Дон Карлос. Том 1 - Борн Георг Фюльборн - Страница 22

— Что здесь такое? — спросил он дрожащим голосом. — Кто эти люди?

— Позвольте представиться вам, святой отец, — отвечал один из офицеров, — этот благородный дон — бригадир Жиль-и-Германос, а меня зовут Мануэль Павиа де Албукерке! С кем имею честь говорить?

— Я патер Бонифацио и прошу объяснить, что значит это вторжение? — спросил монах, указывая на солдат, стоявших за воротами.

— Мы имеем приказание искать в вашем монастыре одно высокое лицо, которое, по нашим сведениям, должно быть здесь, — вежливо, но твердо отвечал Мануэль. — Будьте добры, святой отец, проводите нас.

— И кто же это?

— Дон Карлос Бурбонский! Но я бы просил вас оставить вопросы: тот, кого мы ищем, может за это время скрыться.

— Неслыханное насилие! — вскричал, вспыхнув гневом, Бонифацио. — Есть у вас письменное приказание?

— Непременно, святой отец, мы имеем полномочия от маршала Серрано.

— Какое самоуправство! Какое оскорбление святого места! Подобного полномочия для нас недостаточно.

— А для нас вполне, святой отец, — сказал Мануэль и прибавил, обращаясь к своему спутнику: — Велите занять ворота!

Жиль повернулся к солдатам и улыбнулся, увидев застывших в молчаливом ужасе монахов. Он отправился за патером и своим другом.

— Будьте добры, — вежливо попросил Мануэль взбешенного Бонифацио, — проводите нас в монастырь и велите дать несколько свечей, мы исполняем данное нам приказание. Пойдем, Жиль.

Все трое отправились через мрачный портал по переходам монастыря.

Патер вынужден был приказать дежурному брату принести железный подсвечник с двумя толстыми восковыми свечами. Мануэль, взяв его, начал осматривать каждую келью. Маленькие комнатки братьев шли одна за другой, в каждую вела высокая деревянная дверь без замка, только с железными ручками.

Мануэль стучался и входил. Некоторые монахи были уже в постели. Он вместе с Германосом тщательно осмотрел каждый уголок, а затем велел вести себя на верхний этаж монастыря. Жиль расставил солдат в коридорах. Осмотрели весь верхний этаж — но и там не нашли никаких следов того, кого искали. Вернувшись вниз, обыскали кладовые, кухню и даже винные погреба, но все было напрасно.

— Видите, сеньоры, — сказал, холодно и насмешливо улыбаясь, патер Бонифацио, — ваши подозрения не имеют никакого основания.

Мануэль пожал плечами.

— Солдат должен исполнять все, что бы ни приказало ему начальство, — сказал он, — ведь и в вашей общине, благочестивый брат, послушание и дисциплина играют важную роль.

— Ну, а теперь в аббатство! — решил Жиль, обращаясь к своему другу.

Он не заметил, как сверкнул на него глазами нахмурившийся патер.

— В этой части здания мы ничего не нашли, благочестивый брат, — сказал Мануэль, не выпуская из рук подсвечника. — Прошу вас проводить нас в аббатство!

— Туда я не имею права вести вас, аббатство недоступно светским людям.

— Так дайте нам в проводники кого-нибудь, кто имеет право туда входить.

— Да, одним словом, мы идем, и дело с концом! — решил Жиль со свойственной ему невозмутимостью и полным отсутствием всякого неудовольствия.

Патер Бонифацио едва мог скрыть досаду.

— Вы хотите употребить силу, сеньоры? — спросил ин.

— Мы надеемся, благочестивый брат, что вы признаете и уважите долг, который велит нам осмотреть каждый уголок. Не бойтесь, однако, мы никого не потревожим: мы уважаем вашу церковь и все, связанное с религией. Но аббатство составляет часть монастырского здания, а значит, мы должны осмотреть и его. Прошу вас указать дорогу, благочестивый брат, — прибавил он, вежливым жестом приглашая патера идти вперед.

— Какое неслыханное посягательство на святое право нашей общины! Я должен доложить о вашем требовании почтенному патеру Доминго.

— Только, пожалуйста, поторопитесь, прошу вас, благочестивый брат, — отвечал Мануэль, в то время как Бонифацио широкими шагами направился к аббатству.

Оба офицера медленно шли за ним по коридору с колоннами.

— Боюсь, как бы полученное нами сообщение не оказалось мистификацией, — сказал Мануэль, понижая голос.

— А между тем, — заметил Жиль, — по всему видно, что оно написано человеком, посвященным в тайны монастыря, и почерк монашеский. Но постой, что это?

Он наклонился и поднял что-то белое.

— Ого, да это чудная находка!

— Перчатка!

— Да, перчатка, — тихо сказал Жиль, — белая замшевая перчатка, какие носят кавалерийские офицеры. Но мы с тобой своих перчаток не теряли, а монахи не носят даже сапог.

— Он здесь! Рассеялись мои последние сомнения, — сказал Мануэль. — Мы должны обыскать все.

— Принц неосторожен! Перчатка выдала его, — посмеивался Жиль.

— Есть на ней какой-нибудь вензель?

— Ничего нет.

В эту минуту тяжелая дверь аббатства отворилась.

— Патер Бонифацио нашел нам проводника, — шепнул Мануэль.

На пороге показался сам великий инквизитор Доминго, вышедший вместе с Бонифацио навстречу донам.

— Простите, достойнейший отец, — сказал, поклонившись, Мануэль с той вежливостью и любезностью, которые так нравились в нем всем, — простите, что тревожим вас, но этого требует необходимость!

— Как только почтенный брат сказал мне, что желают обыскать аббатство, — отвечал старый Доминго, — я спросил себя, не слишком ли далеко зашли требования чуждой нам власти. Я удаляюсь отсюда в монастырь, пока доны будут исполнять свою обязанность.

— Благодарим почтенного отца за позволение, мы воспользуемся им со всей возможной деликатностью, ровно настолько, насколько этого требует данное нам приказание.

Великий инквизитор склонил голову в ответ на их поклоны и ушел в монастырь.

Бонифацио, поднявшись по широкой лестнице, отворил тяжелую дверь и ввел офицеров в здание старинной архитектуры, где всюду витал легкий запах ладана. Высокий сводчатый коридор, в который они вошли, слабо освещенный светом восковых свечей, напоминал коридоры древних замков.

Кроме дверей в стенах было много ниш. Пол был сделан из плит, в глубине несколько толстых колонн поддерживали галерею, на которую вела широкая лестница. Патер Бонифацио ввел офицеров в нижний этаж здания,

одна половина которого занята была комнатами, принадлежавшими великому инквизитору. Приемные отличались чрезвычайной простотой и полным отсутствием всяких украшений, но зато остальные комнаты, в которых собственно и жил патер Доминго, были убраны с царским великолепием: ковры, кресла, картины — все было роскошно. В библиотеке хранились драгоценные и редкие книги; в спальне и в рабочем кабинете не было недостатка в безделушках, составляющих принадлежность богатой и прихотливой жизни. Обыскав все, хотя и со всей возможной деликатностью, но тем не менее оставаясь верными своим обязанностям, Мануэль и Жиль перешли на вторую половину этажа, где находились комнаты Амброзио и Бонифацио. И здесь было то же великолепие, но патер объяснил с улыбкой, что это только для виду, сами же они не пользуются тут ничем.

Затем он повел офицеров наверх, и тут в нем проявилось некоторое беспокойство.

Мануэль велел отворять каждую дверь, таким образом он видел и комнату, в которой вновь поступающие монахи давали свои обеты, и ту, где обсуждали провинившихся братьев, и, наконец, большие комнаты пыток, куда мы со временем введем читателя.

Но нигде не было следов принца. Они видели и круглую комнату, и все остальные прилежащие к ней части здания.

К Бонифацио между тем вернулось спокойствие, он шел теперь с легкой улыбкой торжества. Мануэль заметил это и заключил, что, вероятно, они уже миновали потайную комнату, где мог быть спрятан принц, или просто прошли мимо него, не заметив.

— Вот вы видели теперь и аббатство, — сказал патер, — но тоже ничего не нашли. Неужели вы все еще не удовлетворены, сеньоры?

— Не совсем, благочестивый брат, — отвечал Мануэль, — у вас должны быть еще секретные комнаты.

Бонифацио замялся и этим выдал себя зорко наблюдавшему за ним Мануэлю. Теперь последний был уверен, что не ошибался в своих предположениях.