Смерть, какую ты заслужил - Боукер Дэвид - Страница 7

– Э... чем меньше будет сказано, тем...

Пономарь вывернул шею посмотреть Билли в глаза, на лице у него отразилось недоумение.

– Она, по-твоему, нехороша?

– Почему же? А по-вашему?

– По-моему, прекрасно. Лучшее, что обо мне писали в прессе. Более того, все, кого я знаю, так говорят. Понимаю, тогда, в ресторане я немного переборщил, но, должен сказать, ты сам напросился. Но знаешь, честь по чести, ты свалял отличный текст, и я хочу, чтобы ты работал на меня.

На Билли накатило дежа-вю. Бульон, роскошная машина, улыбающийся до ушей Пономарь. Он все это уже видел.

– Что? Как гангстер?

– Нет. – В лице Пономаря мелькнула былая злобность. – Как писатель, хрен ты бестолковый. – Тут он вспомнил, что ему полагается обхаживать Билли, а не оскорблять, и поспешно добавил: – Да, мне бы хотелось предложить тебе работу. Я хочу, чтобы ты написал мою автобиографию.

– С радостью, – без раздумья согласился Билли.

Хотя ответ Пономарю понравился, взгляд у него остался холодным, мертвым и бездушным.

– В таком случае мне бы хотелось сделать тебе маленький подарок. К Рождеству.

Пономарь протянул ему чек на три тысячи фунтов.

– Это взятка? – задохнувшись от суммы, спросил Билли.

– Назовем это подарком, – ответил Пономарь с неприятной улыбкой. – К Рождеству.

Встав на коленки, Джудит посмотрела на Билли и захихикала при виде его изумления и радости. Ее лицо преобразилось. Она стала совсем другим ребенком. Обеими руками сжимая чек, Билли рисовал себе будущее.

3

Когда Билли Дай сообразил, что ему оставили жизнь, мир на мгновение показался прекрасным. Мерзлая грязная трава Лайм-парка, дербиширское небо, кожа под ногтями – все представилось новым и столь ярким, что резало глаз. Если не считать периодов под кайфом, мир никогда не выглядел столь чудесно с тех пор, как ему было тринадцать и Габриэлла Таун, самая красивая девчонка в Манчестере, позволила ему потрогать свои круглые груди на последнем ряду кинотеатра Эй-би-си в Динсгейте. Тогда еще целую неделю мир Билли мерцал неземным светом. Потом она с ним порвала, и возвратились тени неведения и сна.

Билли понимал, что в этих тенях виноват он сам, что, сделай он над собой усилие, мог бы жить в храбром счастье, а не гнуться под мертвым грузом беспокойства и горечи, иссушавших душу и отравлявших его каждый день. Но, как и по телику, обычное безобразие вернулось, как только смогло. За пятнадцать минут окно, которое было открылось, захлопнулось снова, и Билли очнулся, осознав, что ест ленч с убийцей в пабе на Хай-лейн.

Паб назывался «Красный лев». Из-за внучки Пономарь вел себя примерно. Никаких ругательств, совсем мало похвальбы и лишь одно угрожающее замечание (в адрес хозяина), эхом раскатившееся по всему зальчику, когда Пономарь заявил:

– Не обижайся, приятель, но если наш заказ не будет здесь через минуту, я всему пабу покажу, что на тебе парик.

После неспешной полуторачасовой трапезы Пономарь предложил подвезти Билли к дому сестры. Билли отказался под предлогом, что ему нужно прогуляться. Перед расставанием Пономарь открыл багажник, чтобы достать антифриз, показав при этом пачку журналов: штук двадцать экземпляров «Блэга».

– У меня тут солидный запас, – объяснил он. – Для друзей и деловых партнеров, сам понимаешь.

– Я номера еще не видел, – заметил Билли.

Пономарь намек понял и сунул в руки Билли толстый глянцевый журнал.

– Счастливого Рождества. Свяжусь с тобой в новом году.

Как только машина Пономаря отъехала, Билли вернулся в паб, заказал «реми мартэн» и, устроившись на табурете у стойки, прочел статью, произведшую столь большое впечатление на человека номер один в Манчестере. Сходство ее с отосланным Билли текстом было минимальным.

Боясь оскорбить известного психопата, редактор уполовинил разоблачительную статью в три тысячи слов, вычеркнув все угрозы и расистскую грязь Пономаря и оставив лишь разглагольствования о его неустанном труде на ниве благотворительности и о том, что бы он сделал для отца, будь старик еще жив. Это была апология монстра, а под ней стояло имя Билли.

Довершала елейные восхваления глянцевая фотография в разворот, о существовании которой Билли даже не подозревал. На ней Пономарь красовался в костюме от модного портного, а две привлекательные анорексички буквально висли на широких плечах гангстера и оставляли следы губной помады на толстой харе манчестерской сволочи. Билли это принесло облегчение и позабавило одновременно. Искромсав его творение, Пол Тинкер спас ему жизнь. В первый и в последний раз Билли Дай хотя бы за что-то поблагодарил редактора.

Чек Пономаря Билли обналичивать не стал. Во всяком случае, сразу. Для начала он решил проконсультироваться у своего агента, Рози Силкмен. Это была крупная грушеобразная женщина с маленькой яблоко-образной головкой. Ее офис располагался над массажным кабинетом в Сохо, и на лестнице Билли часто встречал пристыженных госслужащих. В тот дождливый январский день, когда Билли Дай и Рози Силкмен встретились в самый последний раз, Билли был уверен, что Рози начнет настаивать, чтобы он порвал чек Пономаря и вернулся к серьезному почетному занятию – написанию романов, которые никто не читает.

Ленч они ели в индийском ресторане за углом от офиса Рози, где были единственными посетителями. Пока Билли давился луковым бхаджи, она поставила его в известность о достижениях своих более преуспевающих клиентов и, пригвоздив взглядом василиска, сказала:

– Конечно, отказываться от такого шанса чистое безумие. И я знаю, что ты не сумасшедший. Во всяком случае, мне так кажется, вот почему ты согласишься.

После приступа кашля и нескольких глотков минералки Билли запротестовал:

– Но я не пишу биографии. Мое призвание – хоррор.

– Хоррор не продается. И тебе это прекрасно известно.

– Стивен Кинг продается.

На что Рози с полным ртом отрезала:

– Ты не Стивен Кинг.

– Спасибо, Рози. Спасибо за чудесный вотум доверия.

– Не глупи. Нет ничего постыдного в разносторонности.

– О чем ты, черт побери?

– Именно об этом. Ты пишешь романы ужасов, гм, ты чертовски хороший писатель, гм, я бы даже сказала, мирового уровня. Ты хотя бы на секунду сомневаешься, что я так думаю? – Билли невежливо пожал плечами. – Но, гм, послушай, у тебя есть запасные варианты, ты журналист, ты вполне способен на требуемую дисциплину, гм, плюс, думаю, я сумею выговорить тебе приличные условия.

– Да они должны быть астрономическими!

– Ну, я бы сказала, самые большие не обязательно самые оптимальные.

– Что, черт побери, это значит? Я что, единственный человек на свете, кто думает, что ты чушь городишь?

У Билли и Рози сложилась постоянная невротическая схема: она выступала в роли властной мамаши, он – непослушного и неблагодарного сына. На самом деле Билли был на четыре месяца старше Рози, хотя ему и в голову бы не пришло ей об этом сказать.

Вздохнув, она покачала головой.

– Иногда с тобой столько мороки.

Повисла тишина. Стол навестил угрюмый официант – долить в стаканы минеральной воды. Наконец Билли заговорил:

– Так, по-твоему, ты можешь продать книгу про Малькольма Пономаря за большие деньги?

– Вероятно.

– Сколько?

Она бесцеремонно резко отбросила челку.

– Это не точная наука.

– Почему всякий раз, когда я спрашиваю тебя про деньги, ты всегда ведешь себя так, будто я перехожу на личности? Разумеется, перехожу. Но ведь для меня они – такие же личные, поэтому нет, черт побери, необходимости обижаться.

– Я не обижаюсь.

– Ладно. Сколько ты попытаешься из него выбить?

– Гм, ну, гм, это будет зависеть от, гм, размеров издательства.