Хозяева Острога - Чадович Николай Трофимович - Страница 61

Дабы ничего такого не случилось, Темняку следовало принимать любые условия, выдвинутые теми, от кого в настоящий момент зависела его судьба. Здесь он особых проблем не видел. Ну чем, спрашивается, можно шантажировать одинокого, как перст, бродягу? Цена его жизни – грош. Совесть, как всегда, вообще ничего не стоит. К чужим секретам он не причастен. Тайными знаниями не владеет.

А Зуркой в случае чего можно и пожертвовать. Не велика потеря. Участь предателей всегда была незавидной. Самые известные примеры тому – Иуда Искариот и Лев Давидович Троцкий.

Расхаживая по комнате, Темняк всё время посматривал по сторонам, ожидая неведомого посланника, который должен был вот-вот заявиться к нему. Интересно, кто это будет – змей-искуситель или сильно попахивающий серой ловец человеческих душ?

Явился, как ни странно, змей.

Из отверстия в стене он выдавливался, словно зубная паста из тюбика. Гость был тонким, длинным и пёстрым, словно верёвка, которой древнегреческие гетеры подвязывали свои сандалии (недаром ведь знаменитый поэт Анакреонт сожалел в своих стихах о том, что преклонный возраст не позволяет ему забавляться с «пёстрообутыми девами»).

Ошарашенный Темняк не сразу понял, что видит Хозяина (или Хозяйку), которым дверью могла служить самая малая щелочка. В следующий момент родилась надежда – а вдруг это Стервоза, прибывшая ему на выручку.

Впрочем, сию надежду можно было смело причислить к разряду мертворождённых. Стервоза, исстрадавшаяся по своему любимцу, обязательно кинулась бы к нему. Да и не знает она ещё о случившемся. С момента потасовки не прошло ещё, наверное, и двух часов.

Чужой Хозяин быстро принял более подобающую для себя мешкообразную форму и расположился возле стены, прямо напротив Темняка.

Тот на всякий случай произнес:

– Доброго здоровьица! Погодка-то нынче какая! Прямо загляденье.

По телу Хозяина, которого Темняк тут же нарёк Шишкой (эта кличка одинаково подходила и к мужскому, и к женскому полу), снизу вверх потекло сияние, медленно растворявшееся в воздухе. Возможно, это означало интерес, возможно – вопрос, возможно – чёрт знает что.

– Не обучены мы вашему языку, – Темняк картинно развел руками. – Мы супротив вас – черви безмозглые. Рыбы немые. А вот вам самим, таким умным да могучим, не мешало бы понимать нас. Или слабо?

Мерцание света, обтекавшего Шишку, усилилось, а затем сияющий кокон отплыл в сторону. Сейчас он ничем не отличался от светоносных призраков, которые Темняк уже видел в покоях Стервозы.

Пока он никак не мог вникнуть в суть происходящего и даже не знал, в какую сторону смотреть – на сверхразумную тварь, из бесформенного мешка превратившуюся в почти правильный конус, или на световой столб, пульсирующий с частотой, недоступной человеческому восприятию.

Между тем с головой у него происходило что-то неладное. Сознание, устойчивое, как никогда (считай, почти сутки ничего хмельного во рту не держал), вдруг плавно уходило из-под контроля, как это бывает в очень-очень крепком подпитии, и тут же, словно маятник, возвращалось назад, но уже как бы залапанное чужими пальцами.

Создавалось впечатление, что Шишка подбирает к его душе отмычки, но все они по какой-то причине не подходят – то ли взломщик неумелый, то ли замки чересчур хитрые.

Тем не менее эти попытки продолжались, и Темняк даже подумал, что в конечном итоге они направлены не против него, а против Стервозы. Сам же он попал в эту переделку чисто случайно, на правах любимой собачки врага.

Он – оружие мести, низкой мести, и потому судьба его незавидна. Но замучить чужую собачку – мало. Надо заразить её бешенством или напугать до такой степени, чтобы, вернувшись домой, она искусала свою владелицу. А бедная Стервоза даже и не знает, какие подкопы под неё ведутся!

Занятый этими невеселыми мыслями, Темняк не сразу заметил, что беспорядочное мельтешение света сложилось в смутную, расплывчатую картинку – Стервоза, лежащая среди мусора. Именно такой он увидел её в первый раз и запомнил навсегда.

– Есть контакт, – сквозь зубы процедил Темняк – Но пока это не диалог, а скорее монолог. Я бы даже сказал, чистосердечное признание.

И тут же одна картинка сменилась другой, ещё более смутной. Темняк даже не сразу сообразил, что это сцена допроса в застенке храма Трипты Законоблюстительницы, когда он под угрозой снятия кожи чистосердечно признался во множестве несовершённых преступлений.

– Надо же! – удивился Темняк. – Давно дело было, а в памяти осталось. Я уже и страну не упомню, в которой это происходило… Кажется, Минзаракс. Бывшая провинция приснопамятной Куламхатской империи. Ещё то пекло!

Световой столб немедленно отреагировал и показал эпизод последнего штурма столичной цитадели, когда Темняк, озверевший после непрерывного семисуточного сражения, сам полез на стену донжона [Донжон – отдельно стоящая башня замка, последнее прибежище осаждённых.]. Контакт и в самом деле налаживался, но какой-то странный. Темняк демонстрировал всякие казусные и трагические события, извлеченные из лабиринтов его памяти, а Шишка, как ни старалась, не могла оказать на него никакого заметного воздействия.

Сложившаяся ситуация в чем-то напоминала допрос, во время которого подследственный непрерывно несёт всякую ахинею, а следователь даже слово не может вставить.

Промучившись так с полчаса, Шишка окончательно вышла из себя – с её шкуры градом посыпались искры, а Темняка, находившегося на изрядном расстоянии, чуть ли не в бараний рог скрутило.

Затем она обернулась змеей и скрылась в стенном отверстии. Постепенно угас и световой столб. Черномазые ребята появились с некоторым опозданием, а от их былой весёлости и следа не осталось. На Темняка они посматривали настороженно, как на кусачего зверюгу.

– Пошли, – позвал один из них.

– Куда?

– Пошли, пошли! Пока на прежнее место.

– А не проще ли меня сразу в могилу закопать?

– Дурака-то не валяй! Не пойдешь сам, поведем силой. Ещё и бока намнём.

– Надо бы подумать…

Шальная мысль осенила вдруг Темняка, и он правой рукой ухватился за мочку левого уха. Однако этот в общем-то невинный жест окончательно переполнил чашу терпения черномазых.

– Хватай его, ребята! – приказал их предводитель. – Разве не видите, что он сумасшедшим прикидывается. Наверное, задумал какую-то пакость.

– Нет, нет! Это я просто пошутил, – в знак покорности Темняк вскинул вверх руки, пальцы на которых были сложены весьма странным образом – и не в кулак, и не в фигу.

Его вернули в постылое узилище, освещённое зловещими радиоактивными всполохами. Зурка спала, свернувшись калачиком прямо на сыром полу, и Темняк не стал будить её.

Похоже было, что его самые мрачные прогнозы сбываются. Возвращение сюда означало возвращение в могилу. Планы, которые поначалу связывала с ним Шишка, почему-то не осуществились, и это автоматически поставило крест на судьбе Темняка. Зурка, как говорится, шла за ним прицепным вагоном.

От горьких раздумий Темняка отвлек негромкий звук, раздавшийся в дальнем углу узилища. Кто-то осторожно скребся снаружи в стену.

Он крабом подполз к этому месту и обнаружил в стене щель, куда при желании можно было просунуть руку. С той стороны смутно угадывалось лицо человека, которого в другом месте и в другое время можно было бы принять за трубочиста.

– Ну привет, – произнес гость полушёпотом. – Что же ты так поздно открылся?

– Думал, всё обойдется, – стараясь не выдать радость, ответил Темняк.

– Пока клоп думал, его вши съели. Знаешь такую поговорку?

– Теперь буду знать.

– Как тебе там?

– Не очень, но пока держусь.

– Да, попал ты в передрягу. Хозяйка просто в бешенстве. Всё вокруг крушит. Не было еще такого случая, чтобы человек не поддался внушению. Ты первый. Можешь гордиться.

– А что она от меня хотела?

– Хотела твоей Хозяйке отомстить. Они ведь давно между собой враждуют. Оружием мести был избран ты.

– С чего бы такое счастье?