Улыбки летней ночи - Бергман Ингмар - Страница 2

Хенрик. Не ходи так.

Петра. О чем вы, господин Хенрик?

Хенрик. О том. Не надо так ходить.

Петра. Как?

Хенрик. Ты виляешь бедрами.

Петра. Правда? Как интересно! А ведь и верно. Она через плечо смотрится в большое зеркало на стене. Хенрик сжимает ее локоть и исступленно целует ее плотно сжатыми губами. И мгновенно получает пощечину. Молодая женщина поправляет волосы около уха и с легкостью поднимает большой поднос, уставленный посудой. Потом выходит, виляя бедрами.

Хенрик падает на стул у рояля и берет несколько бурных аккордов. Дверь в спальню медленно открывается, и из сумрака выступает Анна в широком белом пеньюаре, придающем ей томно-невинный вид. Хенрик перестает играть и резко поворачивается к ней, но она прикладывает пальцы к его губам и говорит шепотом.

Анна. Пожалуйста, потише. Твой отец уже заснул. Хенрик опускает голову, и Анна ласково треплет его по волосам. Потом она возвращается в покойный сумрак спальни, куда закрытые ставни не пропускают яркий дневной свет.

Ее супруг спит с величественным видом, лежа на спине и сплетя пальцы на груди. Он похож на мертвого короля в саркофаге, мертвого короля, с радостью принявшего свою смерть. Анна ложится рядом и закрывает глаза. Полная тишина. Одинокая муха, освещенная тоненьким солнечным лучом, ползет по ночному столику. Где-то в комнате энергично тикают маленькие часы. Но вот Фредрик Эгерман переворачивается на бок. Он вертит шеей, довольная улыбка играет на его губах. Анна приоткрывает глаза и подглядывает за спящим мужем.

Да, у него улыбка счастливого человека, можно даже сказать, человека, одержимого страстью.

Фредрик. Ммм-мум-м-м-ух…

Он хмурит брови, ноздри у него расширяются, веки слегка дрожат. Для Анны все это – открытие, которым она наслаждается втайне. Лежа на спине, она поворачивает к мужу лицо. Еле удерживается от смеха.

Теперь Фредрик поднимает правую руку и легонько прикладывает ее к щеке жены. Анна сначала лежит не шелохнувшись, потом, когда рука начинает медленно гладить ее шею и плечо, она вздрагивает и осторожно целует его в ладонь.

Рука Фредрика едва уловимо притрагивается к ее груди и движется дальше, кончиками пальцев он проводит вдоль плавного изгиба ее плеча.

Медленно и осторожно Анна придвигается к мужу. Ее губы почти касаются его губ, и похоже, что он сквозь сон ощущает ее близость. Внезапно он страстно целует ее, обнимает и привлекает к себе. Она охотно идет навстречу его ласке, этот неведомый ей мужчина имеет над ней какую-то тайную власть.

Он снова целует ее, еще необузданнее, чуть ли не делая ей больно. Его губы касаются ее шеи, и он бормочет с нарастающей страстью.

Дезире… как я тосковал по тебе. Дезире… как я тосковал…

Глаза Анны широко раскрыты, она вздрагивает, как от внезапной боли. Мгновение она еще пытается отвечать на его страсть, но слезы навертываются ей на глаза, и она очень осторожно и мягко высвобождается из его объятий. С бессмысленным вздохом спящего Фредрик Эгерман вновь принимает позу короля в саркофаге. Разве что теперь он уже не выглядит таким довольным. Его жена утирает слезы и садится на кровати. Ей есть о чем подумать.

В этом городе – красивый старый театр, где местная буржуазия, офицеры и окрестное дворянство часто собираются, чтобы себя показать и на людей посмотреть, а заодно посмотреть и первоклассный спектакль какой-нибудь первоклассной труппы.

Фредрик Эгерман с супругой занимают места в ложе довольно близко к сцене.

Анна сидит впереди, у барьера, лицо у нее холодное и настороженное. Руки на коленях; она как будто всецело поглощена пьесой. Фредрик сидит позади жены, чуть-чуть сбоку. Он, как и она, одет в вечерний костюм и смотрит больше на Анну, чем на сцену.

Сцена представляет элегантную гостиную, ее покатый пол покрыт огромным брюссельским ковром, на котором там и сям разбросаны предметы меблировки, как это предписывает традиция постановки французских комедий. Две чрезвычайно элегантные молодые дамы захвачены светской беседой, столь же оживленной, сколь и искусственной.

Первая дама. Расскажите же мне о графине. Вы ведь знаете, я с ней незнакома, только видела ее. Вторая дама. Вполне понятное желание, дорогая мадам Вильморак, и я постараюсь по возможности обрисовать вам личность графини, хотя она так загадочна и противоречива, что ее не опишешь за несколько кратких мгновений.

Первая дама. Говорят, власть графини над мужчинами поистине необыкновенна.

Вторая дама. В этом есть большая доля правды, мадам, и число ее любовников соответствует числу жемчужин в ожерелье, которое она всегда носит. Первая дама. Мадам де Мервиль, ходят слухи, что ваш собственный супруг – одна из прекраснейших жемчужин в ее ожерелье, так ли это?

Вторая дама. Он влюбился в графиню с первого взгляда. Она взяла его в любовники на три месяца, после чего я получила его обратно.

Первая дама. И ваш брак был разрушен.

Вторая дама. Напротив, мадам! Мой муж стал нежным, преданным, восхитительным любовником, верным супругом и образцовым отцом. Я бесконечно благодарна графине. Я послала ей несколько маленьких подарков, и мы стали ближайшими подругами. Первая дама. Меня бросает в дрожь от такого пренебрежения приличиями.

Вторая дама. Уверяю вас, пренебрежение приличиями, как оно проявляется у графини, высоконравственно, и ее влияние облагораживает всех мужчин, к какому бы сословию они ни принадлежали. В глубине сцены открывается дверь, и входит лакей.

Лакей. Графиня Селимена де Франсен де ля Тур де Касас.

Входит Дезире Армфельт в великолепном туалете. Гром аплодисментов из тьмы зрительного зала подобен грохоту волн, разбивающихся о берег. Фредрик аплодирует, и Анна тоже слегка похлопывает руками в перчатках. Анна. Кто играет графиню?

Фредрик. Если не ошибаюсь, фрекен Армфельт. Анна. Кажется, ее зовут Дезире?

Фредрик. Совершенно верно, Дезире Армфельт. Анна. Дай мне, пожалуйста, бинокль. (Анна быстро берет бинокль и тщательно разглядывает фрекен Армфельт, которая вышла на авансцену. Вдруг Анна поворачивается к мужу.) Она посмотрела на нас. Почему?

Фредрик. Не думаю, чтобы она смотрела именно на нас.

Анна. Она посмотрела на нас и улыбнулась. Почему? Фредрик. Все актрисы улыбаются публике в благодарность за аплодисменты.

Анна (с яростью). Она изумительно красива.

Фредрик. Милое дитя, это всего лишь грим.

Анна. Откуда ты знаешь? Ты видел ее в жизни? Посмотри на ее ожерелье! У нее у самой столько любовников.

Фредрик. Да, да, да, да, да, да. (Вздыхает.)

Анна бросает на мужа мрачный подозрительный взгляд, Фредрик Эгерман неуверенно улыбается, выдвигает вперед подбородок и делает вид, что всецело поглощен пьесой. Анна ерзает на стуле. Шуршит шелк; ее обнаженные плечи напряжены. Фредрик снова вздыхает, на этот раз тихо, не подчеркнуто.

Дезире…мы знаем, что у каждого мужчины есть чувство собственного достоинства. Мы, женщины, вправе совершить любое преступление по отношению к нашим мужьям, любовникам, сыновьям, но только не ранить их чувство собственного достоинства. Если мы раним его, значит, мы глупы и сами виноваты в своих неудачах. Нам надо сделать это их чувство собственного достоинства нашим союзником, холить его и лелеять, льстить ему, играть на нем, как искусный музыкант на своем инструменте. Тогда мужчина в наших руках, у наших ног и вообще там, где мы в ту минуту пожелаем его видеть.

Первая дама. Вы думаете, это можно сочетать с подлинной и искренней любовью?

Дезире. Не забывайте, мадам, что любовь – это постоянное жонглирование тремя мячиками. Они называются сердце, слово и секс. Ими очень легко жонглировать, но так же легко и уронить один из них.

Вдруг Фредрик замечает, что жена его тихо плачет, жалостно, как малое дитя. Ее округлые изящные плечи сотрясаются, она низко наклонила голову. Слезы градом катятся на белое шелковое платье, ее пухлая влажная нижняя губа дрожит. Фредрик нежно наклоняется над ней.