Путь воина - Торстон Роберт - Страница 68

При первой встрече офицер-инструктор обычно хорошенько избивает кадетов – это происходит с каждой вновь прибывшей сиб-группой. И когда Сокольничий Джоанна выбрала для кадета Эйдена самое свирепое наказание, она встретила больше противодействия, чем от всех других кадетов, которых я когда-либо видел. Это тоже была черта Рамона Маттлова. Когда этого кадета сбивали с ног, он поднимался снова. Уже очень сильно избитый, он все равно продолжал драку. Он бы никогда не признал поражения. Опять же как Рамон Маттлов. Я сражался с Рамоном бок о бок во множестве битв и хорошо изучил его воинские качества. И теперь я видел подобную же стойкость.

Обучение продолжалось, и сходство стало еще более поразительным. Особенно оно было выражено в стремлении производить впечатление на других и нежелании признавать поражение на любых условиях. Рамону Маттлову несколько раз удавалось изменить ход битвы, когда большинство воинов уже давно бы капитулировало. Он часто заходил в своей тактике так далеко, что рисковал проиграть сражение. Например, он включал в свою Заявку слишком мало оружия и боеприпасов или выбирал столь неортодоксальную тактику, что даже закаленные бойцы пытались изменить его решение. И все же ему везло, и почти всегда он достигал цели. Он заработал право внести свой вклад в священный генный пул задолго до своей смерти в бою.

Рошах оглядел зал, где теперь после его хвалебной речи в честь Рамона Маттлова стояла тишина. Ее нарушила Ленора Ши-Лу, довольно тихо сказав:

– Продолжайте, командир Сокольничих.

– Итак, из-за этого у меня возникло желание, чтобы кадет Эйден добился успеха. Из-за этого я проявлял к нему особое пристрастие и заставлял подчиненных мне офицеров делать то же самое. Свои первые тесты он прошел отлично, но вместо того чтобы хвалить, его ругали, дабы он пытался достичь еще большего. Его ошибки преувеличивались, чтобы он как можно больше о них думал и изыскивал пути, как не сделать их в следующий раз. За то время я видел его по-настоящему только несколько раз. Я отчетливо помню, например, как наткнулся на него, когда он стоял на часах. На несколько мгновений я принял его за Рамона Маттлова. В тот момент я понял, что если кадет Эйден не пройдет успешно Аттестацию, это осквернит память Рамона Маттлова.

– Я далеко не уверена, что рассуждала бы, как вы, командир Сокольничих, – перебила его Ленора Ши-Лу. – Метафизические рассуждения в Клане, как вы знаете, не одобряются. Как кадет, который просто внешне напоминает Рамона Маттлова, может осквернить его память?

Тер Рошах, казалось, чуть смутился.

– Вы не поняли меня, прокурор. У них было не просто внешнее сходство. Кадет Эйден казался мне олицетворением всего, что было в Рамоне Маттлове. И это означало, что он должен стать лучшим во всем Клане воином. Когда он потерпел неудачу на Аттестации, я не смог с этим примириться. Он должен был победить. С этим согласится любой, кто просмотрит пленки, на которых записан тот бой.

Даже тогда я бы не вмешался, если бы кадет Эйден, переведенный в касту техников, не сбежал с Твердыни при первой же возможности и не начал сам искать свое счастье. При подобных обстоятельствах Рамон Маттлов поступил бы так же. И вот тогда я понял, что мне надо делать. Я должен был обеспечить ему вторую Аттестацию.

– И чтобы сделать это, – опять перебила Ленора Ши-Лу, – вы сочли нужным подготовить смерть вольнорожденного, под именем которого кадет Эйден мог бы пройти Аттестацию второй раз?

– Да, в общем и целом это верно.

– В общем и целом?

Тер Рошах, казалось, слегка заколебался, прежде чем ответить.

– Я не просто подготовил смерть вольнорожденного. Я сам установил настоящие боевые заряды на тренировочном минном поле. И когда оказалось, что после взрывов уцелел единственный кадет – как раз тот, чье место должен был занять кадет Эйден, – я убил и его.

Эйден был удивлен. Он не знал, что Рошах лично участвовал в этом деле.

– Мы благодарны вам за вашу честность, командир Сокольничих, но, по правде говоря, главным для нас является не смерть нескольких вольнорожденных кадетов. Мы сейчас пытаемся установить не как вы совершили преступление, а почему. Итак, надо ли понимать, что в основании всех ваших действий, касавшихся командира звена Эйдена, лежала преданность Рамону Маттлову?

– Выраженное так кратко, это утверждение теряет свою весомость, но то, что вы говорите, – полная правда. Преданность – в обычаях Клана. А моя преданность Рамону Маттлову перевесила все другие соображения.

– Преданность мертвому командиру, я вынуждена отметить. Преданность, доведенная до крайности. В каком-то случае, может быть, достойная уважения, но никак не оправдывающая нарушение закона Клана.

При этих словах Леноры Ши-Лу по всему залу прошел одобрительный шепот.

– Если вам так кажется, прокурор, я не буду пытаться с вами спорить.

– Почему же, командир Сокольничих? Если вы нарушили закон Клана, то почему бы не поспорить с верным его исполнителем?

– При всем должном к вам уважении, прокурор, мне кажется, что я уже достаточно осветил мотивы, толкнувшие меня на действия, за которые я сейчас держу ответ. Пусть суд выносит решение. Мне нечего больше сказать.

Однако Тер Рошах все-таки сказал еще кое-что, кратко ответив на вопросы Века Квэйба, теперь уже в общем-то бесполезные. Предвидя исход дела, Квэйб ни на чем подробно не останавливался, он просто произносил вслух вопросы, посланные воинами специально для адвоката. Его удивило количество сочувствующих обвиняемым, насколько об этом можно было судить по вопросам. Вскоре он заметил, что это в основном старые воины из поколения Рошаха, заканчивавшие сейчас свою службу. Да, Рошах вызвал к себе сочувствие, в этом Квэйб был теперь уверен. Результаты голосования будут более благоприятными для обвиняемых, чем Квэйб первоначально ожидал.

Когда опрос свидетелей был закончен, Хранитель Закона провел среди членов Совета голосование. Из 493 голосовавших воинов две трети проголосовали против Тер Рошаха и Эйдена. Дело Джоанны рассматривалось отдельно, и она получила 160 голосов за и 326 против.