Джим Хокинс и проклятие Острова Сокровищ - Брайан Фрэнсис - Страница 2

Часть первая

Сверкающий лик опасности

1. Загадочное появление

Все началось в прошлом году, в первую субботу августа, в другой гостинице, повыше на холме, той, что носит название «Король Георг». Я отправился туда, чтобы дождаться почтовой кареты. Почти каждую неделю она доставляла из Бристоля и из мест более отдаленных вещи и продукты, за которыми мы с матушкой посылали.

Хозяина гостиницы «Король Георг» зовут Джон Калзин. Он был добрым соседом и заботливым другом моей матушки в то время, когда я впервые покинул родной дом. Джон – человек приятный, и мне нравится бывать в его обществе. Пока я ждал, мы беседовали о местных новостях, как это обычно бывает между соседями.

С вершины холма донесся звук рожка, и вскоре мы услышали рокот колес, въезжающих во двор. Джон оставил меня и вышел из трактирного зала, чтобы поздороваться с кучером; тут я заметил, что у них завязался оживленный разговор. Кучер задал Джону какой-то короткий вопрос. Джон кивнул и снова стал слушать. Потом указал рукой, сначала в том направлении, где находится «Адмирал Бенбоу», и сразу же – сквозь открытую дверь зала – на меня. Я понял, что было упомянуто мое имя. Кучер спустился с козел, подошел к двери кареты и заговорил с кем-то внутри. Джон Калзин стоял рядом, наблюдая за происходящим, а я ждал в полном недоумении.

Тут кучер распахнул дверь кареты. Из нее вышел мальчик; я подумал – ему лет двенадцать или вроде того. Он посмотрел вокруг, попытался разглядеть меня через дверь зала, потом взглянул на Джона Калзина и сделал шаг назад. Тотчас же из кареты, вослед ему, вышла высокая женщина в ярко-зеленой, богато расшитой накидке. Капюшон ее роскошного одеяния окутывал голову и низко спускался на лицо.

Мальчик шел впереди, пристально оглядывая все вокруг. Он приблизился к двери и увидел меня. Я ему улыбнулся, но он не ответил на мою улыбку. Он отвел глаза, но, когда Калзин указал в мою сторону и произнес: «Мадам, вот мистер Джим Хокинс», снова на меня посмотрел.

На боковой двери «Короля Георга», у которой они стояли, висит медный дверной молоток в форме руки. Мальчик взглянул на него, потянулся вверх и сильно стукнул молотком в дверь. Сначала я подумал, что он сделал так из вежливости, чтобы предупредить о прибытии незнакомых людей. Но он повторял это снова и снова, еще громче и с неравными промежутками.

Когда грохот утих, кучер указал рукой в сторону солнца, давая понять, что ему нужно продолжать путешествие. Джон Калзин задержал его и подвел женщину в зеленой накидке поближе к тому месту, где сидел я. Мозг мой требовал от меня осмотрительности, но, когда я поднимался со стула, я почувствовал, что меня охватывает волнение. Джон Калзин подошел ко мне, лицо его было серьезным и взволнованным.

– Джим, – сказал он, и замолк на мгновение. Тут мальчик снова ударил молотком в дверь, и Джон взглянул в его сторону с раздражением, которое я вполне разделял. Я ждал, не понимая, почему меня охватило предчувствие опасности. – Джим, о тебе спрашивали, упоминая твое имя.

– Мое имя?

Джон кивнул.

– Кучер спрашивал, где ты живешь. А она… эта дама…

В этот миг его прервали, он был словно сметен с места великолепной зеленой накидкой. Мальчик оказался рядом с женщиной, и теперь эта странная нетерпеливая пара стояла прямо передо мной.

– Вы – Джим Хокинс, – спросила женщина, – из гостиницы под названием «Адмирал Бенбоу»?

– Да, это действительно так, мадам.

Она откинула капюшон, и у меня перехватило дыхание. До этого момента я никогда не видел столь чистой и нежной красоты, кроме как на парадных портретах в хороших домах.

– Мое имя – Грейс Ричардсон, – сказала она. – Вы вряд ли слышали обо мне. А это – мой сын Луи.

Я наклонил голову в знак уважения. Чтобы как-то привести себя в чувство, я на мгновение отвлекся от разговора и взглянул в сторону, а затем мягко обратился к мальчику:

– Я вижу, тебе понравился дверной молоток?

Мальчик повернулся ко мне спиной и, стоя так, оперся локтями о стол, за которым до этого я сидел. Жест его был лишен всякой уважительности, однако его мать не одернула его, но продолжала беседовать со мной. Когда я снова поднял на нее глаза, она сказала:

– Я слышала ваше имя, мистер Хокинс. Слышала об историях, какие вы рассказываете. Об острове. О сокровищах, спрятанных там.

Она обвила мальчика рукой и притянула к себе. Он неохотно повернулся. Затем снова обратил к нам спину и принялся свистать собаке Джона Калзина, появившейся перед дверью. По моему мнению, его мать вовсе не выказывала особого желания как-то его обуздать.

– Мадам, – произнес я, – могу ли спросить, где и как вы слышали мое имя?

– Люди о вас знают, – ответила она в столь неопределенной манере, что было ясно: дальнейшие расспросы бесполезны. – О вашей гостинице хорошо отзываются.

Я подождал, надеясь, что смогу услышать больше, потом спросил:

– Может статься, есть человек, которого знаем мы оба?…

Она не дала мне закончить.

– Такой человек есть. Но это не он говорил мне о вас. Зато он и есть та причина, из-за которой я решилась разыскать вас. Мне сказали, что вы должны его знать.

Эти слова были сказаны резко и решительно и сопровождались пристальным взглядом прямо мне в глаза.

– А его имя, мадам? Если я узнаю его имя, я уверен…

– Его имя – Джозеф Тейт.

Шок выбил из меня всю мою вежливость. Дама и ее сын все еще стояли передо мной, а я с размаху опустился на свой стул.

– Джозеф Тейт? – выдохнул я.

– Джозеф Тейт, – повторила она. – Я вижу, вы и вправду его знаете. Ведь он джентльмен удачи, не так ли?

На миг я задумался, знает ли она, что «джентльмен удачи» означает «пират»? Ведь она никак не дала мне понять, что знает, какая дурная слава кроется в этих словах.[1] Потом сказал:

– Мадам, я действительно знал его. Десять лет тому назад. Но теперь я ничего о нем не знаю. – Голос мой звучал неуверенно. Я говорил правду, но не всю – кое-что я утаивал.

Глаза ее затуманило какое-то чувство – возможно, то был испуг.

– Вы хотите сказать, что он умер?

Хотя она и понизила голос ради мальчика, она не сказала «скончался» или «его больше нет». Мальчик посвистывал собаке и, казалось, ничего не слышал.

– Это мне неизвестно, мадам, – ответил я. Затем, в более свободной манере, чем мне хотелось бы (отсюда видно, насколько поразила меня эта женщина), я добавил: – Но он не тот человек, который мог быть готов к смерти. И насколько я мог доверять своим глазам, не тот, кто желал бы ее.

– А где он сейчас? – спросила она. Слова ее звучали умоляюще и вместе с тем требовательно.

Я смотрел на нее, не в силах произнести ни слова, так меня ошеломила эта Грейс Ричардсон.

Цвет лица ее говорил о благородном происхождении и прекрасном здоровье. Глаза – темные, как наши скалы, а вид такой, словно она всегда сердится и к тому же чем-то напугана. Быстрым движением, словно ударом ножа, она вдруг схватилась правой рукой за левую свою руку. Что-то ярко сверкнуло, и на столе передо мной она положила золотое кольцо. Его украшали четыре одинаковых драгоценных камня цвета облаков.

– Это опалы – самое дорогое наследие рода Ричардсонов. Кольцо было подарено моему прадеду самим королем, сразу после коронации в Оксфорде. Я предлагаю его вам ради того, чтобы мой сын мог спокойно спать по ночам.

Она отступила на шаг, пристально глядя мне в лицо, и во взгляде ее было столько же вызова, сколько мольбы. Мальчик вдруг бросился к двери, и собака метнулась прочь, давая ему дорогу. Я знаю собаку Джона Калзина, она совершенно безобидное существо.

Джон взглянул на меня, я – на Джона, потом перевел взгляд на Грейс Ричардсон. Я взял со стола кольцо, взвесил его на ладони и отдал владелице.

– Мадам, я не из тех, кто нуждается в оплате, – произнес я, стараясь, чтобы мои слова не прозвучали ни слишком галантно, ни неприветливо.