Судак, Путешествия по историческим местам - Тимиргазин Алексей Дагитович - Страница 25

Месяц спустя приехала Аделаида. "Я уж, как знающая, гордо веду ее в одно место, в другое. Молчу и с вызовом гляжу на нее. Поймет ли? Поняла... Потом как-то она говорит мне: "Как ты думаешь, что, если я сделаюсь писательницей, настоящей?" Судак наплывал на нас судьбою".

Позже был построен и второй дом - уже Аделаиды и Дмитрия Жуковского. В третьем номере "Северных записок" за 1915 г. опубликованы стихи Аделаиды, посвященные строительству нового дома:

Люблю пойти я утром на работу,

Смотреть, как медленно растет мой дом.

Мне запах дегтя радостно знаком,

И на рабочих лицах капли пота.

Томясь от стрел и солнечного гнета,

Трепещет мир в сосуде голубом.

И слышится в усилии людском

Служения торжественная нота.

Благословен немой тяжелый труд

И мирный быт. Присевши у ограды,

Я думаю, как нужен нам приют,

Чтоб схоронить в нем найденные клады,

И каясь, и страшась земных уныний,

Уйти самой в далекие пустыни.

Этому дому суждено было сыграть в жизни Судака не меньшую роль, чем дому Волошина в Коктебеле. Они всегда были связаны между собой - дом Волошина и дом Герцыков-Жуковских. В Судаке подолгу жили поэт В. Иванов, увлеченная антропософией А. Минцлова, поэт и прокурор А. Бобрищев-Пушкин, бывали Марина Цветаева (лето 1915 г.), Софья Парнок, Поликсена Соловьева. Нередко приходил пешком из Коктебеля М. Волошин.

О посещениях Волошиным дома Герцык рассказывает в своих "Воспоминаниях" Евгения: "...в один из первых дней он у нас: пешком, через горы, сокращенными тропами (от нас до Коктебеля 40 верст), в длинной по колени кустарного холста рубахе, подпоясанной таким же поясом. Сандалии на босу ногу. Буйные волосы перевязаны жгутом, как это делали встарь вихрастые сапожники. Но жгут этот свит из седой полыни. Наивный и горький веночек венчал его дремучую голову. Из рюкзака вынимает французские томики и исписанные листки - последние стихи".

Вспоминает Евгения и посещения художницы и поэтессы Маргариты Васильевны Сабашниковой - первой жены Волошина.

"Почти не заходя в дом, мы повлекли Маргариту на плоскую, поросшую полынью и ковылем гору, подымавшуюся прямо за домом. Оттуда любили мы смотреть на закат, на прибрежные горы.

Опоздали: "героическое и жестокое" миновало. Но как несказанно таяли последние радужные пятна в облаках и на воде. Лиловел тяжелый Меганом. Я не знаю, откуда на земле прекрасней открывается земля!"

Н. Бердяев впервые приехал в Судак осенью 1909 г. Отсюда он пишет жене: "Приехал вчера в Судак в 6 утра. Здесь очень хорошо, гораздо лучше, чем в Ялте, дом Герцыков очень уютный, сама она очень милая и гостеприимная... Я все время ем виноград и веду религиозно-философские беседы с Евгенией Казимировной. Герцыки очень хорошо к нам относятся".

Евгения описывает посещение Бердяева в 1912 г.: "Уезжаю в Судак, дышу его весенним холодом, влажной сиренью... Не отвечаю на письма Бердяева. И вдруг он сам незваный приезжает... Разговаривая, мы без устали, всегда спешным шагом ходили по долине, карабкались горными тропинками... Случалось, мы не заметим, как стемнеет. И внезапно над потухшим морем вдали вспыхнет мигающим светом Меганомский маяк: раз - вспышка, два, три, четыре - нет, и опять раз вспышка. И таинственней, и просторней станет на душе от этого мерного ритма огня..."

Во многих стихах Аделаиды звучат мотивы крымской природы; встречаются и прямые обращения к земле, как, например, в стихотворении "К Судаку" (1918 г.):

Ах, ты знойная, холодная

Страна!

Не дано мне быть свободной

Никогда!

Пораскинулась пустыней

Среди гор.

Поразвесила свой синий

Ты шатер...

А потом были "смятенные судакские дни на переломе двух миров", в 1919 1920 гг. "Никто не знал, - вспоминала Евгения, - чьи мы и что наше. Нас не трогают, не выгоняют еще из домов, но виноградники и огороды вытоптаны, обобраны. Земля не кормит больше. Она только призрачный фон для душ чистилища, не отбрасывающих тени. Ни в прошлое, ни в будущее. Мы голодали". Мария, дочь композитора Спендиарова, вспоминала, как сын Аделаиды Никита кричал и плакал: "убейте или дайте хлеба".

В годы гражданской войны в Судаке образовалось особое творческое содружество людей. Целый год в доме Герцыков-Жуковских прожила Анастасия Цветаева с сыном Андреем. В Судаке застала революция и поэтессу Софью Парнок, вместе с ее подругой, актрисой Людмилой Владимировной Эрарской. Сохранившиеся письма свидетельствуют, что Людмила Владимировна была женщина тончайшей, напряженной душевной организации, эмоциональная и жертвенная натура.

Для Софьи Парнок революционные годы были так же тяжелы, как и для всех. Ей приходилось служить, выполнять чиновничьи обязанности, заниматься огородом; однажды она даже была арестована. Но, несмотря на все это, поэтесса называла Судак "родиной души". Именно в Судаке начался расцвет поэзии Парнок, здесь были написаны стихи, без которых ее творчество много потеряло бы.

Жизнь продолжалась своим чередом. В голодном Судаке собирались вместе сестры Герцык, М. Волошин, художник Л Квятковский, композитор А. Спендиаров, С. Парнок с Л Эрарской. Они читали стихи, обсуждали новые творческие идеи, даже издавали рукописный журнал. А. Спендиаров и С. Парнок создали по мотивам армянского эпоса оперу "Алмаст"; Парнок написала к ней либретто, основой для сюжета которого послужила армянская легенда.

Осенью 1920 г. в Крым пришла Красная Армия. Начались репрессии против местных жителей, имевших свои дома. Были арестованы брат сестер Владимир Казимирович Герцык, Е, А. Лубны-Герцык и Аделаида, мать двух маленьких детей.

После заключения Аделаида написала "Подвальные очерки". Это произведение совсем по-другому показывает события гражданской войны в Крыму, чем это было принято в советских изданиях. Много лет спустя мы узнали о судьбах наших земляков, захваченных водоворотом трагических событий. Инженер-путеец Павел Сергеевич Костылев, ставший рыцарем подвала. Эмма Федоровна Нарбут и ее юная дочь Таня, расстрелянные большевиками. Братья Роберт, Карл и Зебольд, немецкие колонисты; двое из них умерли от сыпного тифа, а четвертый. Август, лишившийся своей усадьбы, доживал свои дни у дальних родственников.