Миры под лезвием секиры - Чадович Николай Трофимович - Страница 43

Молчали средние волны, молчали длинные, молчали все диапазоны коротких. Это уже не было похоже на простую случайность.

Смыкову стало как-то не по себе и сразу потянуло к людям.

Возле дежурки несколько подзадержавшихся после службы милиционеров уже чесали языки, обсуждая странную ситуацию с электроэнергией. Досталось и народу-разгильдяю, и государственному строю, и местной власти. В конце концов все сошлись на том, что виноват диспетчер на подстанции: вырубил с пьяных глаз главный рубильник и заснул мертвецким сном. Такие случаи, кстати, уже бывали.

– Тогда почему телефон не работает? – возразил Смыков, склонный, как и все следователи, к логическим умозаключениям. – Ведь на телефонной станции аварийное питание имеется. Аккумуляторные батареи и дизель.

Дежурный, еле сдержавший гнев, перестал бесцельно тыкать в клавиши коммутатора и велел милиционеру-водителю для прояснения ситуации смотаться на городской узел связи.

Спустя минут пять с улицы раздался растерянный голос гонца:

– Не заводится, проклятый!

Все повалили наружу к дежурной машине – автомобиль не телефон, с ним разобраться можно. Очень скоро выяснилось, что на свечах нет искры. Мнение было однозначным: сел аккумулятор. Попробовали завести мотор ручкой – не получилось. Стали толкать машину туда-сюда, через четверть часа запыхались. Догадались притащить из гаража резервный аккумулятор, но и он не подавал признаков жизни.

– Ребята, на небо гляньте! – с неподдельной дрожью в голосе сказал вдруг кто-то.

Все, в том числе и Смыков, возвели очи горе. Низко над головами, от горизонта до горизонта, клубилось что-то непонятное – тучи не тучи, туман не туман, а какой-то мутный сизый дым. И сквозь это неизвестно откуда взявшееся мрачное марево заметно было, как одновременно с востока и запада медленно надвигается что-то темное, массивное – словно смыкаются створки ворот неба.

– По территории области ясно, без осадков, ветер умеренный, порывами до сильного, – пробормотал Смыков.

– Что? – недоуменно переспросил дежурный, продолжавший зачарованно пялиться вверх.

– Погоду, говорю, сегодня хорошую обещали. Ясную…

– Да уж…

Толпа возле машины постепенно росла. У каждого были свои проблемы: кто-то не смог доварить варенье, кому-то надо было везти в роддом роженицу, у кого-то срывалась свадьба или похороны, некоторым просто не терпелось почесать лясы. На велосипеде прикатил фельдшер «Скорой помощи» и, запыхавшись, объявил, что связь с больницей не работает, диагностическая аппаратура отказала, автомобили не заводятся, операции приходится заканчивать при свете керосиновых ламп.

– А я здесь при чем? – огрызнулся дежурный.

– Принимайте меры! – возмутился фельдшер. – Вы же власть!

– Власть моя сейчас только этой штуки касается, – дежурный похлопал по кобуре. – К попу лучше иди, пусть он у Всевышнего помощи попросит.

С похожими жалобами вскоре явились начальник пожарной части, директор жилищно-коммунального хозяйства и наряд ночной милиции в полном составе. Вопросов сразу прибавилось: в пожарных гидрантах упало давление, повсеместно отказала охранная сигнализация, в остановившихся между этажами лифтах заблокированы люди, водозаборные скважины не действуют, котельная вот-вот остановится.

Люди возбужденно гомонили, но не забывали с тревогой наблюдать за жутковатым действием, разворачивающимся на небе.

Неровная полоска сравнительно светлого пространства становилась все э?же, а с обеих сторон наплывала тяжелая, каменно-серая мгла – уже не створки небесных ворот смыкались, а захлопывались иззубренные челюсти вселенского капкана. Когда вверху осталась только узенькая, мерцающая, как радуга, изломанная линия, Смыков невольно поежился: ну сейчас шарахнет! Казалось невероятным, что столкновение столь осязаемо-плотных масс пройдет безо всяких разрушительных последствий. Ведь в небе сходились не тучи, а два гранитных глетчера, готовые смять, искрошить, перемолоть друг друга и каменным дождем обрушиться на замершую в тревожном ожидании землю.

Однако паче чаяния ничего из ряда вон выходящего не произошло: весь небосвод принял равномерный тускло-серый оттенок, дымное марево поредело, даже темнее не стало. Правда, откуда-то сразу потянуло ветром – не теплым, не прохладным, а каким-то знобящим, словно опасный сквозняк.

Многие вздохнули с облегчением, хотя и непонятно было почему. Первое оцепенение прошло. Вскоре в толпе уже вовсю муссировался слух о начале третьей мировой войны.

– Все большие города уже ракетами раздолбали, потому и связи нет, – говорили одни. – А на наш Талашевск самую зачуханную боеголовку тратить зазорно.

– Почему тогда в аккумуляторах тока нет? – возражали другие.

– Есть уже в мире такое секретное оружие, – объяснял какой-то знаток. – Индукционным называется. Если его применить, у врага ни один мотор не заведется. Коли не верите, могу газету показать.

– Газету ты внукам на память оставь. Если на самом деле война началась, следующий номер не скоро выйдет.

– Что же делать? В военкомат идти, в добровольцы записываться?

– Уж лучше сразу в партизаны…

– В полицаи тоже неплохо.

– Смотри, как бы тебя за такие слова к стенке не поставили, сопляк!

– Ты, что ли, поставишь? Кишка слаба, дедушка! Отсиделся в Ташкенте, а теперь героя из себя корчишь.

– Ладно, мужики, не горланьте, менты рядом.

– Да как он посмел! Я на трудовом фронте был! Я награды имею!

– Как же, имеешь. Заслуженного туберкулезника…

Более-менее осмысленно действовал только дежурный. Приструнив особо настырных жалобщиков и цыкнув на крикунов, он снабдил помощников велосипедами, хранившимися в специальном сарае для бесхозного транспорта, и разослал их в разные стороны – одного к начальнику милиции, другого на электрическую подстанцию. Свой пистолет он отдал Смыкову, а сам вооружился автоматом.

– Главное, к оружейке никого не подпускай, – предупредил он. – Помню я эти дела с сорок первого года… Как паника начнется, народ сначала в магазины за спичками и водкой кинется, а потом за оружием полезет.

Из всех присутствующих он, наверное, один относился к случившемуся вполне серьезно и не ждал от ближайшего будущего ничего хорошего. Что ни говори, а опыт оккупации сказывался.

Спустя полчаса явился начальник, злой, как вырвавшийся из бутылки джинн. Посыльный оторвал его от вечернего застолья в кругу семьи. Загадочное бедствие, свалившееся на Талашевск, прошло мимо его внимания.

Начальник уже и упомнить не мог, когда в последний раз передвигался пешком. Даже детей его в школу и на дискотеку возила служебная машина. Во всем случившемся он видел прямую вину дежурного и тут же принялся распекать его за халатность:

– И откуда только, Савостюк, вы взялись на мою голову? У вас ни одно дежурство без чрезвычайных происшествий не обходится! То флаг с горсовета сопрут, то утопится кто-нибудь, то дети гумно сожгут! Давно замечаю, наплевательское у вас отношение к службе! До пенсии дослужить не хотите!

– Хочу, – дежурный поднял к нему мрачный взор. – Да, видно, не получится… Тревогу надо объявлять, товарищ полковник.

– Вы тут панику не разводите! – взбеленился полковник. – Тревогу только начальник управления объявить может! Или лицо, им специально уполномоченное! Я на себя такую ответственность брать не собираюсь! Придумали тоже… Лучше бы как следует за порядком следили. Что это за толпа вокруг? Массовые беспорядки провоцируете?

– И все же тревогу объявлять придется, – повторил дежурный отрешенно.

Начальник плюнул и удалился в кабинет, где в его сейфе хранились запечатанные сургучом секретные инструкции на все случаи жизни: как действовать в условиях применения оружия массового поражения, как тушить лесные пожары, как бороться с наводнениями, как рассеивать взбунтовавшиеся толпы, как локализовать внезапно возникший очаг эпидемии скота, какие меры принимать при защите госучреждений от погромов, как выявлять диссидентов и даже как вести себя при появлении неопознанных летающих объектов.