Вокзал для двоих (киноповесть) - Брагинский Эмиль Вениаминович - Страница 13

Вера пыталась понять его состояние.

— По-моему, вы далеко уехали! — жалобно произнесла Вера. — Вернитесь, пожалуйста!

Платон отвлекся от грустных мыслей и посмотрел на Веру, как бы возвращаясь в действительность.

— Я тебе все сейчас расскажу! — Платон даже не заметил, что обратился к Вере на ты. — Мы возвращались с женой с Шереметьевского аэродрома — провожали ее подругу. Она улетела в Алжир. За рулем сидела жена. Жена обожает водить машину, я-то практически ею не пользуюсь. А жена лихо водит… И уже на подъезде к Москве… А было поздно, темно… Как вдруг дорогу стал перебегать какой-то человек… Жена затормозила… Но… — Он был пьяный? — тихо спросила Вера.

— Мы надеялись… Но экспертиза показала: нет, трезвый!…

В этот момент Виолетта подала коньяк и колбасу.

— С горячим придется обождать. Сейчас будем кормить поезд из Душанбе…

Другие официантки уже несли подносы, заставленные алюминиевыми кастрюльками с типовой едой.

— У вас телевизор в ресторане есть? — неожиданно забеспокоился Платон.

— При чем тут телевизор? — удивилась Вера.

— Есть или нет? — Платон посмотрел на часы.

— В кабинете директора!

— Тогда скорее! — Платон порывисто поднялся.

Вера, недоумевая, повела Платона в кабинет директора. Там никого не оказалось. Вера включила телевизор.

— Что же он у вас так долго нагревается? — нетерпеливо сказал Платон, снова глядя на часы.

Как всегда, сначала послышался голос. Женский голос:

— Холодные массы арктического воздуха вторглись из Баренцева моря…

И только потом экран вспыхнул, и на нем появилась симпатичная женщина в элегантном костюме. Она водила указкой по географической карте, произнося традиционные слова о циклонах и антициклонах.

— Моя жена! — представил ее Платон.

— Действительно красавица! — удрученно оценила Вера. — Вы не преувеличивали!

— Так вот, когда это случилось, — Платон продолжал свой печальный рассказ под монотонно-научный голос жены, — с ней, конечно, началась истерика. Она плакала, причитала, потом вдруг сказала: «Я погибла! Меня никогда больше не пригласят на телевидение!» А когда приехала милиция, я вдруг… честно признаюсь, сам от себя этого не ожидал… сказал, что за рулем сидел я!

— А она что?

Платон поежился:

— Промолчала.

— Значит, приняла, как должное…

— Да нет… Безутешно плакала…

— После такого любой заплачет… — как-то по-особому поглядела на Платона Вера.

— Я сам все время думаю, почему я так поступил? Просто я заботился о телезрителях, — отшутился Платон. — Кто же им предскажет погоду?

Вере стало неуютно:

— Про циклоны я уже слышала. Больше мне ничего не светит. Я, пожалуй, пойду домой!

— Женщина без женской гордости — это уже не женщина! — поддакнул Платон и перешел на полную откровенность: — Во-первых, я не хочу, чтобы вы уходили. Во-вторых, извините, вы сами не желаете уходить. В-третьих, давайте пойдем навстречу друг другу!…

По ресторану разнесся голос вокзального диктора:

— Скорый поезд номер девятнадцать Москва-Душанбе отправляется с первого пути.

Табун пассажиров ринулся прочь из ресторана.

Вера и Платон снова сидели за тем же столиком.

— Собственная машина… подруга в Алжир улетает… жену по телевизору показывают… — вслух рассуждала Вера. — Для меня это, как жизнь на Луне… А я со столов объедки собираю для поросенка… чаевые беру… При этом каждый третий норовит под юбку залезть. С официантками вообще не церемонятся. А с вокзальными подавно…

— Замолчи! — не выдержал Платон.

— Вы даже не заметили, что стали мне тыкать!

— Извините, Вера, пожалуйста, — и Платон продолжал с душой. — Я не представляю, что бы со мной было, если б я вас не встретил. Вы меня попросту спасли!

— Ну, ясно. В вашей ситуации вам нужно было, чтоб кто-нибудь подвернулся под руку. Неважно кто…

— В принципе правильно. Но мне повезло. Мне подвернулся замечательный человечек. Этот человечек мне очень понравился…

Оркестр отыграл свое и радостно отбыл на перерыв.

— Это судьба, — показав на эстраду, лукаво улыбнулся Платон. — Рояль свободен. Сейчас я буду играть для вас!

Платон встал, пересек зал и уселся за инструмент.

Не сводя глаз с Веры, начал играть ноктюрн Шопена, и над ресторанным залом поплыли нежные и щемящие звуки. Вера тоже не отрываясь смотрела на Платона. Было очевидно, что он ей нравится и что она растеряна.

Виолетта подошла к Вере и тоже прислушалась к музыке.

— Отвали! — сердито прошептала Вера. — Это он для меня играет!

За одним из столиков расселся знакомый нам по рынку узбек в сопровождении красивой горожанки. На этот раз на нем был превосходный модный костюм, модные туфли и неизменная тюбетейка.

Показав на Платона, узбек похвастал:

— Это мой дружок!

— Тоску он наводит, дружок твой!

— Что ты хочешь, чтоб он тебе сыграл?

— Что-нибудь ритмическое, — ответила временная подруга.

Узбек зашагал к эстраде.

— Я тебя узнал!

— Я тебя тоже! — кивнул Платон.

— Сыграй нам что-нибудь ритмическое! — узбек положил десятку на крышку рояля.

Платон тотчас покончил с Шопеном, подмигнул Вере и объявил:

— Сейчас в честь нашего гостя из солнечного Узбекистана прозвучит ритмическая мелодия!

Платон лихо заиграл джазовый мотив, подпевая себе на никому не понятном языке, который, очевидно, он считал английским.

В зале принялись танцевать.

Около Платона угрожающе возник пианист Шурик:

— Привет конкуренту!

— Привет аборигену! — вежливо поздоровался Платон, продолжая молотить по клавишам.

— Гастроль даешь?

— На хлеб зарабатываю!

— Зато у нас хлеб отбираешь! А ну, мотай отсюда!

— Ты музыкант и я музыкант, — проникновенно сказал Платон. — Я в беду попал. Отстал от поезда, документы, деньги — все украли. Мне бы только на ужин заработать.

— Ты Веркин хахаль, что ль?

— Вроде того…

— На сколько ужинаете? — деловито поинтересовался Шурик.

— Двести коньяку, две колбасы, киевские и две порции мороженого.

— На этом остановись! — приказал Шурик. — Больше ничего не заказывай, понял?