И опять мы в небе - Бороздин Виктор Петрович - Страница 21

Худощавый, подтянутый, с седеющей головой и проницательным взглядом черных очень живых глаз, в которых пряталась никогда не оставляющая его боль пережитой трагедии – катастрофы дирижабля «Италия».

Из-за отворота серого английского кроя пальто, поблескивая золотым зубом, выглядывала его любимица – маленькая белая с черными пятнами собачонка. Титина! Он с ней никогда не расставался, она была как бы его талисманом, во всех полетах неизменно была с ним.

Он спускал ее на землю, она носилась, задиристо лая, а вокруг нее крутились ребятишки, в восторге крича:

– Титина, покажи свой зуб!

Незаслуженно униженный за постигшую его неудачу, преследуемый фашистским правительством Муссолини, Нобиле на советской земле нашел понимание и достойную оценку своей работы, таланта конструктора – создателя дирижаблей. В ответ на бескорыстную помощь, которую оказала ему Страна Советов в страшную минуту постигшей его экспедицию катастрофы, он отдавал все свои силы и знания советскому дирижаблестроению.

…Нобиле довелось дважды участвовать в арктических полетах на дирижабле к Северному полюсу.

Первый на дирижабле «Норге» состоялся в 1926 году. Организовал и возглавил его великий норвежский исследователь Руал Амундсен (за год до этого Амундсен пытался достигнуть полюса на двух гидросамолетах, но его постигла неудача).

Дирижабль «Норге» конструкции Нобиле был куплен в Италии на деньги американца Элсворта, который сам принял участие в полете, Нобиле летел командиром корабля.

Старт состоялся в городе Кингсбей (архипелаг Шпицберген). Нобиле благополучно провел дирижабль над Ледовитым океаном, над Северным полюсом и посадил на Аляске. За этот полет ему был присвоен чин генерала.

В 1928 году Нобиле предпринял второй полет к Северному полюсу, уже как руководитель экспедиции и командир дирижабля «Италия».

Стартовал опять из Кингсбея. Полет этот закончился трагически. Долетев до Северного полюса, дирижабль два часа кружил над ним. Сильный ветер так и не дал возможности высадить на лед группу ученых для проведения океанографических и астрономических наблюдений, как это предполагалось сделать. На обратном пути к Шпицбергену дирижабль неожиданно стал резко терять высоту. Никакие принятые меры не помогли. От страшного удара о торосы гондола оторвалась, и десять человек (в их числе и Нобиле) оказались выброшенными на льдину. Один из них – моторист Помелла – был убит при падении. Остальные в разной степени ранены. Шестеро из экипажа были унесены облегченным дирижаблем и бесследно исчезли. По счастливой случайности на льдине вместе с уцелевшими людьми оказались запасы продовольствия, палатка и запасной коротковолновый радиопередатчик.

Десять дней мир ничего не знал о судьбе дирижабля и находившихся на нем людей. Радиостанции многих стран, тысячи радиолюбителей с волнением искали в эфире, звали исчезнувший корабль. Ответа не было. И вдруг на десятый день молодой советский радиолюбитель из деревни Вознесенье-Вохма Северо-Двинской губернии комсомолец Коля Шмидт своим самодельным коротковолновым приемником поймал неясные обрывочные позывные дирижабля «Италия» и «SOS».

Корабли и самолеты Норвегии, Швеции, Финляндии, Советского Союза, Франции поспешили на помощь терпящей бедствие в Ледовитом океане экспедиции. Советский Союз направил в предполагаемые районы катастрофы ледокольные пароходы «Малыгин», «Седов», «Персей» и самый мощный в мире ледокол «Красин». На борту «Малыгина» и «Красина» находились самолеты лучших полярных летчиков: Михаила Сергеевича Бабушкина и Бориса Григорьевича Чухновского.

Одно лишь фашистское итальянское правительство не спешило с оказанием помощи своим соотечественникам. С самого начала отказавшись субсидировать эту экспедицию, оно отнеслось к ней как к частному мероприятию и даже создавало немало препятствий при ее подготовке. Правда, в случае удачи, как это было уже при полете «Норге», успех экспедиции был бы тут же приписан фашистскому режиму и считался бы успехом этого режима. В случае же неудачи…

Нобиле было отказано в получении двух гидропланов, которые могли бы стоять в Кингсбее наготове на случай беды, хотя авиационная фирма согласна была предоставить их бесплатно. А когда беда случилась и норвежское правительство предложило Италии поставить во главе спасательных работ Руала Амундсена, как никто другой знавшего сложные арктические условия, итальянское правительство отказало и в этом. Прилетевшие из разных стран на Шпицберген летчики вынуждены были действовать в одиночку, несогласованно, каждый по своему усмотрению. Амундсен все же вылетел на поиски Нобиле на французском самолете «Латам». Но до Шпицбергена он не долетел. Самолет бесследно пропал, потерпев аварию где-то в океане.

Командир стоявшего у Шпицбергена вспомогательного итальянского судна «Читта ди Милано», которое являлось базой экспедиции, полностью бездействовал. Радист с «Читта ди Милано» выходил на связь с лагерем Нобиле лишь раз в сутки, да и то на такое короткое время, что радист лагеря не всегда успевал сообщить координаты. А из-за непрерывного дрейфа льдов они все время изменялись.

Почти месяц прошел, прежде чем летчикам удалось обнаружить затерявшийся во льдах лагерь потерпевших катастрофу. Еще через четыре дня шведский летчик Лундборг смог опуститься на своем легком самолете на льдину и вывезти раненого, с переломанной ногой Нобиле.

Как и положено командиру, Нобиле намеревался покинуть льдину последним, так он и записал в составленном им списке очередности вывоза людей. Но Лундборг наотрез отказался взять на борт кого-либо другого, заявив, что у него приказ командования вывезти в первую очередь именно Нобиле. Нобиле заколебался. Зная о полной бездеятельности капитана «Читта ди Милано» Романья, он рассчитывал, что, прилетев в Кингсбей, получит возможность принять самые действенные меры по спасению своих товарищей – и тех, что сейчас находились с ним на льдине, и группы шведского ученого Финна Мальмгрена, месяц назад ушедшей из лагеря по льду в направлении земли, и тех, кого унес при катастрофе искалеченный, неуправляемый дирижабль. Посоветовавшись с товарищами, он согласился лететь. Какой же ценой пришлось ему потом расплачиваться за это решение!

Едва он очутился на «Читта ди Милано», как тут же был отстранен от всех дел. По существу, он очутился под домашним арестом. Отдавать распоряжения он уже не мог, его советы игнорировались. Он мог лишь умолять летчиков лететь – во имя человечности! Он просил взять его с собой, потому что лучше кого-либо другого мог навести самолет на лагерь! Но и в этом ему было отказано. Все действия по спасению потерпевших катастрофу людей намеренно затормаживались.

Вся надежда оставалась на советские ледоколы и советских летчиков. Ледокол «Малыгин» шел с восточной, наиболее трудной в ледовом отношении стороны Шпицбергена. Летчик Бабушкин, проявляя чудеса в искусстве пилотирования, непрерывно летал в разведывательные полеты. Но частые туманы препятствовали поискам, ему приходилось делать вынужденные посадки на незнакомый, уже сильно подтаявший лед. Пятнадцать раз он совершал такие посадки, пока не доломал лыжи на самолете и вынужден был прекратить вылеты.

А Чухновскому выпала удача. Ледокол «Красин», шедший с западной стороны Шпицбергена, сумел пробиться сквозь тяжелые льды до таких широт, куда до него не доходил еще ни один корабль. У ледокола сломалась лопасть винта, повредился руль, в любую минуту льды могли проломить его стальные бока. Аварийный запас продовольствия и горючего, палатки и спальные мешки уже были сложены на палубе на случай катастрофы. А они все пробивались. Понимали: если не пройдет «Красин», никакому другому кораблю тут уже не пройти.

Через полтора месяца со дня катастрофы, 10 июля, на трехмоторном самолете «Красный медведь» поднялся в воздух летчик Чухновский. Пролетав в безрезультатных поисках более двух часов, он уже повернул назад, когда бортмеханик Шелагин, чуть не задохнувшись от радости и волнения, вдруг закричал: «Люди!» Это была никем еще не обнаруженная группа Мальмгрена, о судьбе которой после ее ухода из ледового лагеря не было абсолютно ничего известно. Посадить тяжелый самолет на мелкобитый лед Чухновский не мог. Из-за налетевшего тумана не смог он и вернуться к ледоколу. Горючее было на исходе, и ему пришлось сделать вынужденную посадку на ледяном припае у пустынного острова Вреде, поломав при этом шасси и винты. Но он сумел передать на «Красин» по радио координаты увиденных им людей. От помощи себе категорически отказался. «Считаю необходимым «Красину» срочно идти спасать Мальмгрена», – радировал он. «Целую Чухновского!» – пришла короткая радиограмма от Нобиле.