Джим Хокинс и проклятие Острова Сокровищ - Брайан Фрэнсис - Страница 12

— Оставайся на месте, Джим! — крикнул мне сквайр. — Не выходи…

Он не закончил — его прервал Молтби:

— Мы сложим оружие. И надеемся, что всякий, кто называет себя джентльменом, сделает то же самое.

Я услышал звяканье медленно опускаемого на землю ружья. Затем новое звяканье, еще и еще. Сквайр Трелони отдал своим людям команду «Вольно!» и махнул рукой в сторону двери, чтобы мы выбросили во двор свое оружие. Том Тейлор вышел и положил охотничье ружье на землю.

Однако я и не подумал выходить наружу. Я оставил себе один пистолет, а другой вышвырнул на каменные плиты дорожки. Все, что им было видно, — это моя рука до плеча, бросившая во двор оружие. Я снова отступил за дверь. Многие месяцы после этого я не уставал благодарить благословенную тьму за тяжелой дверью «Адмирала Бенбоу»: не один раз она спасала мне жизнь.

Молтби выдвинулся вперед и теперь был виден мне много лучше. Сходство его с человеком, погибшим на дороге, было весьма значительным. Не такой щеголь, как тот, он явно был человек богатый, так же склонный к полноте: подбородок двойной, руки будто небольшие окорока, а глаза большие и умные. Один из его сопровождающих выглядел человеком ученым; я счел, что он и есть секретарь. Другой, судя по цвету лица, предавался удовольствиям, какие дарят охота, военная служба и крепкие напитки. Одеты все трое были весьма вычурно. И там же, словно хищная птица, сидел на коне горбун, глядя на происходящее немигающими глазами.

Молтби рявкнул, повернувшись к гостиничной двери:

— Вы убили герцога Бервикского?

— Джим, не отвечай! — крикнул мне сквайр.

— Вы укрываете беглянку и ее пащенка, — проревел Молтби снова. — А вы, сэр, — обратился он к сквайру, — способствуете им и их подстрекаете.

Он вышел вперед и подозвал своих соратников к себе поближе.

— Властью, каковой облёк меня его величество король Георг, я созываю судебное заседание.

Это был весьма опасный противник — человек, способный мыслить быстро и точно, умеющий незамедлительно принимать важные решения и обладающий даром использовать в своих интересах реакцию противной стороны.

Когда все и каждый осознали важность момента, секретарь Молтби заявил своим тоненьким голоском с французским акцентом:

— Нам понадобится на чем-то сидеть.

— Очень хорошо, — медленно произнес сквайр Трелони и крикнул в дверь: — Скамью сюда, будь добр, Джим.

Сквайр казался растерянным и встревоженным.

Из-за спин всадников сквайра появился сын Тома, Джошуа. Вместе с отцом он принялся вытаскивать из трактира скамьи и устанавливать их на открытом воздухе.

— Нам также понадобится стол, на котором можно писать, — потребовал секретарь.

Том и Джошуа подкатили пустую бочку и установили ее днищем вверх между скамьями. Молтби и его секретарь уселись с важным видом. Третий член их компании тоже к ним присоединился, и та самая троица, что всего несколько минут назад пыталась отнять у нас жизнь и уничтожить наше имущество, взяла на себя роль судебной коллегии — вершителя королевского правосудия. Горбун наблюдал все это, и глаза его сверкали.

В этот момент на днище пустой бочки шлепнулось яблоко, да с такой силой, что кожура его лопнула и сок брызнул на Молтби. Тот завопил от ярости. Я понял, кто швырнул яблоко из верхнего окна, и хотя не мог удержаться от улыбки, пламенно желал, чтобы такое больше не повторилось. Напрасная надежда: сверху вылетело еще одно яблоко, чуть не попавшее в секретаря. Молтби в гневе вскочил на ноги.

Я шепнул матушке:

— Поднимитесь наверх и велите мальчику перестать швыряться яблоками.

Матушка тоже улыбалась, несмотря на серьезность момента; она на цыпочках стала подниматься по лестнице.

Молтби стоял у бочки, решая, не атаковать ли нас снова, но передумал; он не желал терять время и опустился на скамью.

— Именем его величества короля Георга (как гладко произносил он эти слова!) я вызываю — сейчас, сию же минуту — владельца этой гостиницы предстать перед судом.

Но тут раздался голос, который я знал и любил: он отчетливо прозвучал в тихом предвечернем воздухе:

— Нет, сэр. Нет, пока я не дам на это свое позволение.

Из-за гостиничного крыльца спокойно вышел доктор Ливси. Он остановился у большой кадки с яркими цветами; матушка всегда ставит такие под эркерами.

— Кто вы такой, черт возьми, — прорычал Молтби.

— Я истинный блюститель закона в этих краях, — ответил доктор Ливси.

— А я — королевский блюститель закона, — заносчиво возразил Молтби.

— Вздор и чепуха! — воскликнул доктор Ливси. — Если в тихий солнечный день отряд моих соседей должен спешно скакать на выручку, я понимаю, что к нам явились разбойники, а вовсе не слуги короля.

— Я — сэр Томас Молтби. Кузен убитого герцога Бервикского. Я — придворный советник его величества.

Доктор Ливси поднял бровь.

— В таком случае, сэр, вам следовало бы изучить, как осуществляется королевское правосудие. И поскольку представляется, что вам это неизвестно, я вам процитирую, — и он произнес нараспев: — «Там, где присутствует мировой судья или где он может присутствовать, придворный советник объявляет свое участие в деле нецелесообразным дотоле, пока не будет призван к участию самим мировым судьею, поскольку таковой мировой судья есть один из четырех краеугольных камней английского правосудия». А я, сэр, вас не призываю!

Доктор Ливси энергично хлопнул в ладоши — раз, потом другой.

— Иными словами, сэр, поскольку это произошло в нашем округе, дело должно рассматриваться в нашем округе, а я и есть судья нашего округа. Если вы меня понимаете, сэр.

Теперь свою долю сарказма получил Молтби; я узнал столь знакомый мне острый ум доктора Ливси, его способность играть словами, его умение поиграть со словом «сэр». Молтби и его соратники впервые стали выказывать признаки замешательства. Секретарь сделал неопределенный жест рукой:

— При мне нет юридических книг, сэр, — начал он. — Однако мне известно, что придворный советник…

— Вам ничего об этом неизвестно. И вообще ничего, — прервал его доктор Ливси. — И вы не представили нам никаких доказательств вашего ранга.