Третье Правило Волшебника, или Защитники Паствы - Гудкайнд Терри - Страница 19

На углу Ричард остановился и некоторое время наблюдал за толпой, текущей вверх и вниз по улице, в надежде заметить преследователей, но опять не нашел ничего, что могло бы его насторожить.

– Медовый пряник, мой господин?

Ричард обернулся и увидел стоящую за крошечным шатким столиком девочку в не по росту большом пальто. На вид ей было лет десять—двенадцать, но Ричард не был силен в определении возраста маленьких девочек.

– Что?

Девочка показала на столик.

– Медовый пряник. Их печет моя бабушка. Они очень вкусные, уверяю вас. Всего только пенни. Пожалуйста, купите хотя бы один, господин мой! Вы не пожалеете.

Старуха, сидящая позади девочки на коричневом одеяле, расстеленном прямо на снегу, улыбнулась Ричарду. Ричард ответил легкой улыбкой, одновременно прислушиваясь к своим ощущениям и пытаясь определить характер тревоги. Девочка и старуха с надеждой ждали.

Ричард еще раз оглядел улицу и, глубоко вздохнув, полез в карман. Скача в Эйдиндрил, он за две недели почти не останавливался, чтобы поесть, и до сих пор ощущал некоторую слабость. Но у него были только серебряные и золотые монеты из Дворца Пророков, и Ричард сомневался, что в мешке, оставленном во дворце Исповедниц, мог бы найтись хоть один пенни.

– Я не господин, – сказал он, пряча в карман все деньги, кроме одной серебряной монеты.

Девочка показала на его меч.

– Тот, у кого такой замечательный меч, может быть только благородным господином.

Старуха перестала улыбаться. Не сводя глаз с меча Ричарда, она медленно поднялась на ноги.

Ричард, торопливо прикрыв плащом рукоять, положил монету девочке в ладонь.

– У меня не найдется вам сдачи, господин мой, – пробормотала девочка, глядя на деньги. – Я даже не знаю, сколько нужно для этого мелочи. Я никогда не держала в руках серебряной монеты.

– Я же сказал тебе – я не господин. – Он улыбнулся девочке. – Меня зовут Ричард. Вот как мы решим: ты возьми монету и считай ее платой вперед. А когда я снова пройду мимо, ты дашь мне еще медовый пряник, и так далее, пока монета не кончится.

– О, господин мой... то есть, Ричард, спасибо!

Просияв, девочка протянула бабушке деньги. Старуха внимательно изучила монету и проговорила:

– Незнакомой чеканки. Должно быть, вы приехали издалека.

Она не могла знать происхождения монеты. Древний и Новый миры были разъединены более трех тысячелетий назад.

– Да, издалека. Но серебро там не менее настоящее.

Старуха поглядела на него голубыми глазами, из которых годы, казалось, вымыли весь цвет.

– Взят или дан, мой господин? – Ричард недоуменно поднял бровь, и она пояснила: – Ваш меч, благородный господин. Вы его взяли, или он был вам вручен?

Старуха пристально посмотрела на него, и Ричард наконец понял, что она имеет в виду. Искателя называл волшебник, но с тех пор, как много лет назад Зедд покинул Срединные Земли, меч превратился в ценный трофей для воров или тех, кто мог себе позволить его купить. Фальшивые Искатели создали мечу дурную славу, им нельзя было доверять. Они пользовались магией меча в корыстных целях, а не для того, к чему предназначали его те, кто наделил магией этот меч. За многие годы Ричард стал первым, кто был назван Искателем Истины. Он понимал ужасную мощь магии и собственную ответственность. Он был истинным Искателем.

– Его вручил мне Волшебник первого ранга. Я избран, – нехотя ответил Ричард.

Старуха скомкала платье на животе.

– Искатель, – выдохнула она беззубым ртом. – Хвала духам! Истинный Искатель!

Девочка, не понимая, о чем речь, посмотрела на монетку в руке бабушки и протянула Ричарду самый большой пряник. Ричард с улыбкой взял его.

Старуха, наклонившись через стол, спросила, понизив голос:

– Ты пришел, чтобы избавить нас от паразитов?

– В каком-то смысле. – Ричард попробовал пряник и снова улыбнулся девочке. – Правда очень вкусный.

Она заулыбалась:

– Я же говорила! Бабушка делает лучшие медовые пряники на всей улице Глашатаев.

Улица Глашатаев. Наконец-то он сумел выйти на нужную улицу. Мимо рынка на улицу Глашатаев, сказала госпожа Сандерхолт. Ричард подмигнул девочке и откусил от пряника еще кусок.

– Что за паразиты? – спросил он старуху.

– Мой сын и ее мать, – она глазами указала на девочку, – отправились ко дворцу ждать, когда им дадут золото. Я говорила им: надо работать, но они ответили, что я – выжившая из ума старуха и если они дождутся, то получат золота больше, чем смогут заработать трудом.

– А почему им должны его дать?

Старуха пожала плечами.

– Кто-то во дворце это пообещал. Сказал, что все жители города заслужили свою часть казны. Нашлись такие, кто в это поверил. Мой сынок всю жизнь об этом мечтал. Молодежь нынче пошла ленивая, все только и знают, что сидеть сиднем и ждать, когда им дадут денег. Нет бы самим о себе позаботиться! Там, у дворца, то и дело дерутся за то, кому получать золото первым. Те, что послабее да постарше, в этих драках и гибнут. Одним словом, работать почти все перестали, и цены растут. Мы едва наскребаем на хлеб. – Старуха пригорюнилась. – И все из-за жадности. Мой сын работал у пекаря, теперь ждет, когда ему дадут золота, а она голодает. – Старуха кивнула на девочку и улыбнулась. – Но внучка у меня не такая. Помогает мне печь пряники, да-да, чтобы мы могли прокормиться. Я-то не позволю ей шляться по улицам, как другие детишки. – Она мрачно посмотрела на Ричарда. – Вот тебе и паразиты. Те, кто забирает у нас то немногое, что мы зарабатываем или делаем своими руками. Те, кто искушает людей ленью, чтобы пасти их, словно овец. Те, кто отнял у нас свободу и надежду. Даже я, выжившая из ума старуха, понимаю, что ленивому ни до чего нет дела. Он думает лишь о себе. Не знаю, куда катится мир.

Когда она замолчала, Ричард указал на монету в ее руке и многозначительно сказал:

– Я был бы вам очень обязан, если бы вы забыли о том, как выглядит мой меч.

Старуха понимающе кивнула:

– Все что угодно. Для вас, мой господин, все что угодно. И надавайте этим паразитам как следует!

Ричард прошел чуть дальше по улице и присел на парапет, чтобы спокойно доесть пряник. Он действительно был очень вкусным, но Ричард был голоден и не слишком заботился о вкусе еды. Прислушавшись к своим ощущениям, он еще раз убедился, что чувствует не приближение мрисвиза, а обычную слежку. Теперь бы только обнаружить преследователя. Он внимательно вглядывался в лица прохожих, но не замечал никого, кто проявлял бы интерес к его персоне.

Слизывая с пальцев мед, Ричард пересек улицу, чувствуя себя так, словно плывет против течения. Шум, гам, стук копыт, скрежет колес, треск ящиков на телегах, скрип слежавшегося снега под ногами, выкрики лоточников, возгласы возниц – все это вызывало раздражение. Он привык к тишине леса, где единственными звуками были шелест листвы, журчание воды и шорох ветра. Конечно, он часто бывал в Хартленде, но этот крохотный городишко мало чем отличался от деревни.

Ричард скучал по своему лесу. Кэлен обещала, что когда-нибудь они вместе приедут туда. Он улыбнулся, представив, как будет показывать ей потаенные уголки, водопады, ущелья в горах... Им будет хорошо там вдвоем. Ричард вспомнил ту особенную улыбку, которую она дарила только ему, и у него потеплело на сердце.

Он тосковал по Кэлен куда больше, чем по своим родным лесам, и хотел как можно быстрее оказаться с ней рядом. Скоро они встретятся – но пока ему надо кое-что сделать здесь, в Эйдиндриле.

Услышав какой-то шум, Ричард обернулся и понял, что, замечтавшись, перестал смотреть по сторонам и едва не угодил под копыта колонне всадников. Командир, выругавшись, приказал подчиненным остановиться.

– Ты что, быть слепым?! Только круглый дурак лезет навстречу конному строю!

Ричард поглядел по сторонам. Прохожие жались к домам, всем своим видом показывая, что вовсе не собирались выходить на середину улицы, и старательно отводили взгляды от солдат. Казалось, всем им сейчас больше всего на свете хочется стать невидимками.