Хозяева Острога - Чадович Николай Трофимович - Страница 6

Игра, и прежде мало походившая на старую добрую лапту, превратилась в какой-то кошмарный теннис, где каждая подача в равной мере грозила смертью и подающему, и принимающему, а заменявшее мяч гибельное оружие носилось туда-сюда по весьма прихотливой траектории, которую не могли предугадать ни расчет, ни интуиция.

Опасные ситуации возникали каждую минуту, причём как с той, так и с другой стороны.

Был случай, когда «хозяйская кочерга», уже как будто бы миновавшая Темняка, вдруг свечой взмыла вверх, а потом спикировала прямо на него. Казалось, любителю игры в лапту пришел конец, но судьба распорядилась иначе – в последний момент увела летающую смерть прочь, оставив ему на память только подпаленные брови и ресницы.

Был и другой случай, когда боешник, на диво проворный и в движениях точный (ему бы ещё немного хладнокровия!), трижды отбивал щитом роковой снаряд, но тот, словно заколдованный, всякий раз возвращался назад, заходя то слева, то справа, то вообще сзади.

И чем дольше длилась эта сумасшедшая игра, тем заметнее менялся импровизированный «мяч» – корпус его постепенно деформировался, адское пламя разгоралось всё ярче, а скорость полета возрастала после каждого удара.

Темняк, за неимением ничего лучшего отражавший наскоки «хозяйской кочерги» снятым с ноги башмаком, уже хотел предложить сопернику ничью, но тут ситуация разрешилась сама собой, хотя, возможно, и не без участия высших сил, на которые оба они уповали.

«Кочерга», в очередной раз отбитая боешником, у которого вследствие обильного потоотделения сверкала уже не только голова, но и грудь, взорвалась, отлетев от него всего-то на пару метров. Всё могло бы закончиться банальной контузией или парой царапин, но, к сожалению, дьявольская штуковина была снаряжена не бензиновым двигателем и даже не динамитом, в чем-то похожим на звездное вещество.

Если Темняка, находившегося от места взрыва почти в полусотне шагов, сначала кувырком несло по воздуху, а потом долго катило по уличному мусору, можно было легко представить себе, что случилось с несчастным Гробом, едва не ставшим чемпионом Бойла по лапте.

– Матч закончился в связи с невозможностью одной из сторон продолжать его, – пробормотал Темняк, осторожно ощупывая свое тело, пострадавшее не столько от взрывной волны, сколько от контакта с разными острыми предметами, составлявшими значительную часть местного мусора. – Кажется, в мире спорта это называется технической победой…

Дым стоял столбом, и в нём всё еще крутились какие-то тряпки. Рядом с Темняком брякнулся обломок щита – расплющенный, перекошенный, заляпанный кровью. Наверное, это было единственное, что осталось от боешника, в течение какого-нибудь часа превратившегося из «черного» в разноцветного, а потом вообще распавшегося на молекулы.

– Эх, грехи наши, – застонал Темняк, с трудом принимая вертикальное положение. – Жаль парня… За себя умел постоять и за словом в карман не лез. С такими только и дружить…

Впрочем, скорбеть о покойниках и зализывать собственные раны было некогда. Схватка ещё не закончилась, о чем свидетельствовали крики, долетавшие сюда сквозь пелену дыма. Надо было спешить на помощь сотоварищам, ведь на Бойле шла в зачет только командная победа. Но сначала требовалось починить рогатку.

– А я уже и с жизнью успел распрощаться, – рассказывал Тюха, которого от пережитых треволнений всё ещё трясло. – Думал, конец нам пришел.

– Неужели вы такой компанией не могли справиться с одним-единственным врагом? – упрекнул его Темняк.

– Так уж случилось, – произнес Тюха с покаянным видом. – Меня он почти сразу ранил. Да ещё в правую руку. А с новичков какой спрос. Растерялись, словно малые дети. Оружие бросили… Не появись ты в самый последний момент, мы бы сейчас кровавые пузыри пускали.

Свист и Бадюг, сидевшие неподалеку, в основном помалкивали. И правильно – хвалиться было нечем. От их прежнего гонора не осталось и воспоминаний. Смерть хоть и прошла мимо, но оставила в душах неизгладимый след.

– А ты удалец, – продолжал Тюха уже совсем другим тоном. – Даром что чужак. Четверых врагов в одной схватке уничтожил. Такого на Бойле, наверное, ещё и не случалось.

– Почему это сразу уничтожил! – возразил Темняк, которому подобные дифирамбы были явно не по душе. – Один погиб, не спорю. Только он, считай, сам на «хозяйскую кочергу» напоролся. А остальных я лишь хорошенько оглушил. Очухаются. Вон тот вроде уже шевелится.

Темняк указал на лежащего неподалеку «черного» боешника – последнего из тех, с кем ему довелось сегодня схлестнуться.

– То, что он шевелится, ещё ничего не значит, – Тюха наклонил голову так, словно прислушивался к чему-то далекому-далекому. – На Бойле все побежденные – мертвецы. Даже если они могут напоследок сплясать.

Где-то высоко, в провале глубокой уличной щели, что-то зашуршало, и вниз струйкой посыпались мелкие камешки, почему-то не достигавшие улицы, а где-то теряющиеся. Свист и Бадюг вздрогнули, а лица их приобрели выжидательное выражение.

– Что это? – Темняк непроизвольно потянулся к рогатке, на которую вся стая должна была просто молиться.

– Не беспокойся. Это нас не касается, – произнес Тюха ровным голосом, хотя было заметно, что ему очень и очень не по себе.

Шорох между тем приближался, как бы опускаясь с небес на землю. Вниз по отвесной стене быстро скользнуло что-то почти нематериальное, сотканное из тумана и тени. И хотя это создание было куда более прозрачным, чем медуза, у него угадывались и конечности, цеплявшиеся за неровности стены, и всё подмечающий зрительный орган, похожий на гроздь винограда.

– Это Хозяин? – шепотом спросил Темняк.

– Ну ты и скажешь! – подивился его невежеству Тюха. – Не станут Хозяева сюда соваться. Это Смотритель. Иногда его ещё и Пугалом зовут.

– Зачем он нужен?

– Следить за порядком на Бойле. Наводить чистоту, – голос Тюхи едва заметно дрогнул. – Ну и всё такое прочее. Лучше с ним близко не встречаться.

– Он живой?

– Нет, конечно. Таковыми в Остроге могут считаться лишь сами Хозяева, мы, люди, да всякие докучливые насекомые, вроде клопов и вшей. Но Хозяева умеют делать вещи, очень похожие на живых существ.

Тем временем Смотритель соскочил со стены – впечатление было такое, словно на землю пала огромная мутноватая слеза – и без лишних проволочек накрыл «черного» боешника всей своей прозрачной плотью. Не раздалось ни единого звука, но когда Смотритель унесся прочь, от дородного боешника осталась только кучка праха, почти незаметного среди уличного мусора. Даже парок от неё не поднимался. Заодно пропал и щит, на который уже алчно косился Бадюг.

– Вот те раз! – растерянно вымолвил Темняк. – В мире, где я родился, это называется немотивированной жестокостью. И все виноватые в ней держат ответ перед законом.

– Перед каким законом? – Тюха, ещё недавно восхищавшийся Темняком, сейчас смотрел на него как на ненормального. – Перед законом людей или перед законом Хозяев?

– В том мире нет других хозяев, кроме людей.

– Верится с трудом… А где же вы находите себе пропитание?

– Добываем своими руками. Впрочем, тебе нашей жизни не понять.

– А мусорные свалки у вас имеются?

– Хватает. Как же без них.

– И ты утверждаешь, что человек, убивший чужеродную тварь, обитавшую на мусорной свалке, будет держать ответ перед себе подобными?

– Не продолжай, – поморщился Темняк. – Я понял тебя. Если нынешнее существование вас устраивает, значит, всё в порядке. Больше на эту тему говорить не будем.

– Внимание! – Тюха насторожился, словно собака, завидевшая палку, частенько гулявшую по её ребрам. – Смотритель возвращается. Интересно, что он здесь забыл…

Некоторая расслабленность, присущая любой победе, сменилась тревожным ожиданием. Ну что, спрашивается, могло понадобиться химерическому Смотрителю от победителей, если со своей основной задачей – утилизацией побежденных – он уже управился?

А вдруг в его устройство вкралась какая-нибудь погрешность? С кем не бывает! Уж коли ошибки свойственны даже всесильным Хозяевам, то что можно ожидать от их бездушного творения? Во всяком случае, ухо надо держать востро.