из сердца,

Бог – из своих забот;

Попались мы в силок железный,

Что грешных стережет.