Доктор Джонс против Третьего рейха - Щеголев Александр Геннадьевич - Страница 13

– Мэр? – спросил Джонс, слегка ошалев. – Мэр Чикаго?

– Ой, ну только не надо строить этакие глаза! – закудахтал, заколыхался от смеха декан, замахал на собеседника руками. – Никогда бы не подумал, Инди, что круг ваших знакомых настолько широк.

– Что-то я не пойму… – растерянно сказал Джонс.

– А что тут понимать? Мне позвонил мэр. А ему перед этим позвонил губернатор.

– Губернатор?

Декан снова захохотал.

– Люблю людей вашего склада, Инди! Тихий, незаметный, а потом вдруг оказывается, что… В общем, губернатору насчет вас позвонили из Госдепартамента. Так что я все знаю, не беспокойтесь, все понимаю, без проблем. Работайте спокойно.

– Зайдете, выпьете что-нибудь? – предложил доктор Джонс, ощущая некоторую неловкость.

– Спасибо, мне пора, – декан вторично протянул руку, теперь, чтобы попрощаться. – Итак, мы друзья?

– Если вы настаиваете…

– Вы уж простите, если что было не так, – произнес гость, осторожно заглядывая Индиане в глаза. – Мало мы думаем о людях, которые нас окружают, да, сэр.

У выхода он оглянулся, сделавшись предельно серьезным, торжественным, собранным:

– Кстати, о нашем деле, коллега. Я, собственно, никогда не был против ваших экспедиций, так что если вам снова нужно будет уехать, я не возражаю. С доктором Левинсоном уже договорился, он вас подменит до конца семестра.

– Спасибо, – удивился Джонс. – Честно говоря, не ожидал.

– Удачи, – хитро подмигнул декан и удалился.

День имел продолжение в виде завтрака (яичница и стакан молока), во время которого профессор неторопливо размышлял. Мысли его были примерно таковы: «Значит, вы за меня уже все решили, мистер Питерс? Значит, Госдепартамент тоже мечтает, чтобы я съездил в Непал?» Как ни странно, от понимания того очевидного факта, что настырный майор вмешался в его жизнь, он ощущал вовсе не раздражение, а скорее удовлетворение. События шли сами по себе, подталкивая в спину. Профессор всегда предпочитал, чтобы было именно так, а не наоборот.

Следующим событием этого дня стал телефонный звонок. Джонса позвали к аппарату – одному на весь коттедж, – он подошел и с некоторым стыдом обнаружил, что ему звонит Маркус Броуди – из Старфорда, по междугородной линии связи. Оказывается, профессор успел забыть о так называемой пропаже Джонса-старшего и о своей просьбе к другу отца, связанной с этим делом. Взволнованный Маркус сообщил, что выполнил порученное, съездил в родовое гнездо Джонсов. Как и ожидалось, старого Генри там не было.

– …Инди, ваш дом кем-то обыскан, просто варварски разорен, – почти кричал в трубку Маркус. – Я ничего не понимаю. Я полицию вызвал, и она ничего толкового не смогла сказать. Что бы это могло значить?

Индиана не знал, что бы это могло значить, поэтому осмысленно ответить не сумел. Оставалось только поблагодарить старика за хлопоты и попрощаться.

Неприятности отца недолго занимали мозг профессора. В конце концов, в дом могли забраться обыкновенные грабители, дом ведь месяцами пустует, это всем известно. Так что проблемы отца – это проблемы его да полиции, и ничьи больше. У сына своих дел хватает, не правда ли?

Звонок из Старфорда напомнил о впечатляющих предложениях менеджера Бьюкенена, которые, признаться, также вылетели из головы под влиянием прочитанных материалов из папки. Впрочем, предложения казались впечатляющими только на взгляд невежественного потребителя исторических комиксов, профессор же был серьезным ученым, и его не могли увлечь сказочные истории, выдаваемые за научные гипотезы. Он, безусловно, любил приключения, но не до такой степени, чтобы становиться фанатиком, не слушающим голос разума. Здравый смысл подсказывал решение, и профессор, раз уж оказался возле телефона, набрал номер Бьюкенена.

– Приветствую вас, Джи-Си, – сказал Индиана.

– О! – сказал Джеймс Сайрус. – Очень кстати, а то я уже собирался предпринимать усилия по вашему розыску.

И друзья дуэтом посмеялись.

– Когда вылетаете? – спросил Бьюкенен, вновь обретая деловой тон. – Билет до Венеции соскучился по вашим рукам.

– Нет, не получится, – виновато ответил Джонс. – Прошу прощения, но…

– Не получится? – обескуражено повторил менеджер. – Как вас понимать, Инди?

– Просто не могу. Хотя и хочется.

Собеседник сочувственно поцокал языком.

– Руководство университета не отпускает? Хотите, я посодействую, мне это не трудно, честное слово. Для начала я попробую позвонить в мэрию, советнику по науке…

– Нет, нет, Джей, – испугался Индиана. – Не хватало еще и вам заниматься такими вещами… Вы только не обижайтесь, но совершенно неожиданно подвернулось очень интересное дело.

– Признаться, я ни секунды не сомневался, что вы согласитесь, – откровенно обиделся сотрудник Художественного института. – Какое дело может быть интереснее поисков чаши Грааля?

– Что-нибудь более реальное, – сказал Джонс с улыбкой. Почему-то он вспомнил Лилиан, точнее, те жалкие остатки ее образа, которые сохранились в потрепанной временем памяти, и странное полузабытое тепло наполнило вдруг его члены. Причем здесь Лилиан! – одернул он себя. Военной разведке, очевидно, требуется совсем другое – так же что-нибудь более реальное…

– Итак, вы сомневаетесь в серьезности моего предложения? – напрямик уточнил Джеймс Бьюкенен. – В квалификации моих консультантов?

– Да, кстати! – вспомнил Джонс. – Француз уже уехал?

– Какой француз?

– Простите. Доктор Ренар.

– Ренар? – на том конце трубки помедлили. – Но почему вы спрашиваете?

– Вы упомянули про своих консультантов, и я подумал о нем. Хотелось бы попрощаться с коллегой. Мне показалось, он по какой-то причине обиделся на меня, нет?

– Наоборот, Инди, вы ему чрезвычайно понравились, он даже сказал, что лучшего научного руководителя для проекта «Чаша» невозможно найти. Может, вы передумаете?

– Не хотелось бы вас попусту обнадеживать, Джей.

– И все-таки я подожду еще немного. Насчет вашей задолженности не беспокойтесь, я отнюдь не ставлю в зависимость финансовые вопросы с вашим решением относительно проекта «Чаша».

– Спасибо, вы настоящий друг. Я возмещу убытки сразу по возвращении, две-три недели, не больше.

– Вы будете отсутствовать две или три недели?

– Да. Только слетать туда и обратно. И деньги после этого наверняка появятся.

– Если не секрет, куда вы собираетесь?

– В Непал.

– В Непал? – поразился Бьюкенен. – Почему?

– Почему? – вопрос поставил Джонса в тупик. – Ну, посылают именно туда…

– Простите, я, кажется, сказал нелепость. Не «почему», а «с какой целью». Если не секрет, конечно.

А действительно, секрет или нет? – опять оказался в тупике Джонс. Никаких юридических обязательств помалкивать с него не взяли, следовательно, можно делиться творческими планами, с кем хочешь. С другой стороны – идиоту ясно, каков характер сведений, интересующих разведку. Очень занятная формулировка «Вам доверяют» – ловит жертву не хуже лассо. Откровенничать после таких слов как бы недостойно, как бы само собой разумеется, что распускать язык – значит не уважать себя. С другой стороны, не ответить на простой естественный вопрос – глупо, даже подозрительно, особенно, если спрашивает вовсе не посторонний человек, а давний знакомый. Человек получил отказ, и его одолевает вполне понятное любопытство. Джеймс Сайрус Бьюкенен – отличный парень, друг, именно друг…

– Честно говоря, я и сам не знаю, зачем еду. Что-то связанное с египтологией. От меня требуется взглянуть на какую-то реликвию и сделать свое заключение. Обычная консультация.

– Древнеегипетская реликвия в Непале? – продолжал удивляться Бьюкенен. – И вы не знаете, какого рода?

– Вы будете смеяться, Джей, но меня наняла компания классических, рафинированных дилетантов. Они ничего не могут сообщить, кроме того, что присвоили реликвии нелепое название «кулон».

– Ладно, – заторопился музейный работник. – Все это меня, к счастью, не касается. Как вы понимаете, я куплю любую находку, связанную с древним Египтом, и на всякий случай заранее предлагаю свои услуги в качестве возможного покупателя, но, если не ошибаюсь, у вас уже есть заказчик. Делайте поскорее ваши дела, дорогой Инди, а потом мы вернемся к моему предложению. Удачи.