Хозяева Острога - Чадович Николай Трофимович - Страница 37

Когда сутолока, вызванная уходом целой оравы Сторожей, улеглась, Темняк продолжил:

– Первый полёт закончился неудачей, повлёкшей за собой человеческие жертвы. Но он нас многому научил. Теперь мы знаем, что на высоте примерно тысячи саженей воздушных путешественников поджидает какая-то опасность. Дабы выяснить её природу, придётся запустить ещё один шар. На нём полечу я сам.

– Гроб сразу закажем или чуток подождём? – поинтересовался Бадюг.

– Подождём, – ответил Темняк. – Полёт будет подготовлен самым тщательным образом. Страховочную верёвку мы прикрепим к лебёдке, которую можно будет застопорить в любой момент. Кроме того, мы разработаем надежную и простую систему сигналов. Например, заметив приближающуюся опасность, я сброшу камушек какого-то определенного цвета. Подъем шара сразу приостановится. На случай, если крушение станет неизбежным, я захвачу с собой простенькое устройство, позволяющее преспокойно спускаться с большой высоты.

– Весть о том, что мы приступаем к изготовлению нового шара, кое-кому не понравится, – сказал Млех. – Опять разговоры пойдут.

– Будем работать в тайне от всех. А если это невозможно, придётся заткнуть рты недовольным.

– Каким, интересно, способом?

– Заткнуть людям рты можно двумя способами, – наставительно сказал Темняк. – Пирогом или кляпом. Конечно, всё будет зависеть от наших возможностей, но пирог предпочтительней. На нашей стороне Сторожа, Колодцы, Иголки, Одёжки, Гробы, частично Кисели и Бальзамы. Неужели мы не сможем приструнить Воров, Ножиков и Башмаков?

– Не забывай о Свечах, – напомнил Млех.

– А что Свечи?

– Свечи поглядывают на тебя косо, а без их участия в Остроге никакие дела не делаются.

– Как-нибудь и со Свечами договоримся. В крайнем случае пообещаем им что-нибудь.

– Они на подачки не падки.

– Это уж мои вопросы… Всё, на сегодня закончим. Каждый пусть занимается своим делом. Ты, Бадюг, можешь отдыхать. Я Годзю сам выгуляю.

– Другой бы спорил, а я не буду, – ответил Бадюг. – Мне эта зверюга уже во как опостылела! Мало того, что от неё днем покоя нет, так она мне ещё и по ночам стала сниться.

– Наверное, сожрать тебя во сне хочет? – поинтересовался Млех.

– Если бы, – тяжко вздохнул Бадюг. – Срам сказать, что она от меня хочет.

Годзя, выросший за пазухой у Темняка, считал его своей матерью, а потому подчинялся беспрекословно, хотя ни одной команды так и не освоил. Ничего не поделаешь, если бог умишком обделил.

Чтобы остановить Годзю, Темняк хватал его за хвост, а чтобы послать вперед, пинал ногой под зад. Впрочем, это удавалось далеко не всегда, и на самый крайний случай Темняк имел ошейник с шипами, обращенными вовнутрь, – потянешь за него – и зверь волей-неволей подчинится человеческой воле.

Питался Годзя «хозяйской жвачкой», которую сам же и разыскивал в мусоре, но при случае не брезговал и «хозяйским дерьмом», благотворно действовавшим на его пищеварение и нрав. Отведав на десерт добрую порцию этой отравы, он становился игрив и действительно иногда принимал Бадюга за самку своей породы.

Первое время Годзя очень страдал в чужом климате и даже впадал в глубокое оцепенение, но после того как Темняк поселил его в просторной норе, где имелся колодец с горячей водой, сразу преобразился и стал вести активный образ жизни.

К сожалению, большинство острожан, даже искренне симпатизировавших Темняку, Годзю почему-то недолюбливали. Времена, когда он спас город от нашествия кровососущих насекомых, уже забылись, зато дурная слава людоеда умножалась и крепла. Не помогали даже клятвенные опровержения Бадюга, не единожды прилюдно обследовавшего экскременты ящера.

Ночью Годзя заменял целый отряд сторожей, поскольку, мучимый холодом, вынужден был метаться из конца в конец охраняемой улицы (уйти прочь ему мешали специальные заграждения, размещенные в том числе и на стенах). Не страшил Годзю и сброс мусора. Неоднократно побывав под ним, он всякий раз отделывался лишь мелкими травмами, заживавшими на нем в считанные дни.

Сегодня Темняк привел ящера на пустынную улицу, ещё только начавшую заселяться Сторожами – новым влиятельным кланом, появившимся в Остроге исключительно благодаря его инициативе.

Зверь имел сейчас свою обычную маскировочную расцветку, что свидетельствовало о безмятежном состоянии его души, если таковая, конечно, у столь примитивного создания наличествовала. Темняк позволял ему лакать воду из луж, испражняться на стены, копаться в мусоре, но далеко от себя не отпускал.

Отыскав тихое место, где почти не было жилых нор, он накинул на ящера сбрую, самолично изготовленную в тайне от сподвижников, в том числе и от Бадюга. Она плотно охватывала цилиндрическое туловище зверя и на уровне крестца заканчивалась петлей-корзинкой, одинаково удобной и для крепления груза, и для размещения человека.

Затем Темняк выставил вверх «хозяйский костыль», удлинявшийся при переходе в вертикальное положение. На конце «костыля» болтался мешочек с любимым лакомством Годзи – клопами, жаренными в киселе.

Даже имея довольно длинную шею, ящер не мог достать его и для удобства вынужден был опереться передними лапами о стену. Темняк только этого и ждал. Не выпуская из рук «костыль», он вскочил в свое верёвочное седло.

Глупый Годзя, продолжая тянуться за желанным угощением, пополз вверх по отвесной стене, чему весьма способствовали мощные присоски, имевшиеся не только на подошвах лап, но и на брюхе. Его сородичи, обитавшие во влажном климате Великих болот, находили себе пропитание в дуплах и кронах гигантских деревьев, вздымавшихся к небу прямо из трясины.

Так они преодолели без малого метров двадцать, и Годзя стал проявлять признаки нетерпения – то есть менять окрас и резко мотать хвостом, что заставляло подвесное седло раскачиваться, словно маятник. Темняку пришлось опустить «костыль» и скормить Годзе вожделенную подачку.

Пока тот ел – медленно и с видимой натугой (свободно глотать ему не позволял тугой ошейник, сжимавший горло) – Темняк вбил в стену прочный гвоздь-костыль и закрепил на нем страховочную верёвку, солидный моток которой висел у него на поясе.

Затем всё повторилось – перед носом зверя появилось аппетитно пахнущее угощение, он шустро пополз за ним, метров через двадцать сожрал-таки и потребовал добавки. А тем временем в стену вонзился второй костыль.

На высоте ста метров пришлось повернуть назад – подачки кончились, да и Годзя что-то притомился. Шастать по крутизне с юных лет – это одно, а осваивать столь непростое дело в далеко уже не юном возрасте – совсем другое. Здесь врожденных способностей мало, здесь практика нужна.

– Ничего, – сказал Темняк, поглаживая Годзю по хребту, – Лиха беда начало. Потихоньку, понемножку и до неба доберемся…

У норы, служившей Темняку чем-то вроде резиденции, его уже поджидал запыхавшийся Дряк – видно, только что прибежал.

– Ну, рассказывай, – с ходу накинулся на него Темняк. – Узнали что-нибудь?

– А как же! – Дряк похлопал себя по груди. – Сейчас расскажу, только отдышусь… Мы всё сделали, как ты велел. Взяли под наблюдение этих типчиков, которые на пожарище копались. Благо, что поблизости лавочка открылась, где подавали лепешки с подливой. Находили они там много всякой дребедени, но крупные вещички сразу в сторону отбрасывали. За ненадобностью, стало быть. Интересовали их находки величиной примерно с ладонь. Сначала мы с ними лепешками поделились, а потом я своих ребят за киселем послал. Слово за слово, познакомились. Публика мелкая. В основном хмыри безродные, живущие случайными заработками. Но в дело своё они нас посвящать не стали, как мы только не выпытывали.

– Так нашли они что-нибудь или нет? – не выдержал Темняк.

– В том-то и дело, что нашли! Причем прямо у нас на глазах. Вижу, собрались в кучу и радостно лопочут. Я надежных ребят к ним подослал. Дескать, дайте глянуть. Те ни в какую, находку сразу спрятали. Тогда мы к ним с претензией. А кто за кисель будет расплачиваться? Драка, само собой, завязалась. Но без кровопролития. В драке мы эту штуковину и отбили.