Люблю мой 'Смит-Вессон' - Боукер Дэвид - Страница 2

А теперь ни с того ни с сего – или, точнее, из зловещей черноты – в его жизнь снова ворвался Злыдень, демон опустошения.

Похлопав себя по карманам, Билли нашел сигареты с ментолом. Если не считать редкого косяка, Билли не курил с тех пор, когда был подростком. Но вчера, испытывая потребность соприкоснуться со своим мальчишеским "я", купил пачку ментоловых сигарет и коробок спичек. Вскрыв пачку, он, как и когда был мальчишкой, сломал шесть спичек прежде, чем сумел прикурить.

Табак не произвел ожидаемого действия. Никакого прустовского наплыва воспоминаний, только сосущее ощущение, что неудачи возвращаются. Желудок у Билли протестующе сжался, спрашивая, почему вместо чая с гренками ему подсовывают ментоловый дым. Билли выдохнул сизое облачко, которое ветер бросил ему обратно в лицо.

В отличие от Билли Злыдень был стремительным и сильным: пожелает тебе доброго утра, а потом набросится, как барракуда. Такой атакует без страха или осторожности. Оглянуться не успеешь, окажешься весь в крови. А потом будешь молить на коленях. А потом – труп. Билли инстинктивно схватился за сердце, чтобы удостовериться, что сам еще жив.

В полицию он пойти не может. К тому времени, когда констебль прикатит на велосипеде, Билли, его семья и гости на свадьбе будут уже мертвы, а отель сожжен дотла.

Он даже не мог сказать Никки. У той была склонность к депрессии, поэтому Билли защищал ее от правды о собственном недавнем прошлом. Она знала, что Стива Эллиса, друга детства Билли, отправили в исправительную колонию для подростков, и понятия не имела, что он вновь возник в жизни Билли уже совершенно взрослым – законченным убийцей по кличке Злыдень.

Вспомнив про Никки и их дочку Мэдди, зная, что они нуждаются в его защите, Билли повернулся и пошел назад к отелю. Именно так поступил бы Чарлтон Хестон.

Длинный пляж тянулся на несколько миль в обе стороны. Справа темнели отвесные скалы. Билли медленно ступал параллельно цепочке собственных следов. Закашлявшись, он сплюнул и выбросил недокуренную сигарету в пену прибоя, недоумевая, как вообще мог когда-то курить.

Ветер сорвал со скалы чайку, закрутил ее в вышине – птица отчаянно визжала и никак не могла стать на крыло, и наконец ее понесло в сторону залива. Некоторое время Билли наблюдал за ней, потом оглянулся.

Далеко позади него маячила на берегу одинокая фигура.

С такого расстояния трудно было распознать, мужчина это или женщина, да и вообще стоит незнакомец или приближается. Но при виде силуэта Билли стало не по себе.

Он пошел дальше.

Билли знал, что должен сделать. Отменить свадьбу. Нужно уезжать. Немедленно. Никки это не понравится, но еще меньше ее порадует вид зарезанных друзей и родных. Такие мелкие соображения, как потеря денег, разочарование гостей и вероятность на веки вечные рассориться с друзьями и семьей, придется отмести. Самое главное – безопасность его семьи. Им нужно переезжать с места на место. Даже длительное путешествие за границу показалось Билли довольно удачной мыслью.

Он снова обернулся. Фигура как будто не приблизилась. Тем не менее, Билли почувствовал, что она остановилась в тот самый момент, когда он оглянулся – точно дети играют в "морская фигура, на месте замри".

Видимость становилась хуже. С моря набегали серые тучи, отбрасывая на воду темную тень.

Билли рискнул бросить еще один взгляд через плечо. Незнакомец догонял. Теперь стало видно, что это высокий мужчина в длинном развевающемся плаще. "И что с того?" – сказал самому себе Билли. Уйма народу носит длинные плащи. "Кто, например?" На ум приходил только один. Погладив револьвер в кармане, он прибавил шагу. Спасаться паническим бегством ему помешало лишь одно: вполне английский страх выглядеть глупо.

Над вершиной скалы уже показались башни отеля "Скенекастл". Еще выше неслись по небу темные тучи. Почти достигнув безопасной гавани, Билли оглянулся через плечо. Преследователь был уже близко, почти в двадцати шагах. Застыв как вкопанный, Билли уставился на него во все глаза. Это он! Сомнений нет. То же худое лицо, те же темные глаза, широкий шаг и прямая спина, которые Билли так ясно помнил.

Злыдень.

Сжимая в кармане револьвер, Билли бросился бежать.

И Злыдень тоже.

Соленая пыль летела Билли в лицо, когда он, оскальзываясь на мокром песке, несся со всех ног. Осознав, что спасаться бегством бесполезно, что Злыдень всегда будет быстрее и сильнее, Билли остановился и вытащил револьвер. Но не успел он повернуться и прицелиться, как Злыдень набросился на него и сбил с ног. Револьвер отлетел в сторону. Взбивая клубы песка, мужчины покатились по земле.

Не успел Билли хотя бы дать сдачи, как Злыдень схватил его за плечи и перевернул. Теперь Билли растянулся на песке, а Злыдень сидел сверху. Точно так же закончилась их первая драка в Манчестерской Средней школе двадцать лет назад.

– Готов встретиться с вечностью? – спросил Злыдень.

– Цитата из рекламы "Кельвина Кляйна"?

Расхохотавшись, Злыдень поднялся, а Билли так и остался лежать, отдуваясь.

Подняв "смит-вессон", Злыдень откинул барабан.

– Хорошая пушка. Жаль, не заряжена.

– Что? Тип, который мне ее продал, говорил, что заряжена!

– Ты что, даже не посмотрел? – заржал Злыдень.

– Не знал, как открыть, – смущенно ответил Билли. Он так и остался в горизонтальном положении, глядя на Злыдня снизу вверх.

– Чего это ты разлегся? – поинтересовался Злыдень.

– Если собираешься меня убить, то делай это сейчас, пока я не встал. Тогда не придется снова падать.

– Убить? С какой стати?

– Например, потому, что ты убийца.

– Тебя я не стал бы убивать.

Нисколько не убежденный этими словами, Билли встал и отряхнул с одежды песок.

Злыдень выглядел подтянутым и загорелым, словно только что вернулся из отпуска. Его глаза горели странным светом, который у Билли всегда ассоциировался с наркоманами и пророками. Голова была обрита, о волосах свидетельствовала лишь темная тень на скальпе. Н все в нем, от лепных скул до зверски начищенных тяжелых ботинок, обещало выбитые зубы и горькую утрату близких.

– Извини, Билли, что так долго пропадал. Вечно под ногами трупы путались.

Переминаясь с ноги на ногу, Билли недоумевал, не издеваются ли над ним.

А Злыдень отвернулся и стал смотреть на море.

– Надо думать, ты взялся за старое ремесло?

Билли кивнул. Сердце у него билось о грудную клетку, как сбрендивший заключенный. Он боялся заговорить из страха, как бы оно не вырвалось через открытый рот.

Подобрав плоский камешек, Злыдень пустил его прыгать по воде – камешек подпрыгнул четыре раза и лишь потом утонул.

– Скажи мне кое-что. Если ты все еще писатель, как получилось, что ты можешь позволить себе свадьбу в таком отеле?

– Чуток повезло, – сказал Билли. От нервов у него заплетался язык, и слова вышли неразборчивые. – Один режиссер хочет снять фильм по моей книге.

Злыдень запустил другой камешек.

– Какой?

– Джордж Лейка. Тот, что снял "Истерический жор".

Медленно обернувшись, Злыдень наградил Билли слабой сардонической улыбкой.

– Я спрашивал про книгу.

– По первой.

– Моя любимая. – Злыдень сплюнул на песок. – Этот твой режиссер американец?

– Американистей не бывает.

– Тогда, наверное, правда. Я про слухи, которые о тебе ходят.

– Какие слухи? – спросил Билли. Во рту у него пересохло так, что он едва мог сглотнуть.

– Что ты бросил хоррор. Что ты стал продажной девкой.

Чтобы скрыть страх, Билли кашлянул, но лишь стал похож на перепуганного человека, у которого кашель.

– Насчет продажной девки, это правда, – сказал он. – Но хоррор я не бросил.

– Хотелось бы надеяться. Ведь это все равно что предать собственную душу. Кладбища, монстры и смерть. Вот наш мир. Вот о чем тебе следовало бы писать.

– Послушай, я был гол как сокол, был настолько нищим, что в кармане у меня и осталось-то пятьдесят пенсов, и я не знал, купить консервированные бобы или буханку хлеба. Потому что если бы купил хлеб, мне нечего было бы на него положить. А если бобы, то не на что было бы их положить. И вообще я не желаю, чтобы мне читал лекции о продажности тот, кто убивает за деньги.