Особый отдел и око дьявола - Чадович Николай Трофимович - Страница 58

– Все слова на свете уже были однажды сказаны. Важно то, что сегодня они попали в самую точку, – Цимбаларь продолжал петь Страшкову дифирамбы. – Только я не совсем понял смысл вашей фразы относительно лавирования между светом и тьмой. Остаётся неясным и символ пропасти, на краю которой якобы случалось стоять Ложкину.

– Имеется в виду лавирование Кориолана между Римом и его внешними врагами, – пояснил сыродел. – А край пропасти – это ненависть римского народа, чего Кориолану по большому счёту удалось избежать. История сама по себе весьма поучительная… Что касается Ложкина, то он лавировать не умел. Рубил сплеча, зачастую не задумываясь о последствиях. Впрочем, не нам его сейчас судить…

– Скажите, а как недавнее видение вписывается в вашу теорию массовой психологии? – Цимбаларь хотя и не скупился на комплименты, но испытывающего взгляда со Страшкова не спускал.

– Представьте себе, самым органичным образом, – с улыбочкой ответил сыродел. – Всех участников похорон в глубине души волновал вопрос: воздалось ли преступнице по заслугам или она сумела избежать божьего суда? Согласитесь, эта неопределённость мучила и вас.

– В какой-то мере мучила, – кивнул Цимбаларь.

– И случилось так, что в самый горестный момент похорон сотни людей одновременно пожелали убийце страшной кары. Сила этого эмоционального порыва и породила массовую галлюцинацию. Скорбящие увидели то, что они страстно жаждали увидеть, – сцену возмездия.

Пока Цимбаларь соображал, как бы получше ответить на эту галиматью, над ними чёрным коршуном нависла вдова Ложкина.

– Что же вы, люди добрые, всё говорите да говорите, а кушать не кушаете? – вознегодовала она. – Тут вам не говорильня, а поминки. Зубами надо работать, а не языком. Выпивайте и закусывайте, пока я добрая.

Суровая вдова сама налила им по стакану крепчайшей самогонки и навалила в тарелки здоровенные кусища варёной солонины, на которую Цимбаларь даже смотреть спокойно не мог.

Спустя некоторое время, повинуясь безмолвному сигналу Людочки, он покинул пиршественный стол, за которым гости уже пытались завести развесёлую песню.

Кондаков чуть ли не силком приволок Ваню, собиравшегося гулять нынче до упора (деревенские поминки просто очаровали лилипута простотой своих нравов).

После бурных событий сегодняшнего дня это был их первый серьёзный разговор.

– Как вы думаете, что это было? – спросила Людочка, имея в виду недавнее видение. – Констатация свершившегося факта или лишь способ утешить людей?

– Да я же вам сразу сказал, что она окочурилась, – ответил Цимбаларь. – Надо быть сказочным фениксом, чтобы уцелеть в озере горящего керосина.

С этим мнением косвенно согласился и Кондаков.

– Во всяком случае, смерть Изольды Марковны была показана весьма достоверно, – изрёк он. – Даже чересчур.

Точку в дискуссии поставил Ваня:

– Откинула фольклористка копыта, и нечего здесь нюни распускать. Кто на нас с огнём пойдёт, от огня и погибнет… Сейчас других проблем тьма– тьмущая. Под дамокловым мечом ходим.

– Тут ты, скорее всего, прав, – согласилась Людочка. – В избе я казалась себе беззащитной тёлкой, на которую точат нож.

– Признаться, и я ощущал себя не в своей тарелке, – сказал Цимбаларь. – Если измышления о багряных призраках имеют под собой основу, сегодня нам был вынесен повторный смертный приговор.

– Который могут привести в исполнение безо всяких околичностей, – буркнул Кондаков. – Пырнут под шумок ножичком – и ищи потом виноватых… Надо нам поосторожнее быть. В чужих компаниях меньше засиживаться.

– Один раз собрался оттянуться – и то не дали! – с горечью произнёс Ваня. – Разве это жизнь…

– Ты и так неплохо оттянулся, – упрекнула его Людочка. – Поллитру высосал, если не больше. А ночью опять холодный компресс будешь требовать.

– В прошлый раз мне не компресс был нужен, – ухмыльнулся Ваня. – Я на твой новый пеньюар хотел полюбоваться. Офигенная вещь! В нём и для журнала «Плейбой» не зазорно сняться.

– Да ну тебя! – Отмахнувшись от Вани, Людочка обратилась к Цимбаларю: – О чём это ты так увлечённо беседовал со Страшковым? Неужели он открыл тебе тайный смысл своей траурной речи?

– Как же, дождёшься, – скривился Цимбаларь. – Скользкий типчик, будто налим. Наплёл мне сорок бочек арестантов. Дескать, сказана эта речь была лишь для красного словца и к Ложкину никакого отношения не имеет. Истинный её автор – римский царь Нума Помпилий, высказавшийся подобным образом по поводу смерти военачальника Кориолана, наломавшего при жизни немало дров.

– Эту версию я проверю, – пообещала Людочка. – А ведь тебя можно поздравить с удачей. Прогноз относительно грядущего видения полностью подтвердился.

– Это и есть прямое доказательство превосходства мужской интуиции над женской. – Цимбаларь оживился. – А ты присутствующих на похоронах переписала?

– Надиктовала фамилии на кассету, – ответила Людочка. – Завтра сверю со списком жителей деревни. Но, по-моему, взрослое население присутствовало процентов на восемьдесят пять, а то и больше.

– Что этот факт нам даёт? – поинтересовался Кондаков.

– Я хотел убедиться, что видения возможны только в условиях массового скопления людей, – сказал Цимбаларь. – Стрессовая ситуация тут, скорее всего, ни при чём. По-настоящему горевали очень немногие, можно сказать, единицы… Мы уже установили, что инициатором убийств являются видения. Теперь надо выяснить, как они возникают. Если отбросить всякие бредни о богах и демонах, остаётся так называемый человеческий фактор. Не исключено, что среди жителей деревни имеются люди с аномальными психическими свойствами, способные намеренно или неосознанно влиять на сознание окружающих. Они-то и вызывают у толпы приступы чрезвычайно красочных галлюцинаций. Зачем это нужно, дело десятое. Разберёмся попозже. Сейчас надо выявить этих людей-запалов, людей-катализаторов. Когда их круг определится хотя бы приблизительно, будем работать с ними привычными для нас способами.

– Зажимать пальцы в дверь и показывать пятый угол, – ввернул Ваня.

– Как же ты этих гавриков выявишь? – с сомнением произнёс Кондаков. – Тем более если они действуют неосознанно.

– А над этим давайте подумаем вместе.

– Я бы предложила такой метод, – сказала Людочка. – Вначале надлежит под каким-то благовидным предлогом собрать вместе жителей Чарусы. Когда их количество достигнет величины, близкой к критической, что, по моим подсчётам, составляет примерно сто двадцать – сто тридцать человек, будем присоединять к основной массе тех, кто находится под подозрением… У тебя, Сашка, есть такие?

– Имеются.

– Появление этого гипотетического человека-запала и вызовет видение, – продолжала Людочка. – Вы можете возразить, что по пути от деревенской околицы до кладбища к процессии не присоединился ни один новый человек. Верно. Но фишка здесь в том, что толпой люди собрались лишь у могилы Ложкина, а до этого шли, растянувшись по дороге на многие десятки метров… Правда, для большей достоверности эту процедуру придётся повторить несколько раз.

– Дело, конечно, хлопотное, – сказал Цимбаларь. – Но, если не придумаем ничего лучшего, попробовать стоит… Ты, Пётр Фомич, хочешь что-то сказать?

– Хочу, – кивнул Кондаков. – При современном развитии медицины любое отклонение от нормы, хоть физическое, хоть психическое, можно определить при помощи диагностических методов. Анализ крови садиста имеет вполне определённые особенности. У лиц, склонных к серийным убийствам, томография выявляет повышенную активность некоторых участков мозга. Иммунная система прирождённых волокит работает несколько иначе, чем у приверженцев моногамии. На эту тему я читал статью в одном весьма серьёзном научном журнале. Поэтому предлагаю подвергнуть жителей Чарусы всестороннему медицинскому обследованию. Начиная от состава мочи и крови, вплоть до молекулярного уровня. Уверен, что наука выявит тех, кто мутит здесь воду.

– В американском штате Юта такие обследования, наверное, вполне возможны, – сказал Цимбаларь. – Но нам в любом случае придётся подождать до весны… Другие предложения есть?