Люблю мой 'Смит-Вессон' - Боукер Дэвид - Страница 12

– Совершенно верно.

– Ты понимаешь, что это всего пятерка в час? Никаких выплат по болезни, никакой страховки, никакого оплачиваемого отпуска?

– Мне все равно. Я хочу работать, мистер Пономарь.

– Ладно. Сегодня в восемь. Но только потому, что я в отчаянном положении, черт побери. Понял? У тебя испытательный срок. Если опоздаешь – уволен. Если кто-то собьет тебя с ног – уволен. Если затеешь ссору или обругаешь посетителя, даже хама, – выставлю за дверь.

– Спасибо, мистер Пономарь.

– И никакого оружия. Если поймаю тебя с ножом или пушкой, выставлю к чертям собачьим. Ясно, Абра-как-там-тебя?

– Абсолютно, мистер Пономарь.

Первый вечер Злыдня в "Диве" прошел без приключений. На дверях он работал с чернокожим парнишкой по имени Брэндо, угрюмым бодибилдером с отвратительным характером. Около одиннадцати подвалила толпа ливерпульцев. У двоих юнцов лет двадцати не нашлось билетов. Обращаясь к ним вежливо и мягко, Брэндо спокойно объяснил, что им ходу нет. Злыдень стоял в сторонке, заинтересованно наблюдая, как справится парнишка. Один ливерпулец заявил, что отказ Брэндо их впустить никак не связан с отсутствием билетов, а лишь с тем, что они приехали с того берега реки Мерси.

– Думаешь, мы не смогли бы купить пару сраных билетов, если бы захотели?

– Тогда почему же не купили?

– Вечно вы, манчестерские гады, нос задираете.

Брэндо разыграл изумление.

– Вы имеете в виду, что я сказал, будто вы спите в мусорном ведре?

– Что ты сказал, мать твою?

– Я не намекал, что вы едите тараканов с пола.

Ливерпулец неосмотрительно и неумело замахнулся.

Пока его рука была вытянута, Брэндо ему врезал. С виду удар был так себе, но эффект произвел впечатляющий. Жертва замерла, глаза у нее закатились. Ливерпулец несколько раз открыл и закрыл рот, точно рыбка-гупия, потом засеменил сужающимися кругами, пока наконец не повалился наземь.

Приятель поднял его, изрыгая угрозы:

– Вы об этом еще пожалеете, сволочи. У нас крутые кореши и большие связи.

– Ага. Крутые яйца и связи в сортире.

Когда ливерпульцы отчалили и все снова утихло, Злыдень спросил Брэндо, где он научился драться.

– Меня испортил телик.

– Меня тоже.

– Телик уничтожает нашу культуру. Всегда так было. Разные там средневековые палачи, причинявшие невыразимые мучения миллионам... Как по-твоему, они были самоучками? Нет и нет. Все свои штучки они почерпнули из телика. То же самое Гитлер. И Чингисхан. Ни один из этих гадов мухи бы не обидел, если бы не телик.

– Согласен. Так почему ты работаешь вышибалой?

– Я законченный неудачник, – пожал плечами Брэндо, развернул пластинку жвачки и, сунув ее в рот, начал задумчиво жевать. – А у тебя какое извинение?

Злыдень на него только посмотрел.

– Если честно, я только что из каталажки. Полгода за кражу со взломом. Можешь в такое поверить?

– Легко.

– Но не говори Мальку. Он бывших зэков не берет.

– Он тебе не показался... э-э-э... чуток отсталым?

– Брось. Там, где я был, такие, как Мальк, сходят за чертовых гениев. Когда-нибудь сидел?

– Однажды.

– Там есть ребята, из которых вышли бы великие мировые лидеры, если бы только дома у них было все путем.

– Не врешь?

– Вру. Но там есть и такие, кого за семь месяцев ускоренного курса можно научить открывать консервные банки.

– А ты злой, – заметил Злыдень. – Мне это по душе.

Брэндо смерил Злыдня взглядом, словно решал, нравится ли ему сегодняшний напарник.

– Абрахам. Ведь так тебя зовут, верно?

Злыдень кивнул.

– Можешь звать меня Стокер.

– Абрахам... Был такой пророк Авраам. Ты в Бога веришь?

– Да, верю. А ты?

Брэндо пожал плечами.

– Мне негде жить, я сплю в машине. У меня нет ни денег, ни женщины. Я дошел до ручки. Но еще не настолько, чтобы начинать молиться старому пню на небе.

– Ты не подумывал взяться за старое?

– Зачем притворяться?

– Как насчет того, чтобы работать на меня?

– В качестве кого? Дворецкого?

За спиной у них раздался взрыв смеха. Куки Ля Грас только что отпустил шутку про дыркострадальцев.

Злыдню так и не пришлось ответить на вопрос Брэндо. У клуба остановилось такси, из которого вывалилась пара пьяных в компании хихикающих блондинок. При ближайшем рассмотрении пьяные оказались громилами лет тридцати и с лицами, как у хорьков. У обоих были одинаковые красные хари, гадкие глазки и пугающе низкие лбы.

– Добрый вечер, джентльмены, – сказал Брэндо, знаком предлагая им проходить.

– Какой вежливый ниггер, – бросил первый хорек. Второй заржал. Одна из женщин рассмеялась, другая смутилась, но не настолько, чтобы уйти.

– Почему ты их впустил? – спросил Злыдень, глядя, как четверка с ржанием и пуканьем прокладывает себе дорогу через фойе.

– Это братья Медина. Друзья Шефа, – объяснил Брэндо.

– Ты слышал, что он тебе сказал?

– Что это ты так удивился, мужик? Это же пустяк. Посидел бы полгода в "Стренджуэйс". Там даже тюремный капитан называл меня ниггером.

Злыдень долго, очень долго молчал.

– Ты завтра вечером работаешь? – спросил он наконец.

Брэндо кивнул.

– Беднякам ни отдыха, ни срока.

– Возможно, кое-что случится. Я хочу, чтобы ты остался дома.

– Ага, отличная мысль. – Брэндо явно счел это шуткой.

– Я позабочусь, чтобы ты получил свои деньги, даже если мне придется заплатить тебе из собственного кармана.

Злыдень спокойно улыбался, а Брэндо вдруг обнаружил, что стоявший рядом с ним человек неуловимо преобразился. Его глаза потемнели, он как будто стал выше ростом. Казавшееся до того дружелюбным и мягким лицо превратилось в маску первозданного зла.

И было еще кое-что. Сладковатый тошнотворный запах. Смрадом убийства и смерти повеяло от Стокера. Внезапно Брэндо почему-то почувствовал привкус крови на языке и на несколько секунд забыл, как дышать.

– Слышал, что я сказал? – спросил Злыдень.

Брэндо мог только смотреть во все глаза.

– Завтра пропустишь работу, – медленно и членораздельно произнес Злыдень, чтобы абсолютно удостовериться, что его поняли. – Будут неприятности.

5

[8]Паб «Старая ворона», маленькая убогая забегаловка в Глоссопе, славился пивом, курицей с карри и разборками со стрельбой между бандами.

У его желтозубого владельца, Сноуи Рейнса, была привычка вмешиваться из-за стойки в разговоры посетителей. По слухам, Сноуи разбавлял пиво собственной мочой. Но нет, слухи врали, просто у пива был такой вкус.

Сноуи нравилось считать себя важной шишкой, и он втихомолку упивался тем, что к нему заходят выпить (и иногда пришить друг друга) мелкие гангстеры. Пока посетители не цепляются к нему самому, дурная слава паба ведь свидетельствует в пользу его собственной мужественности, разве нет?

Не будет преувеличением сказать, что никчемная жизнь Сноуи заключалась в том, чтобы встревать не в свое дело, пить, хвастать, спать и пердеть. Ему нравилось утверждать (за спиной у жены Шейлы), будто он трахается как кролик с девками моложе себя, но это было не так. Паб был открыт каждый день с одиннадцати до трех и с семи до полуночи. В полночь двери запирали, и потому последние выпивохи уходили не раньше двух. А значит, времени для измен почти не оставалось.

– У нас тут когда-то "Пономарчики" пили, – возвестил Сноуи.

До сих пор посетители все больше отмалчивались. Была середина воскресенья после Рождества, и за столиками сидели всего четверо. В уголке какой-то старик с сыном смотрели по телику чемпионат по дартсу.