Право на жизнь - Арно Сергей Игоревич - Страница 11

– В таком случае, что характерно, ты мне должна рассказать все, что знаешь.

– А я тебе уже все и рассказала. Я ж больше ни фига не знаю.

– Так какой смертью умер мой отец?

– Пропал. В один прекрасный день мать приходит такая расстроенная. Ну, у нас с ней тогда отношения поганые были – я тогда как раз с плохой компанией связалась. Но потом она мне все-таки рассказала, что отец твой пропал. После вроде письмо от него пришло из Китая, а потом сообщили, что он там и умер. Но мамаша моя не верила, что он в Китай уехал. Ну и все. Дальше она стала соваться везде… Ну, а потом умерла.

– Подожди, что значит «соваться везде»?

– Ну что значит. Свидетелей каких-то опрашивала… А там как раз два убийства произошли, ну, она ими все интересовалась, вот и доинтересовалась…

– Какие убийства? Почему она ими интересовалась? – не отставал Сергей.

– Да что ты меня пытаешь? Я что, помню? Я тогда молодая была, мне это пофиг было.

– Ну хорошо, Мариночка. Ну хоть адрес знакомой твоей матери дай. Ну были же у нее подруги или соседи там какие-нибудь…

– Слушай, что ты от девушки хочешь? Я ведь с восемнадцати лет дома не живу.

Еще около получаса Сергей пытался выведать У Марины хотя бы один адрес, выяснить хотя бы одну подробность. Но та топила в развязной наглости все здравые мысли, и Сергей фактически не узнал ничего. Разговор с девицей только укрепил в нем уверенность в том, что смерть отца носила далеко не естественные причины.

– Врет она все, – заключил Сергей, когда они вышли из гаража. – Не верю я ей.

Время хотя и было позднее и уже сгустились сумерки, возле машины Сергея, сидя на корточках, в мокром песке совочком копалась девочка лет восьми, в синем пальтишке. Илья только мельком взглянул на нее, пожалев несчастное существо, вынужденное играть в убогом дворике в малом количестве песка.

«Видно, родители алкаши», – подумал он.

– Знаешь, что, – Илья остановился возле машины. – Ведь нам известны фамилия и имя Марининой матери. Давай я завтра позвоню Жанне, и она через свою контору моментально узнает о ней все. А если Марина врет, что она умерла, мы узнаем ее адрес.

– Ты знаешь, у меня, что характерно, тоже такая мысль мелькнула. А если она умерла насильственной смертью, то в их картотеке все эти случаи зафиксированы. Ну поехали!

Они сели в машину, Сергей завел двигатель. Копавшаяся в песке девочка, чтобы ее не задавили, нехотя поднялась с корточек и перебралась в другое место.

Бедное дитя!

– Что это за сверток? – спросил Сергей, когда они поднялись по лестнице до двери квартиры.

Возле двери лежало что-то, завернутое в газету. Сергей остановился, не трогая свертка.

– Думаю, в нем отрубленные кошачьи головы, – предположил Илья.

– Странная мысль.

Илья наклонился и двумя пальчиками отогнул край газеты.

– Ну, так и есть.

– Интересно, что бы это значило? – хмыкнул Сергей.

– Боюсь, что это новое предупреждение, – ответил Илья, поднимая пакет.

– Думаешь, от чуди посылочки?

– Возможно, и от них, – пожал Илья плечами.

– Пойду во двор отнесу. Вчера вечером уже такую же посылку выбросил, правда, вчера было пять голов, а сегодня почему-то четыре. Одну не доложили. Безобразие!

– А ты жалобу напиши.

Илья стал спускаться по лестнице.

– Подожди, я с тобой, – окликнул его Сергей.

Они вышли во двор. Сергей внимательно оглядывался крутом. Сверток опустили в помойный бак.

– Знаешь, Илья, – остановил его Сергей возле парадной. – Ведь ты находишься в опасности. Рано или поздно городская чудь доберется до тебя. Ты думал об этом?

– Конечно, думал, – признался Илья.

Действительно, много раз он с ужасом вспоминал то, что вынес из-под земли тайну древнего народа и что они не успокоятся, пока не поймают его и не сотрут часть памяти… а может быть, и всю, чтобы превратить его в полного идиота и полностью уже обезопаситься. Но не мог он, не хотел покидать этот город. Что-то перекувырнулось в душе Ильи за то время, пока он жил в Петербурге. Бывало, ночью, когда плохо спалось, он с тоской думал: «Завтра же сяду в поезд и уеду в свой спокойный, тихий Новгород. Устроюсь снова работать на электрическую подстанцию, буду книжки читать… – а потом вдруг одумывался: – Да как же я без этого сумасшедшего города?! – и в ужасе холодел: – Нет! Уеду!»

А когда просыпался наутро, водоворот событий снова закручивал его, и снова вихрь мчал дальше. И снова кругом была опасность, смерть, ужас… Как он может покинуть этот город с его приключениями, еще не раскрытыми тайнами… С Жанной, наконец! Слишком многое связывало его уже с ним корнями… Да, корнями, ведь у него под землей был ребенок… и он оказался невольным продолжателем древнего живущего под землей народа чуди. Как он мог оставить этот пусть даже полный смертельной опасности город? Как?!

– Знаешь, Сергей, китайский философ Лао-цзы когда-то где-то написал: «Стоящий на цыпочках не простоит долго». Это ты сказал мне полгода назад. За эти полгода я успел постоять на цыпочках в буквальном смысле и скажу тебе, что Лао-цзы был прав. Но только здесь я чувствую жизнь, чувствую, что я живой… Ну, может быть, пока живой. Только в этом городе мне хорошо. И потом, помнишь? Я приехал из Новгорода, чтобы разобраться. Но ведь я не во всем еще разобрался.

Сергей улыбнулся:

– Я знал, что ты приблизительно так ответишь.

Они вошли в парадную и поднялись до дверей квартиры. На звонок тут же открыла Карина.

– Что случилось? – с порога спросил Сергей, только мельком бросив на нее взгляд.

Друзья вошли в прихожую.

– Да нет, ничего не случилось, все в порядке, – повела Карина плечами.

Но голос у нее был какой-то необычный, словно она что-то недоговаривала. По ней всегда было заметно, когда она что-нибудь пыталась скрыть. Сергей не стал настаивать. Раздевшись, друзья прошли в кухню. Карина стала подавать на стол.

– Этот жлоб-то – Транс – не являлся? – полюбопытствовал Илья. Он жутко проголодался за сегодняшний день.

– Не являлся, – сумрачно ответила Карина.

В кухню, по обыкновению скорым шагом, вошел горбун, три раза обежал вокруг стола и удалился.

– Ложку у меня спер, – пожаловался Илья.

Карина подала другую.

– Слушай, когда ты этого горбуна придурковатого в психушку обратно возвратишь? Ведь он достал меня окончательно, все тырит…

В кухню вошел Басурман и тихонечко уселся на табуретку в углу. Под глазом у Басурмана красовался тщательно припудренный синяк.

– Вон, на Басурмана разлагающее действие оказывает, – продолжала Карина. При его упоминании Басурман испуганно вздрогнул и, втянув голову в плечи, покосился на свою невесту. – Теперь, как только горбун бредятину нести начинает, он сразу к нему и стоит слушает, как приклеенный, – уперев руки в бока и выпятив обширную грудь, громогласно вещала Карина. – Он, стервец, на Басурмана своей болтовней плохо влияет…

– Подожди, Карина, ведь горбун бред сплошной несет, – вступился за бредовика Илья. – Его и русский человек не понимает, а этот и совсем гвинеец – он по русски-то ни бельмеса.

– Вот он – не понимает! – Карина сунула в нос Илье фигу. – Все он понимает! О чем же они, по-твоему, тогда разговаривают? Да и Басурман совсем безнравственный от проповедей бредовика сделался. Никогда он, людоед несчастный, ко мне не лез! А тут лезет. Глазищи во!! И лезет, лезет!.. Прямо еле сладила. Давай увози горбуна к чертовой матери. А то я дверь на лестницу открытой оставлю, пускай по дому шлындрает. Здесь все-таки жилая квартира, а не дурдом…

Карина совсем распалилась.

– Ладно, придумаем что-нибудь, – обнадежил ее Сергей.

– Да, тебе, Илья, твоя хромоногая звонила. Три раза, – мгновенно успокоившись, сказала Карина.

Когда Илья с Сергеем ложились спать, Сергей, задумчиво теребя ус, сказал:

– А ведь действительно, что с горбуном теперь делать? Китайца, что характерно, уже в живых нет. Значит, все его россказни о подземных лабораториях нам не потребуются.