Первые шаги по Тропе: Злой Котел - Чадович Николай Трофимович - Страница 42

– Ты бы это жрать не стал, – резко ответил он.

Такая привередливость меня возмутила. Сейчас я, наверное, съел бы и жареную крысу. Если с солью, конечно.

– Но я имею право знать, что там было?

– Мясо, – обронил он все в той же дерзкой манере.

– Так я и знал, – слюна непроизвольно наполнила мой рот. – А чье?

– Вещуна! – почти выкрикнул он. – Такого же, как и я. Но уже разделанного на части по всем мясницким правилам. Окорока отдельно, грудинка отдельно!

– Вот черт! – вырвалось у меня. – Зря мы этих гадов пощадили. Ох, зря! Их же сонных можно было голыми руками брать. Хотя бы отстегали для острастки.

– Ты сам что больше всего любишь кушать? – вещун глядел на меня прямо-таки со вселенской тоской.

– Больше всего? Пирожки с капустой.

– Если тебя отстегать, ты их разлюбишь?

– Нет, но в следующий раз подумаю, стоит ли рисковать.

– А они думать еще не научились. Какой с них спрос? И силой тут ничего не изменишь… Проклятый мир! – в таком расстройстве чувств я его давно не видел.

Впрочем, вещун быстро взял себя в руки и, попросив самый длинный из кремниевых ножей, вырезал квадратик мха, очень пригодившийся для моего догорающего костра. Под мхом обнаружился верхний слой почвы, чем-то похожий на черствую хлебную корку.

Вещун снял и его, приложив на сей раз куда более заметное усилие. Я внимательно наблюдал за всеми действиями моего приятеля и прикидывал в уме, что именно он собирается выкопать – колодец для бактриана, выгребную яму для меня или могилу для своего расчлененного соплеменника.

В итоге ни одно из этих предположений не подтвердилось. Из образовавшегося углубления вещун достал кусок пористой сырообразной массы, быстро синеющей на воздухе, и протянул его мне.

– На поешь. Только сначала поджарь.

– Ты хочешь накормить меня землей? – каюсь, но сначала я подумал, что пережитое потрясение плохо повлияло на его голову.

– Это не земля. Тебе случалось пробовать грибы?

– Много раз.

– Вот это и есть кусочек гриба. Конечно, он не из тех сортов, которые подают к столам гурманов, но голод все же утоляет.

Оказалось, что все мы находимся сейчас на шляпке огромного гриба, правда, на самом ее краешке. Территория, занимаемая этим грибом, превышала некоторые соседние страны, а его ножка уходила глубоко-глубоко под землю.

Сверху на шляпке рос мох, гнездились птицы, водились мелкие зверьки, но все эти существа были лишь безвредными нахлебниками, попавшими сюда из внешнего мира.

Автохтонная жизнь, изначально присущая грибу, кипела где-то в его недрах. Там соки земли превращались в съедобную плоть, там водились загадочные создания, известные лишь по россказням, там таились неведомые силы, приманивающие к грибу дождевые тучи и заставляющие воздух над ним сиять волшебным светом.

С грибом были связаны и другие загадки. По словам вещуна, некоторые племена, позарившиеся на дармовую кормежку, селились возле него и какое-то время не знали горя. Правда, дети у этих счастливцев рождались все реже и реже, в результате чего племя благополучно вымирало, продолжая пребывать в сытости и довольстве. Естественно, что такие случаи порождали самые невероятные слухи.

Всего в Злом Котле было известно семь таких грибов, всегда находившихся на разных стадиях развития. Если один достигал зрелости, о чем, кроме всего прочего, свидетельствовало интенсивное сияние над ним, другой уже начинал понемногу стареть, третий интенсивно разрушался, четвертый представлял собой озеро зловонной жижи, пятый еще только начинал формировать молоденькую шляпку, шестой находился в фазе возмужания, седьмой заканчивал ее и так далее – цикл за циклом, цикл за циклом.

На словах все это происходило, конечно, быстро, но на деле каждый период в жизни гриба длился так долго, что в соседних мирах успевало смениться несколько поколений живых существ.

– Сейчас я загадаю тебе одну загадку, – сказал вещун. – Только слушай внимательно. Обитель нашей королевы находится по другую сторону гриба. Как бы ты стал туда добираться – напрямик, через центр шляпки или вдоль ее края?

– Вопрос, заданный с подвохом, сам собой наводит на мысль, что вопреки законам логики следует избрать второй, куда более длинный путь.

– Верно, – вещун снисходительно кивнул. – Ты у нас парень понятливый. Никто из тех, кто однажды рискнул спрямить путь, среди живых больше не объявился, в то время как путешествие по кромке гриба не доставляет никаких хлопот.

– Это дело в общем-то обычное. Периферию с центром никогда нельзя сравнивать. Как я понимаю, на окраине пекла куда прохладней, чем в его сердце, – христианская концепция ада была знакома вещуну по моим рассказам и, что самое интересное, во многом совпадала с его собственными представлениями об аналогичном месте.

– Из каждого правила бывают исключения. Там, куда мы направляемся, интриги и страсти кипят во всех закоулках, а в самих королевских покоях царят тишь и покой, – судя по выражению лица вещуна, для него это был больной вопрос, и я поспешил перевести разговор на другую тему.

– Ты говорил, что известно несколько таких грибов. Не связаны ли они как-то между собой?

– Вполне возможно, да только как это выяснить? У самого гриба не спросишь, а в его нутро тем более не сунешься. Мало ли загадок существует в Злом Котле. Одной больше, одной меньше.

Пока мы болтали подобным образом, бактриан под завязку налился водой, сожрал и вытоптал не менее полугектара мха и, демонстрируя свою готовность к продолжению похода, нетерпеливо грыз повод, ограничивавший его свободу.

– Как быть с ним? – спросил я у вещуна.

– Думаю, что лучше отпустить восвояси. Посмотри, как глубоко проваливаются его копыта. Если придется скакать, он увязнет, как в болоте. Пусть возвращается в свой привычный мир. А мы как-нибудь и пешочком доберемся. Немного осталось.

– Отпустить, говоришь? – я критически покосился на бактриана. – Да ведь в нем чистого веса пудов тридцать. Плюс потроха. Ты когда-нибудь ливерную колбасу ел?

Я, конечно, дурачился, но вещун принял мои слова за чистую монету и сразу впал в истерику:

– Не ел и есть не собираюсь! Более того, впредь даже не притронусь к мясу! Ни к жареному, ни к вареному, ни к копченому! Не смей больше заводить при мне подобные разговоры!

Вот так и становятся толстовцами, подумал я. Только надолго ли? Голод не тетка и даже не кума. Зайца принудит котлеты есть.

Однако проблему оставшегося не у дел скакуна надо было срочно решать. Еще сбесится, не ровен час. Морда уже и так пеной покрылась.

Стараясь держаться вне поля зрения бактриана, я ползком подобрался к нему и перерезал повод. Почуяв волю, он на радостях попытался затоптать меня, но горящая головешка, метко брошенная вещуном, помешала осуществлению этого подлого замысла.

Разошлись мы полюбовно – он зацепил меня рогом, я кольнул его ножом. Уяснив, что дальнейшее противостояние себе дороже, бактриан умчался в степь.

Говорят, яблочко от яблони недалеко катится. В смысле, пороки передаются по наследству. Я бы добавил: скакун от своего всадника далеко не ускачет. В смысле, наше злодейство заразительно даже для лошадей.

Мы шли по поверхности гриба, выглядевшей как обыкновенное моховое поле, слегка повышающееся к горизонту, стараясь при этом не слишком приближаться к краю, но и не терять из вида полоску пустыни. Как говорится, от греха подальше, хотя я не взялся бы категорически утверждать, где сейчас находится этот самый грех – слева или справа от нас.

По сравнению с лишениями, выпавшими на нашу долю в пустыне, нынешняя жизнь казалась прямо-таки раем – прохладный воздух, свежая вода, мягкий мох, постоянное наличие у меня грибных деликатесов (клянусь, что, покинув сей благословенный край, я никогда больше не оскверню свой рот ни боровиками, ни шампиньонами, ни даже трюфелями).

Настроение мне не могли испортить даже сгустки света, время от времени приближавшиеся к нам почти вплотную (у меня при этом дыбом вставали волосы, а у вещуна – шерсть).