Черные глаза - Босуэлл Барбара - Страница 10

— Превосходные вещи, — заметил он. — И сравнительно невысокая цена.

Зайдя в другое отделение магазина, он с восхищением стал рассматривать фигурки оловянных солдатиков, одетых в форму прошлых столетий, с оружием того же времени. Затем он взял в руки куклу, изготовленную в 1922 году, с фарфоровым личиком и зеленоватыми стеклянными глазами, одетую в муслиновое платье.

— У моей матери была точно такая же кукла, — сказал он, передавая игрушку в руки Ханны. — Люблю старинные вещи: интересно представлять себе, как все было в далеком прошлом. Вот если бы мы с тобой оказались, например, в 1797 году в Кловере! — неожиданно добавил он.

— Мои предки, Фарли, тогда уже здесь жили, — сообщила Ханна.

— А вот любопытно, существовал ли уже тогда клан Полков?

— Говорят, что этот клан произошел от пиратов, совершавших набеги на побережье Южной Каролины еще во времена правления английского короля. Есть и другая версия: будто они — потомки скрывшихся здесь от правосудия преступников.

— Интересно, как они терроризировали горожан в те далекие времена? — продолжал фантазировать Мэтью. — Подсовывали репейник под седла лошадей?

— Может быть, отвязывали лошадей и пускали их бродить по городу.

— Наверное, Уиндэмы в то время были самыми крупными здешними плантаторами. Не хотела бы ты приобрести для своего магазина что-нибудь из их сокровищ?

— Ни в коем случае! — воскликнула Ханна. — Я… я имею в виду, что они никогда не продадут фамильные ценности. — Она стала нервно теребить волосы. — А ворованные вещи я не беру, — решительно закончила она.

— Это очень похвально, — как ни в чем не бывало заметил Мэтью и вернулся в первый зал, куда за ним последовала и Ханна.

— Я не оставляю деньги в кассе на ночь, — сообщила она на всякий случай. — Всего лишь небольшую сумму, для сдачи.

— Ты снимаешь кассу каждый день?

— Да, конечно, если день был удачным и торговля шла успешно, — сказала она, отламывая булочку трясущимися руками.

Мэтью внимательно на нее смотрел.

— Я все думаю о том, что ты сказала.

— О чем же?

— Ты говорила, что вчера все гости наперебой ругали семейство Полк. Но ты сама почему-то ничего плохого о них не говоришь. Хотя сегодня их дети чуть не сбили тебя с ног и лишили зонтика. Отчего это?

— Но ведь это же не преступление века, — проговорила Ханна, судорожно глотая кусок булочки. В душе она была рада, что юные сорванцы прервали их поцелуй. Куда хуже было бы, если б пастор Смит, или отец Петерсон, или — самое страшное — городская сплетница Дженни застали бы их за этим неблаговидным занятием.

— А ты знакома с кем-нибудь из Полков? — продолжал расспрашивать Мэтью.

— Я знаю тех, с которыми когда-то училась в школе. Но потом наши пути разошлись.

— Ты пошла в колледж, а они — в тюрьму?

— Что-то в этом роде. Девочки из этого клана, еще не закончив школу, становились матерями, а мальчики вообще рано бросали учебу и становились нарушителями закона.

— Ну а взрослые? Неужели среди них нет честных и трудолюбивых людей?

— Этого я не знаю, — неуверенно ответила Ханна.

— Да уж, конечно, девушки твоего круга не общаются с отверженными.

— В твоих словах звучит горечь… — Ханна вздохнула. — А кем были твои родители? Может быть, ты вырос в такой же семье? И поэтому… ты занимаешься… — Она замолчала, глядя ему в глаза. — То есть делаешь то, что ты делаешь?

Он ничего не ответил.

Ханна смотрела на него блестящими серыми глазами, и Мэтью не мог оторвать от нее взгляда.

— Откуда ты знаешь, кто я такой и чем занимаюсь?

— Не будем играть в прятки, я все знаю: я заглянула вчера в твою сумку.

— Ну и что ты там обнаружила? — спросил он строго, схватив ее за плечи.

— Я нашла там книгу о первых поселенцах штата Южная Каролина и карту Кловера. Там отмечено поместье Уиндэмов. Теперь мне ясно, что ты покушаешься на их фамильные драгоценности. Ты — гангстер и собираешься ограбить поместье! — выпалила Ханна.

— Гангстер? Ограбить? — Мэтью громко расхохотался, чего она никак не ожидала. Он так искренно смеялся, что на его глазах выступили слезы.

Наконец он успокоился, но во взгляде его все еще горели веселые огоньки.

— Скажи, дорогая, ты с кем-нибудь поделилась своими подозрениями или решила сама разобраться в этой детективной истории? — спросил он, едва сдерживаясь, чтобы снова не расхохотаться.

— Нет, я никому ничего не рассказала. Но если я не права, скажи: зачем ты обвел красными чернилами на карте поместье Уиндэмов и выписал имя Александры из книги?

— А ты не просмотрела папки с документами?

— Я не успела, потому что вы с Кейт вернулись в номер.

Мэтью вздохнул с облегчением, так как еще не был готов открыть тайну своего происхождения.

— Наверное, я могла бы узнать о твоем приезде в Кловер из этих папок? Только не пытайся меня уверить, что ты изучаешь местных насекомых!

— Ты права, это я приврал. Но я и в самом деле писатель.

Ханна глядела на него с недоверием.

— Правда, сущая правда. Среди книг в той сумке есть и мои произведения. Я издаю их под псевдонимом Гален Иден. Это имена моих родителей. Отца звали Гален, а мать — Иден.

— Но почему же все-таки тебя интересуют Уиндэмы?

— Возможно, кто-нибудь из этой знаменитой семьи станет прототипом моей будущей книги. Предположим, что один из носителей сей благородной фамилии имеет преступные наклонности, а семья вынуждена прикрывать его или даже сама втянута в неблаговидные действия.

— Трудно себе представить, чтобы кто-либо из этого семейства стал преступником, — с торжествующей улыбкой заметила Ханна.

— Слава Богу, никому из Уиндэмов даже не придет в голову, что они вдохновили меня на создание такой книги.

— А зачем ты хотел посетить их поместье и посмотреть, как они живут? — спросила Ханна.

— Дело в том, что я должен описывать обстановку, взаимоотношения между людьми. Для этого нужно увидеть все своими глазами.

— А что ты скажешь Александре Уиндэм, когда попросишь ее разрешения нанести визит?

— Сам еще не знаю, — откровенно признался Мэтью. — Может быть, ты мне посоветуешь?

— Попробуй сказать, что ты пишешь историческое произведение. — Тут Ханна радостно хлопнула в ладоши. — У меня идея! Я познакомлю тебя с бабушкой. Ей будет интересно встретиться с писателем, и она попросит для тебя у Александры разрешение посетить поместье. Бабушка дружила с родителями Александры, и та ей не сможет отказать.

— Прекрасный план! — воскликнул Мэтью, взяв Ханну за руки. — Спасибо тебе, дорогая. — Он уже опять хотел заключить ее в объятия, как вдруг она вырвала у него руки и ухватилась за чашечку с кофе, словно утопающий — за соломинку. — Что с тобой? — удивился Мэтью.

— Я так мало о тебе знаю… — пробормотала она, не глядя на него.

— Ты хочешь знать, женат я или холост? Ответ отрицательный: я холост и никогда не был женат.

— Меня совершенно не интересует твое семейное положение, — покраснела Ханна.

— Ты не принадлежишь к тому типу девушек, которые связываются с женатыми мужчинами, — заметил Мэтью.

— Я вообще не принадлежу к тому типу девушек, которые «связываются», — гордо ответила Ханна.

— Да, я знаю, связей у тебя не было, зато было по крайней мере три обручения.

— Кто это тебе рассказал?

— Твой друг Син, вчера в баре у Фицджералдов. Расскажи-ка мне лучше сама о своих бывших женихах.

Ханна пожала плечами.

— Все они были НЕ ТЕ, и я сама была тоже НЕ ТА. Поэтому никакой трагедии не произошло. Ни одно сердце не было разбито. Я ведь не из числа тех жестоких красавиц, которые стряхивают влюбленных женихов, словно собака — блох. А вот ты!.. Расскажи мне, зачем тебе пистолет?

— Это оружие, милая, принадлежало моему отцу, участнику мировой войны. Мы с ним часто ходили в тир — упражняться в стрельбе. А я слышал, что в Кловере тоже есть тир, и собираюсь иногда туда заходить, чтобы не разучиться стрелять.

— Я не люблю оружие, — сухо сказала Ханна. — Но почему ты скрываешь, что ты писатель?