Рекреация - Борисенко Игорь Викторович - Страница 30

Анна вздохнула, войдя первой в комнату Оскара.

– У меня нет лампы. Вот, только это. – Она протянула огарок длиной в палец ребенка.

– Не надо, – сказал Оскар, доставая из сумки фонарик. Свинтив с него рассеиватель с защитным стеклом и включив, он получил маленькую настольную лампу. – Вот и свет!

Он скинул с себя плащ и бросил его на софу. Следом полетели сумка и пистолет. Дверь за его спиной закрылась.

Оскар спохватился, что не пожелал девушке спокойной ночи, но когда повернулся, то увидел – она стоит рядом. Быстро скинув фартук, Анна изогнулась, пытаясь расстегнуть застежки платья на спине. Лицо ее опять было каменно-унылым.

– Расстегните! – попросила она, отчаявшись справиться сама.

«Боже мой! – подумал Оскар. – Меня принимают за кого-то другого! Несчастный ребенок! Она пытается остаться на ночь с грязным, нечесаным и вонючим стариком – отдаться одному чудовищу за то, что оно спасло ее от другого. Что же у нее в душе? Отвращение, брезгливость, обреченность или, не дай бог, равнодушие?»

Оскар положил руку ей на плечо, почувствовав, как дрожит это маленькое тело. Нет, слава богу, она боялась и не хотела делать того, что делала. Он развернул ее лицом к себе и увидел две маленькие слезинки, убегающие по щекам вниз.

– Думаешь, должна мне за избавление от толстяка? – спросил он и хмыкнул. – Вот уж, действительно, сменяла шило на мыло. Чем я – то лучше? Такой же грязный, старый и мерзкий, с виду, конечно… Нет, мне не нужно от тебя такой благодарности.

– Я вам не нравлюсь? – прошептала она еле-еле, упорно глядя в пол. Очевидно, на глаза попались сложенные на животе руки, и она быстро спрятала их за спину.

– Глупенькая! Ты красивая и умная девчушка, но это не значит, что сегодня ночью ты должна быть в моей постели.

– Я давно уже не девчушка!! – она воскликнула, наконец, подняв лицо. – Я взрослая женщина!!

– Извини, я слишком стар и живу в другом времени, я не хотел обидеть тебя. Просто в моем представлении мальчишки и девчонки в четырнадцать лет еще остаются детьми… Но, даже если, как мы выяснили, ты абсолютно взрослая женщина, нет ничего такого, из-за чего женщина ДОЛЖНА лезть к мужчине в койку. Это дело желания, причем взаимного. Я лично сейчас ужасно хочу умыться и лечь спать – и тебе советую сделать то же самое.

Оскар опять развернул Анну и легонько подтолкнул к двери. Она полуобернулась с удивленной слабой улыбкой на губах. Ее взгляд неуловимо изменился, он перестал быть безжизненным или пустым. Теперь там горели маленькие яркие угольки радости. Черт, или это был просто отсвет фонарика-свечки?!

– Спокойной ночи! – ласково сказал он на прощанье и закрыл дверь. Ну вот, какие мысли он внушил этому полуребенку, полуженщине? «А, – подумает она, – наверное, еще один старый импотент!» Да и ладно, ему все равно…

Оскар встал у зеркала, с фонариком под носом, отчего отражение вышло просто жутким – длинные черные тени обезобразили заросшую жидкой бородкой рожу еще больше. Ох, и времена, если маленьким девочкам приходится общаться с такими типами! Он провел рукой по своим длинным, давно не мытым и жестким на ощупь волосам. Даже гладить их было противно. Шевелюра слипшимися прядями свисала во все стороны, словно у неухоженного огородного пугала. Оскар извлек из кармана маленькую заколку с фальшивым бриллиантом и собрал лохмы в приличный по длине и толщине хвостик. Очки он снял, а на глаз надел старую бархатную повязку со вшитой внутрь полоской свинца. Теперь из зеркала на него глядел пират, совсем не старый и почти не грязный – по крайней мере, здесь, в этой темноте.

Потом он некоторое время без сна лежал на софе. День выдался напряженный, и пережитое непроизвольно возвращалось, отгоняя сон. Отчего-то вдруг захотелось закурить. Он думал, что за шесть с лишним лет успел забыть запах табака, но теперь сильное желание хотя бы раз затянуться сдавило горло. Когда он все-таки заснул, то увидел себя курящим огромную гаванскую сигару…

15. ПОИСК НАЧИНАЕТСЯ

Утром, умывшись остатками воды в тазу, Оскар со вздохом надел свой запах солярки и спустился вниз. Зал был наполовину заполнен народом, главным образом, женщинами от пятидесяти и старше, но толстяка не было видно. Анна сдержанно поздоровалась со своим постояльцем и выдала ему двойную порцию капусты с бифштексом и маленьким кусочком хлеба. По сравнению с едой других, это походило на знак внимания. Здесь, похоже, был большой напряг с хлебобулочными изделиями. Перед тем, как отправиться в первую вылазку в город, Оскар сказал Анне:

– Если явится жирный и будет приставать, напомни ему обо мне!

Потом он целый день бродил по Секешу, легко уворачиваясь от патрулей и успешно оставаясь одним из толпы – день был мрачный и холодный, поэтому жители оделись гораздо плотнее, чем вчера.

Весь город был полон серых и не очень, но одинаково унылых зданий, между которыми угрюмые люди спешили по своим делам. Слоняясь по давно не ремонтированным тротуарам, Оскар постепенно свыкался с мыслью, которая преследовала его с самого утра: гиблое, гиблое дело всучил ему Женька! Что он может сделать здесь один, только что приехавший, без приличной легенды, без денег, вообще без ничего?! Это дело для постоянного агента, работающего в стране несколько лет, или для такого, который приезжает с безупречной отточенной ложью для мадьяр. Оскар был пуст. В его арсенале оставались лишь грубые действия напролом, как-то: проникновение в министерства безопасности и обороны со взломом их сейфов, похищение важных чиновников или, при условии финансирования (хотя откуда оно возьмется?) – подслушивание, подглядывание и подкуп.

С такими невеселыми мыслями он вернулся в кабачок. В пустом зале сидел толстяк, изрядно пьяный и злой.

– А!! – взревел он, вскакивая на ноги. – Так его не было?! Ты врала, грязная подстилка вонючих заграничников!

– В следующий раз попробуй проверить, – бросил ему Оскар мимоходом. – Может, тебе удастся покататься по лестнице на своей мягкой заднице. Пусть это будет для тебя эдакой русской рулеткой.

– А-а-а! – завопил толстяк, с силой стукнув пустой кружкой о стол. – Ты, проклятая австрийская глиста, выходи драться в честном бою, без оружия. Венгерский кулак быстро покажет, кто из нас мужчина!!

– Успокойся, а не то задохнешься в своем жиру. Похудей раза в три, тогда можешь орать про честный поединок, пока же мы в разных весовых категориях.

Толстяк, продолжая выкрикивать проклятия, одно ужаснее другого, развернулся и вышел прочь.

Через полчаса Оскар и Анна сидели наверху, в столовой, ужиная и вяло беседуя. Матери девушки стало хуже – она уже кричала в полный голос от дикой боли, пока Энквист не ввел ей дозу новокаина. Теперь Анна с отсутствующим выражением на лице пережевывала тушеную картошку. Однако сегодня она была немного оживленнее, чем вчера. Вечером, к ужину, она надела красивое черное платье, очень короткое и плотно обтягивающее стройную фигуру. Лицо ее тоже неуловимо изменилось, скорее всего, в этом доме имелось немного косметики. Оскар сказал девушке какие-то слова насчетv обворожительности, но в мозгу ее внешний вид породил не такие пристойные и подобающие их отношениям мысли. Надо было отругать девчонку, но Энквист просто не знал, как, с чего начать и чем закончить. Плюнув, он решил не обращать внимания на голые белые ножки и вызывающе торчащую небольшую грудь. Его немного отвлек старый приемник, который он нашел в пыльном углу столовой под старой плюшевой накидкой. Включив этот древний аппарат, Оскар был буквально оглушен пением труб. Сквозь них слышалась неразборчивая речь, в которой он разобрал лишь два слова: «Мага Rumeni». – Великая Румыния? – Оскар был очень удивлен. – У вас даже не глушат вражеские радиостанции?

– А зачем? – хмыкнула Анна. – За то, что они там говорят, их хочется порвать на части!

Перестав жевать, Оскар вслушался в бормотание приемника: самодовольный бас, вторящий трубам, с ужасным акцентом рассказывал грубые стихи, нечто о могилах, ждущих проклятых венгров, и других, еще менее приличных вещах… Анна со злостью стукнула по кнопке выключения.