Клинки максаров - Чадович Николай Трофимович - Страница 34

– У него не спросишь. Воля Стардаха цепко держит всех здесь присутствующих, кроме нас с тобой да еще внучки. Без его согласия они и пикнуть не посмеют.

– Надежда говорила, что сознание Калеки сейчас подвержено внушению в гораздо большей степени, чем раньше. Ведь его тело способно превращаться и в блин, и в веревку. Чтобы мозг своими размерами не препятствовал этому, Стардах разделил его на доли и рассеял по всему телу. Разобрал метлу на прутки.

– Пока над Калекой довлеет власть Стардаха, никто не сумеет проникнуть в его сознание. Могу дать вам один совет. Тебе даже в большей степени, чем внучке. Заставьте моего сынка хотя бы на несколько мгновений ослабить свою волю. Не знаю, как это сделать. Отвлеките его, отравите, оглушите, в конце концов. И тогда я устрою так, что к Калеке вернется память. Память о тех временах, когда он был великим вождем гордого народа и смертельным врагом Стардаха.

– Хорошо. Память вернется к Калеке. А дальше?

– А дальше Стардаху придется туго. Прикончить его Калека, конечно, не прикончит, но бока намнет.

Отряд уже выбрался на голое, открытое всем ветрам плоскогорье. Здесь, на бесплодной каменистой земле, под куполом ярчайше голубого неба уже разбили свои бивуаки все хозяева близлежащих цитаделей (кроме тех, кто на данный момент находился в осаде, и тех, кто эту осаду проводил). Поскольку предстоящее сборище было затеяно по инициативе Стардаха, он явился последним. Сотни глаз, способных различить любое перышко у парящей в зените птички, внимательно изучали его и всех прибывших с ним существ. Зловещее молчание висело в воздухе, буквально наэлектризованном опасностью. Один неосмотрительный жест, одно резкое слово могли в одно мгновение стронуть эту лавину взаимной ненависти.

Затем, словно повинуясь какому-то недоступному для чужого слуха приказу, максары выступили вперед. Топот ног, стук копыт, бряцание оружия, отрывистые слова команд, воинственные молитвы и грозное пение слились в нестройный гул, сразу разрядивший напряжение.

Здесь не было и двух, хотя бы отдаленно похожих друг на друга максаров. Если женщины еще кое-как сохраняли человеческий облик (в широком диапазоне от Елены Прекрасной до Бабы Яги), то большинство мужчин напоминали порождения преисподней. Артем, по рассказам Адракса, уже знал, что каждый максар на протяжении жизни многократно меняет свою внешность, стремясь к некоему недостижимому идеалу, мало соотносимому с человеческими канонами красоты. От монстров, составлявших свиту, они отличались разве что высокомерной осанкой да еще своими знаменитыми клинками, в данный момент приведенными в боевую готовность.

– Давненько мы не виделись, соседи, – сказал Стардах, не утруждая себя долгими приветствиями. – Не надоело ли вам, словно трусливым крысам, сидеть по своим норам? Обычай требует, чтобы мы хоть иногда собирались вместе для совместных трапез и игрищ.

– На последних игрищах ты погубил моего родного брата! – сладчайшим голосом легендарной сирены пропела рыжеволосая женщина, очертания тела которой живо напоминали Артему изваяния пышногрудых красавиц – aпсар, которыми он некогда любовался в индуистских храмах. – А ведь я уже приготовила для него зелье, превращающее кровь в камень. Сколько стараний зря потрачено!

– Насколько мне известно, даром твое зелье не пропало, – спокойно парировал Стардах. – Не им ли ты отравила моих слуг, следовавших через твои земли в Страну Жестянщиков?

– В следующий раз пусть выбирают другую дорогу. Мой дом не постоялый двор для всякой рвани, – заносчиво ответила красотка.

– Зелье и в самом деле замечательное, – подал писклявый голосок низкорослый максар, похожий на бескрылого, сплошь покрытого седой шерстью нетопыря. Он восседал на прекрасном снежно-белом жеребце, свирепый взгляд которого никак не соответствовал облику травоядного животного. – Твои слуги до сих пор стоят столбами посреди дороги, и даже стервятники отказываются клевать их.

– Пусть они останутся вам на память. – Стардах изобразил на лице крайнюю степень великодушия. – Псы, берущие пищу из чужих рук, не заслуживают лучшей участи.

Беседа с каждой минутой оживлялась, однако ни один из максаров не сделал шага навстречу друг другу и не выпустил из рук оружия. Каждый из них находился как бы в центре пустого круга, радиусом примерно равного максимальной длине приведенного в боевое состояние клинка.

Прислужники подали своим хозяевам вино и пищу. Максары ели и пили только то, что привезли с собой (хотя и обменивались тостами типа: «За твою скорую кончину!», «Чтоб напиток в твоей чаше стал гноем!» и так далее). О том, что содержалось в кубках и чашах, Артем судить не мог, но еда была самого разного свойства, начиная от жалобно блеющих ягнят, которых, перед тем как сожрать, обдирали живьем, и кончая искусственными цветами из золотой фольги. Рыжеволосая сирена изящно обгладывала жареную ножку человеческого младенца, а седой нетопырь, отвратительно причмокивая, сосал кровь из яремной вены своего жеребца. Однако кое-кто, в их числе Стардах, даже не притронулся к предложенной снеди.

– А это еще что такое? – Один из максаров, расположившийся в дальней части площадки, отставил чашу в сторону и резко взмахнул клинком. Несколько горящих точек осталось висеть в воздухе. – Кто выпустил эту гадость? Твои проделки, Стардах?

– Ты должен знать, что подобной мелочью я не занимаюсь, – ответил Стардах. – Присмотрись к тем, кто обретается к тебе поближе, чем я.

– Это были мои мушки! – плаксиво заканючил сухопарый, еще сохранивший многие человеческие черты мальчишка-максар. – Зачем ты убил их, мешок с дерьмом? Они были почти безвредные. Я только попугать тебя хотел.

– Вот я тебя сейчас самого напугаю, звереныш!

– Напугай, дяденька, напугай. – Узкая мерцающая лента стремительно протянулась навстречу противнику. – Меня уже пугали. Сначала сестричка, потом братишка, а потом папочка. Рассказать, что с ними стало?

– Ну хватит! – крикнул огромного роста максар, голова которого напоминала замшелый камень, сплошь исполосованный трещинами. Понять, какая из этих трещин является ртом, а какая глазами, было совершенно невозможно. – Жрать и пьянствовать я могу и у себя дома. А ваши постылые рожи портят мне аппетит. Мы собрались совсем не для этого. Чем ты хочешь развлечь нас, Стардах? Если какой-нибудь новой тварью, то я немедленно выставляю против нее свое собственное создание.

– Принимаю твой вызов, Карглак. – Стардах приложил ладонь левой руки к груди. – Но хочу предупредить, что мы собрались здесь не только для этого. Главный сюрприз я приберег напоследок. Уверен, что он доставит вам всем истинное наслаждение.

– Ах! – капризно скривила губки рыжеволосая. – Какое наслаждение может сравниться с тем, которое я испытаю, вцепившись в твое горло?

– Когда-нибудь я предоставлю тебе такую возможность, трупоедка. Давно пора проверить, у кого из нас зубы поострее, – ласково ответил Стардах.

Максары уже расступились, освобождая место под ристалище. Из свиты Карглака выступило вперед двуногое существо, чем-то напоминавшее своего хозяина – такое же корявое, грубое, огромное. Ростом оно pаза в два превосходило мрызла, зато не имело головы, а тем более шеи. Грудь его, подобно доспехам, прикрывали толстые костяные пластины, среди которых поблескивали два белых, как у вареной рыбы, глаза да сочилось слюной круглое безгубое отверстие. Могучие руки кулаками упирались в землю. Этой твари явно не хватало проворства, но нельзя же требовать проворства от гранитной скалы или крепостной башни.

Навстречу безголовому монстру медленно катился шар, размером не превышающий мяч для пушбола и на вид совсем мягкий. Великан осторожно ткнул его лапой и неуклюже отскочил, словно котенок, играющий с неизвестным ему насекомым. Внезапно шар, словно подброшенный катапультой, взлетел и, превратившись в воздухе в огромный звездообразный блин, почти целиком облепил тело противника. Раздался хруст, как будто мешок орехов попал под вальцы дорожного катка. Вверх на тонких вибрирующих щупальцах взметнулась осьминожья голова, а на земле между ними осталась лежать гора кровоточащего фарша, перемешанного с осколками костей.