Джим Хокинс и проклятие Острова Сокровищ - Брайан Фрэнсис - Страница 36

Я слышал, как мой голос негромким эхом отдается от стен пещеры. Сначала он немного дрожал, потом окреп. Это придало мне мужества, и я продолжал:

– Я скажу вам, кто я. Меня зовут Джим Хокинс. Я уже бывал на этом острове. Теперь я вернулся, чтобы отыскать человека, которого мы тогда здесь оставили. Человека по имени Джозеф Тейт. Может быть, вы и есть Джозеф Тейт? А может быть, вы знаете Джозефа Тейта? Может быть, вы знали Джозефа Тейта? Если для вас окажется по-христиански возможным найти для нас Джозефа Тейта или дать нам возможность сообщить о нем тем, кто с самыми добрыми намерениями его разыскивает… тогда мы вас не станем больше беспокоить.

Результат последовал, но не такой, на какой я рассчитывал. Похититель Бена, по-прежнему скрывавшийся во тьме, поднял его на ноги, рванув за волосы. Бен не издал ни звука, и тут же следом я тоже почувствовал, как меня со зверской силой схватили за волосы. Я поднялся, стараясь не оступиться: край пропасти находился менее чем в полушаге от моих башмаков. Снова появился нож – теперь у моего виска: его лезвие находилось прямо у меня над ухом, как раз там, где ухо соединяется с головой. Чуть оступись нога или соскользни нож, и ухо будет отрезано.

Наблюдая в тусклом свете за Беном и слушаясь нажима ножа, я заключил, что нам придется снова передвигаться боком по узкому уступу. Нас не столкнули в пропасть, нас куда-то вели. Где-то впереди замерцал свет. Временами он становился ярче, затем снова тускнел, подтверждая мою мысль о том, что ветерок подувал из какого-то прохода, расположенного впереди.

Мы медленно пробирались по узкому уступу – Бен и я, – словно люди, боком вступающие в загробную жизнь. Один раз я сдвинул ногой камень, и он сорвался вниз: я слышал, как он падал, но звук его падения на дно был приглушен; мне представилось, что камень упал на труп одного из наших несчастных матросов. В следующий миг я услышал вскрик и уголком глаза увидел, как Бен оступился и чуть не упал в пропасть. Тогда-то я и разглядел хоть что-то, характеризующее его похитителя, – руку. Огромная и грубая (не могу дать описание получше) рука протянулась и удержала Бена от падения, с силой схватив его за волосы.

– Все хорошо, Бен, – крикнул я ему. – Ты будешь в безопасности.

Но лезвие у моего уха надавило вниз, и я охнул от острой боли в этом весьма чувствительном месте.

Шажок за шажком, и по-прежнему боком, мы двигались все дальше. Я снова услышал стон, теперь гораздо ближе; казалось, что и сквознячок стал сильнее. Уступ расширился и стал похож на тропу: мы вроде бы удалялись от края пропасти. Так как я не мог смотреть вперед, мне было не видно, куда нас ведут. Время от времени я посматривал вниз и заметил, что пропасть становится все мельче. Но даже там, где ее склоны не так круто обрывались в глубину, я мог видеть кости и обрывки одежды. И по-прежнему над нами висел этот запах, это ужасное зловоние.

Кто мог бы сказать, сколько времени заняло это путешествие во власти страха и трепета, посреди губительной тьмы. Наступил момент – минут через пятнадцать или, может быть, через полчаса, – когда нас с Беном одновременно повели спинами вперед прочь от пропасти. Судя по стенам с обеих сторон, нас вели по широкому коридору. Это было хоть каким-то облегчением: по крайней мере, теперь мы могли не опасаться, что по оплошности свалимся в бездну. Но нет ли впереди еще одной пропасти, к которой нас влекут?

Вскоре свет стал ярче. Потом я увидел факел, пылавший на стене над моей головой, но с его светом смешивался и свет дня. Справа от себя я увидел руку, потом – голову, потом всего человека. Невозможно было сказать, знаю ли я его: он был прижат к земле огромным, квадратной формы камнем, лежавшим у него на спине между лопаток, а в следующий миг я увидел, что и с задней стороны колен на нем лежит еще один камень. Они были так тяжелы, что человек не мог и пытаться от них освободиться, не подняв шума. Чуть дальше лежал еще один человек, точно так же прижатый к земле, а за ним – еще.

Минуты через две нас остановили. Бена заставили опуститься на колени. Меня – нет. Я стоял и смотрел, как его принудили лечь ничком на землю у стены коридора. Потом мне повернули голову так, что я уже не мог его видеть, но шум и кряхтение, а затем стон боли сказали мне, что и Бена подобным же образом прижали к полу пещеры.

Почему же со мной такого не сделали? Вместо этого меня провели вперед и уколами ножа приказали поднять вверх и расставить руки, прижав ладони к холодной стене, затем широко раздвинули мне ноги, так что я стоял теперь в виде большой буквы «X», опираясь ладонями о влажную каменную стену.

Наши похитители ушли – это я понимал. Когда кто-то находится очень близко от вас, особенно в таких ужасающих обстоятельствах, вы обретаете способность сразу же почувствовать его отсутствие. Думаю, они ушли из пещеры, потому что вокруг меня вдруг раздались громкие стоны.

Среди них я узнал голос Бена и тихо окликнул его:

– Бен! Это Джим. Я тут. Ты в безопасности?

– Меня прижали, Джим. Ужасно прижали.

«С какими же ранами выберется бедняга отсюда? – спросил я себя. – Если выберется!»

– Голос христианина! – раздался негромкий оклик.

– Да! – ответил я. – Кто вы?

Казалось, человек лежит совсем рядом со мной.

– Матрос Мур, сэр. Недавно с «Испаньолы» из Бристоля.

Я не знал фамилий матросов, не потрудившись просмотреть список членов команды. Я был вполне удовлетворен тем, как управляется с командой капитан Рид.

– Мур, я сам с «Испаньолы». Что случилось с мистером Коллом?

– Погиб, сэр. Ему выкололи глаза и столкнули с тропы, сэр. Так и со всеми нами будет.

Меня охватила ярость, и хотя ярость в таких обстоятельствах опасна, она может также привести и к спасению. Колл был замечательным человеком. Он мне нравился – я им даже восхищался; с таким человеком я желал бы поддерживать долгое знакомство и после того, как закончится наш вояж.

Я на миг прислушался. Шагов возвращающихся мучителей я не услышал. Наши похитители явно где-то совещались.

– Мур, – прошептал я, – сколько человек погибло?

– Не знаю. сэр.

– А этих – сколько всего?

– Не знаю, сэр. Что есть двое – это точно.

– Они знают английский? – спросил я.

– Эти двое на нем говорят, сэр. Я слышал пару-тройку слов, то там, то тут. Только все тут – страшная тайна. Нам только ноги их и видны, когда они нас ногами бьют.

Сказав эти слова, он охнул, потом закричал, из чего я понял, что ему нанесли удар. И мне тоже. Ощущение было такое, что по голове ударили чем-то таким твердым, какого я в жизни не встречал, – более твердым, чем камень или железо. Я покачнулся и, падая навзничь, увидел над собой лицо Джозефа Тейта.

Часть четвертая

Нераскаянный вор

19. Зверская жестокость человека

Тейт не хотел, чтобы я видел его лицо, и пришел в ярость, что я его увидел. Он схватил меня за волосы, и по силе и характеру его хватки я понял, что он и был моим похитителем. Значит, он слышал мою отчаянную речь. Она не произвела на него впечатления. Он так яростно прижал мое лицо к стене, что у меня до сего дня виден шрам на переносице.

Но я помнил его лицо. Теперь оно обросло густой бородой и было сильно обветрено, и тем не менее это, без всяких сомнений, был Джозеф Тейт. Слава Богу, сын больше похож на мать, чем на отца! (Увидев Тейта снова, я понял, что был неправ в отношении носа милого мне Луи.)

Он что, отошел от меня в темноту? Я не был уверен. Я был слишком сильно оглушен. Несколько минут я полулежал-полустоял на коленях, скорчившись у стены. Шея у меня была сильно повреждена, спина избита ногами. Я чувствовал, что кровь стекает вниз по носу, да еще течет и из носа, а один глаз болит, словно в него забили гвоздь.

Однако я попытался извлечь из своего положения выгоду. Притворяясь оглушенным, я мог обдумать, как вести себя в том положении, в котором я оказался. Конечно, я увидел Тейта; но ведь я увидел и дневной свет!