Право на жизнь - Арно Сергей Игоревич - Страница 6

Сергей улыбнулся:

– Почему ты об этом спрашиваешь?

– Ну ты ответь сначала.

– Да. Была наколка на груди, по-моему парусник, ведь он служил на флоте.

– А на руках?

– Нет, на руках не помню. Кажется, ничего не было.

– Ну вот. Я так и думал, что это вранье, – вздохнул Илья. – Да и Жанна говорила, что девицам такого сорта доверять нельзя…

– Подожди-ка… – перебил Сергей.

Он легко поднялся с пола (он все делал легко и непринужденно, как будто земное притяжение притягивало его слабее, чем других), подошел к шкафу с китайскими книгами за стеклом, открыл его, достал коробку с фотографиями и несколько минут занимался тем, что перебирал их.

– Вот, нашел наконец, – Сергей, стоя перед Ильей, рассматривал старую фотокарточку.

– Была! Конечно, была у него наколка на левой руке… – почти торжественно проговорил Сергей. – Как я мог забыть!..

– Жук?! – нетерпеливо перебил Илья. – Наколка изображала жука?!

Сергей ухмыльнулся.

– Нет, что ты. Совсем, что характерно, не жука. Отец терпеть не мог жуков и насекомых. Это китайский иероглиф. Вот здесь его хорошо видно.

Сергей протянул карточку Илье. На фотографии был заснят мужчина с пушистым котом на руках, рядом с ним стояла женщина. Оба улыбались. На тыльной стороне руки, которой мужчина держал кота, был выколот жук с головой и четырьмя лапами.

– Это ведь жук, – тихо проговорил Илья.

– Нет, это китайский иероглиф. Он действительно похож на жука, но…

– Какая разница! – снова перебил Илья. – Ведь она говорила о жуке.

– Ты расскажи толком, кто «она» и при чем здесь наколка моего отца? – Сергей пригладил усики.

– Честно говоря, я думал, что она все-таки соврала, – все так же держа фотокарточку перед глазами, сказал Илья. – А вы с отцом похожи.

– Ты мне зубы не заговаривай. Кто тебе про наколку сказал?

– Знаешь, мы ведь вчера с Жанной после кладбища поехали к тебе в гараж. Ты извини, что я не предупредил…

Илье пришлось с самого начала рассказать свой вчерашний день, не до самого конца, разумеется.

– …Вот такая история странная, – закончил свой рассказ Илья. – Правда, то, что у него была наколка, никак не доказывает, что его убили. Но кто знает…

Сергей, сидя по-турецки на медитативной циновке, молчал. Он глядел прямо перед собой.

– Странно, – негромко, словно не обращаясь к Илье, проговорил он. – Странно, что это произошло сейчас, когда я наконец почти поверил в его смерть. – Он опять смолк, но некоторое время погодя продолжал: – Я узнал о смерти отца, вернувшись из Афганистана. Дело в том, что известие об этом не дошло до меня: в то время я сам считался погибшим и находился в госпитале. Почему-то у меня всегда было предчувствие, что отец жив. Он всегда был очень здоровым человеком. У меня осталась одна только тетя, – все родственники умерли в блокаду, только четверо дядей живут в Финляндии. Так вот, тетя мне рассказала, что за год до моего возвращения отец уехал в Китай; вскоре из Китая пришло извещение о том, что отец умер от сердечного приступа. Обнаружилось и завещание, в котором отец изъявлял волю быть похороненным в Китае. Все эти документы хранились у тети, но куда-то запропастились. Тетя моя имеет плохую память, у нее всегда что-нибудь теряется, поэтому пропажа документов не показалась мне слишком уж странной. Все попытки найти могилу отца не принесли результатов. Несколько раз я ездил в Китай, разыскивая его могилу… И вот теперь, когда я уже смирился с его смертью, появляется эта девица и утверждает, что отца убили.

– Да, она говорит, что ее мать якобы встречалась с ним.

– Действительно, у него была женщина, я нашел в бумагах отца несколько писем от нее. Фамилия у нее была Лухт.

Сергей поднялся с циновки, подошел к шкафу, достал большую старинную шкатулку, поставил ее на письменный стол, открыв", выбрал из кучи бумаг несколько нужных.

– Да, Лухт, Вера Лухт. Вот эти письма, – Сергей показал несколько листков Илье. – Я хорошо помню их содержание. В одном из них Лухт просит отца быть осторожнее и словно бы предупреждает его об опасности. Раньше я почему-то не придал этому значения. Как я понял, роман их начался уже давно. Я старался разыскать эту женщину, надеясь, что она может пролить свет на смерть отца. Но все оказалось бесполезным. Все мои попытки натыкались на какие-то препятствия, словно мне нарочно кто-то мешал. Она исчезла. Теперь ты понимаешь, какое значение для меня имеет эта твоя встреча.

Сергей, в любой даже самой экстремальной ситуации хранивший ледяное спокойствие, казался взволнованным. И это удивило Илью, побывавшего с ним в таких переделках, из которых они запросто могли не вернуться живыми.

– Не думал я, что это серьезно, – пожал плечами Илья. – Учти только, что она такая девица, из которой трудно будет что-нибудь вытянуть.

– Учту, – улыбнулся Сергей.

И по улыбочке этой Илья понял, что для Сергея сейчас нет ничего невозможного.

– Поедем, познакомимся с ней. Но давай, я все-таки позвоню на всякий случай тете Люсе. Может быть, она что-нибудь вспомнила.

Сергей вернулся через десять минут очень довольный, тетя Люся, перебирая вчера свои бумаги, наткнулась на адрес адвоката, у которого хранилось завещание отца. Вот это была находка!

Когда Сергей с Ильей выходили, им повстречался Басурман, возвращающийся с почты. Взгляд его черненьких глазенок хранил не свойственную ему загадочность, на устах бродила таинственная улыбка… Словно он задумал что-то замечательное.

День выдался теплым и ясным, хотя осень уже была в разгаре. В первую очередь решили посетить кочегарку и разузнать что-нибудь о подруге оператора котельной.

Дверь в котельную была закрыта изнутри. На звонок долго никто не открывал. Илья заметил, что краешек занавески у плотно зашторенного окна отодвинули изнутри и кто-то внимательно их разглядывает. Илья искоса тоже посматривал на наблюдателя, потом занавеска дернулась, образовав большую щель, в которой показалось пол-лица бледного существа с огромными голубыми глазами и зверским, нечеловеческим оскалом. Илье сделалось не по себе, но тут заскрежетал засов. Дверь слегка приоткрылась, и в щель на уровне пояса высунулась голова мерзкой старухи с бородавчатым лицом, крючковатым носом и единственным клочком сохранившихся волос на плешивой голове.

– И хто ита приперси, – не пойму… – прошамкала старуха, вертя поганой рожей то в сторону Ильи, то в сторону Сергея.

Илья опешил от такой неожиданной встречи. Но тут над старушечьей физиономией высунулось другое, уже человеческое лицо кукловода.

Кукольная старушечья голова до жути походила на настоящую, и если бы не эта нарочитая омерзительность, приданная мастером, длинноносость и бородавчатость, то ее можно было принять за подлинную каргу.

– Вы из котлонадзора? – спросил человек, открывая дверь пошире.

С виду ему было около пятидесяти лет. У него имелась густая борода, длинные, седые волосы на лбу были перетянуты тесьмой, как у мастерового прошлого века, что придавало внешности сказочность. Кукольная голова старухи исчезла.

– Нет, нам нужна Марина, – начал Сергей.

Но мастеровой перебил его:

– Какая Марина?! Нет здесь никакой Марины! А вы не из котлонадзора?..

Из-за двери снова высунулась физиономия карги. Она снизу повернула поганую рожу, посмотрев на Сергея, потом на Илью. Но кукловод наложил свободную руку на лоб старухе и выпихнул ее из поля зрения.

– А если вы не из котлонадзора, то, извините…

Он стал закрывать дверь.

Сергей придержал дверь рукой:

– Скажите хотя бы, кто вчера в котельной дежурил?

Но мужик плечом навалился изнутри и закрыл дверь. Видно, Сергей не хотел идти на конфликт, а то ему не стоило бы большого труда вышибить ее с двух или трех ударов ноги.

За дверью раздался скрежет задвигаемого засова.

– Ну, я! Я дежурил! – раздался из-за двери недовольный голос мужика. – Всегда я!.. Один я!.. – доносился уже удаляющийся его голос. – Как будто больше некому…