Совместное расследование - Босуэлл Барбара - Страница 10

— Я… я должна договориться со своим начальником.

— Могут возникнуть проблемы?

— Нет. Но неужели вы действительно считаете, что мы должны сломя голову броситься в это дело? Я хочу сказать, мы решили только сегодня и…

— Говоря бессмертными словами Кирэна Кауфмана, «глупцы рвутся…» и так далее. — Коннор понизил голос:

— Струсили, Цыганочка? Или просто боитесь играть роль моей жены, потому что не можете справиться с желанием…

— Замолчите! Не смейте даже думать об этом!

Коннор засмеялся, его раздражение испарялось, когда он глядел в ее бездонные глаза. Она забавляла его и возбуждала, как ни одна женщина. И почему-то сегодня его холостяцкая сирена не предупреждала об опасности. Он чувствовал необычное волнение и был не прочь рискнуть.

— Выйдем на террасу и поговорим о завтрашнем дне, Кортни.

Он сделал шаг вперед. Она сделала шаг назад. В начале вечера она уже видела длинную, освещенную только луной и звездами террасу, окружающую бальный зал. Уединенную. Там бы они были совсем одни…

Кортни сделала еще один шаг назад. Ее глаза встретились с глазами Коннора, и на его лице медленно расплылась улыбка.

— Не останавливайтесь, Цыганочка. Просто продолжайте идти. До террасы всего пара сотен шагов.

Глава 4

Кортни продолжала пятиться, считая, что может остановиться в любой момент. Однако проблема заключалась в том, что Коннор не собирался прекращать наступление. Если она остановится, он просто налетит на нее.

— Я не позволю вам запугать меня, — объявила она, отступая довольно быстро.

— Рад за вас. Люблю женщин, которые могут постоять за себя!

Он продолжал издеваться. И, обычно спокойная и кроткая, Кортни снова вспылила.

— Я собираюсь остановиться прямо сейчас, — заявила она и замерла как вкопанная. К ее радости, Коннор тоже остановился. Гордая собой, Кортни победоносно посмотрела на него.

Коннор пожал плечами.

— Здесь мы можем поговорить не хуже, чем в любом другом месте. Цыганочка.

Он казался совершенно безразличным и усыпил бы ее бдительность, если б не мелькнувший в его глазах голодный блеск.

Ощущение победы тут же исчезло, и Кортни нервно огляделась. Они стояли лицом к лицу, почти вплотную, скрытые от любопытных глаз в тени деревьев.

— Но все по порядку, — тихо продолжал Коннор, погружая пальцы в ее густые темные волосы. Он приподнял ее лицо, и в тот же момент его голова опустилась. — Это бурлило между нами целый день. Надо выпустить пар.

— Выпустить пар? — Почему-то ее мозг работал не так быстро, как обычно. И все остальное тоже. Ей следовало бы дать ему пощечину и сбежать из этого слишком уединенного искусственного леса. Кортни это понимала, но оставалась на месте. Слишком близко к Кон-нору Маккею.

Пока она размышляла, не виноват ли в ее неожиданной умственной и физической вялости бокал шампанского, Коннор слегка коснулся губами ее рта.

Ощущение его губ, теплых и твердых, побудило ее к действию. Кортни откинула голову и уперлась ладонями в его грудь, пытаясь удержать его буквально на расстоянии вытянутой руки.

— Прекратите, Коннор. Я понимаю, чего вы добиваетесь.

— Ммм… я надеюсь.

Он обнял ее, потянул к себе. Естественно, ей не хватило сил удержать его, и она оказалась к нему ближе чем на расстоянии ладони.

Кортни глубоко вздохнула от ощущения его силы, размеров, жара его тела. На одно безумное мгновение она почувствовала желание расслабиться, позволить ему делать то, что он хочет…

Она откинула голову еще дальше и отвернулась от него.

— Отпустите меня.

Он нашел губами нежный волнующий изгиб ее шеи и начал покрывать поцелуями.

— Но я не хочу отпускать вас, Кортни. Она возмутилась оттого, что он не воспринимает ее слова всерьез, однако призналась себе, что должна была бы возмутиться гораздо больше. Ей следовало бешено сопротивляться его первобытной грубости. Ну, хотя бы слегка побаиваться его физической силы. Однако по каким-то причинам, в которые не хотелось вникать, она не испытывала ни ярости, ни страха.

Кортни укоризненно посмотрела на него:

— Вы тоже предпочитаете блицкриг. От его ленивой чувственной улыбки у нее екнуло сердце.

— Сбросить бомбы, — сказал он хрипло и накрыл ее рот своим.

Кортни тут же крепко сжала губы, преградив ему доступ внутрь. Она не смогла сдержать улыбки, услышав его разочарованный сдавленный стон.

Коннор чуть отстранился, лаская ее рот своими губами и кончиком языка, и прошептал:

— Ах, Цыганочка, так нечестно. Это должен был быть блицкриг, а не осада.

Кортни чувствовала давление его бедер, ее грудь покоилась на его мускулистой груди. Может, в конце концов и придется вцепиться в него, так как ноги слишком ослабли и вряд ли удержат ее.

— Открой ротик, Кортни.

Его голос был глухим, слова — наглыми, требовательными. Ее пульс участился. Сладкие жаркие волны нахлынули, почти сметая и силу воли, и здравый смысл. Соблазн закрыть глаза и прекратить сопротивление был почти непреодолимым. Кортни была уже на волосок от того, чтобы поддаться приливу страсти, когда шок от возможной сдачи крепости, образно говоря, вернул ее на землю.

Она была ребенком из семьи военнослужащего, переезжала с места на место и часто поневоле меняла друзей, поэтому с раннего возраста стала независимой. Независимость в сочетании с сильной волей и самообладанием не позволяли ей сдаться слишком быстро.

Ее темные глаза, полузакрытые отяжелевшими веками, резко распахнулись. Она уставилась на Коннора. Он следил за нею. Он хотел ее. Это было совершенно очевидно. Но в его великолепных сине-зеленых глазах она увидела не только страсть, но и вызов. И если бы она растаяла и поцеловала его так, как он того хотел — так, как хотела и она, — в них появилось бы чисто мужское торжество.

И в тот же момент она поняла, что воля и самообладание Коннора Маккея не уступают ее собственным. Он не собирался поддаваться страсти. Он полностью контролировал себя.

Кортни окаменела.

— Сдавайтесь, Коннор. Ничего не выйдет. Их лица были так близко, губы совсем рядом. Когда Коннор улыбнулся, он почти коснулся ее рта своими теплыми губами. Она хотела чувствовать их. Кортни была ошеломлена, как сильно она хотела, чтобы он поцеловал ее.

— Сдаваться? Сейчас? А почему. Цыганочка? Вы здесь, со мной. И именно этого хотите сами.

Кортни разозлилась частично на него, а в основном на себя за то, что не сумела справиться со своими чувствами. Но она никогда не признает его правоту.

— У вас самолюбие Юпитера, если вы верите, что мне нравится грубое обращение в центре кучки деревьев в горшках! — она кипела от гнева. — И вспомните, что я здесь с другим мужчиной.

Ей самой давно пора бы вспомнить об этом, упрекнула себя Кортни. Она так была поглощена Коннором, что совсем забыла об Эмери.

Коннор нахмурился и чуть ослабил хватку. Упоминание о ее кавалере вызвало в нем жгучую ревность. А ведь он никогда не был ревнивцем!

— Вы хотите меня, — прорычал он. — Вы просто слишком упрямы, чтобы признать это.

— Я признаю, что вы очень ловкий соблазнитель и действительно вывели меня из равновесия. Ваши чары произвели огромный эффект — на пару минут, но затем иссякли.

— Пару минут? — возмущенно повторил Коннор. Он свирепо смотрел на ее дерзкое лицо. К несчастью, она уже действительно не казалась ему такой нежной и податливой, как несколько секунд назад. Прямо на его глазах она превратилась в насмешливую фурию. И это перевоплощение Коннору совсем не нравилось.

— Вы собираетесь отпустить меня? — У Кортни был родной старший брат и два старших сводных брата. Она кое-что понимала в угрозах: как их произносить и как им не поддаваться.

— Нет, — усмехнувшись, ответил Коннор. Она точно знала, какими должны быть следующие слова:

— Тогда мне придется заставить вас отпустить меня.

— И как вы это сделаете? — продолжал подсмеиваться Коннор, подтянув ее к себе. Тактическая ошибка с его стороны, признался он себе, так как ощущение ее нежного тела заставило его ухе разгоряченную кровь бежать еще быстрее. — Вы закончили одни из этих феминистских курсов по самообороне? — прошептал он насмешливо. — Каков ваш следующий шаг. Цыганочка? Прием карате, и я качусь по земле, моля о пощаде?