Путь мертвеца - Борисенко Игорь Викторович - Страница 46

Молчаливое и полное неподвижности противостояние двух армий не могло продолжаться долго. Оно окончилось внезапно: вдруг гвардейцы, один за другим, стали падать на землю. В небольшой промежуток между двумя флангами войска Теракет Таце ринулись ревущие дро, за которым семенили смешно выглядящие на фоне громадин мелкие Грязнули с топорами. Не обращая внимания на беспорядочный обстрел со стороны еще держащихся в воздухе гвардейцев, чудовища быстро покрыли пространство между первыми рядами тсуланцев и барахтающимися на земле воинами в белых доспехах. Так как гвардейцы не набирали большой высоты, для многих из них падение не принесло ничего кроме ушибов, потерянных мечей и шлемов. Жутко хлюпающее кровавой грязью поле мертвой плоти, в которое превратился их бывший лагерь, сейчас оставалось в трех десятках саженей за спинами, так что ничего не мешало гвардейцам крепко встать на ноги и встретить атаку, как следует. Впрочем, атакующий дро – противник очень серьезный даже для настоящего колдуна. Девлик вдруг осознал, что почему-то знает это очень хорошо. Сумбурные магические удары с помощью огня и льда не имели успеха, потому как дро, ступающие по плодородной, поросшей травой земле, были в этот момент покрыты шкурой из плотного дерна. Странная шерсть желто-зеленого цвета, похожая на пожухлую траву, сгорала, однако дальше огонь не причинял дро никакого вреда. Огромные лапы чудищ расплющивали людям головы, отрывали их напрочь, проламывали грудные клетки вместе с панцирями. Чуть позже к схватке подключились Грязнули, буквально скользящие у великанов между ногами и рубящие врагам лодыжки, добивающие раненых. Кроме того, по флангам небольшого, но сильного отряда дро появились саламандры. Одного прикосновения к человеку хватало для того, чтобы тот превратился в обугленный труп. Не успевая даже вскрикнуть, гвардейцы сгорали. Белые доспехи становились черными, покрытыми жирной копотью, а наружу из них торчали бесформенные, дымящиеся головешки. Как срубленные дровосеком деревья, солдаты падали во весь рост, не сгибаясь. От удара о землю доспехи разлетались на части, являя на свет спекшиеся комки золы.

Обычное войско было бы разгромлено одними только волшебными существами, и даже помощь колдунов им вряд ли пригодилась бы. Гвардия от этого удара снова раскололась надвое, но никто не подумал отступать и тем более поддаться панике. Многие сумели удержаться в воздухе, хотя в месте кипевшей схватки таких было очень мало. Те, что оказались на земле, старались сплотить строй, выставить вперед щиты и мечи, отойти в сторону, под прикрытие летающих товарищей. Командиры, обладающие намного большей магической силой, чем простые солдаты, выдвинулись вперед. Они обращали дро в ледяные статуи или же выстреливали "водяными копьями" – короткими, плотными струями воды, разбивающими земляные тела чудовищ на куски. Стоило дро быть замороженному или развалившемуся на три части, ближайшие солдаты набрасывались на него и дробили на все более мелкие кусочки, которые быстро выжигали дотла. Из далекой реки поднялось плотное водяное облако, совершившее головокружительный скачок к месту боя. Черные колдуны оказались не готовы к такому ходу и смогли разбить облако только над смешавшимися в одну кучу бойцами. Это не помогло: значительные по размерам клочья падали на саламандр и от соприкосновения с ними огненные ящерицы мгновенно взрывались. Сила взрывов была весьма значительной. По сторонам летели останки Грязнуль, дро и гвардейцев, которым не посчастливилось оказаться ближе пяти саженей к саламандре.

Однако тем временем остальные части армии Черных перешли в наступление. Низгурик повел атаку на северный фланг гвардии, а Ргол самолично возглавил правое крыло тсуланцев. Остальные четверо главных Черных колдунов, которые не смогли толком защитить от смертельной купели саламандр, поспешно поднимались в воздух, потому как маячившая за спинами энгоардцев Облачная Крепости оторвалась от земли.

На фоне желто-красного солнца обитель Барвека и его сестры казалось зловещей, багровой тучей, окруженной ореолом оранжевого сияния. От середины к краям цвет ее менялся, переливаясь, наполняясь яростным и грозным лучением. Казалось даже, что Рукотворное облако растет, расползаясь в стороны и закрывая собой всю восточную часть небес. Может быть, так оно и было. Тень пала на поле битвы, заставляя врагов ежиться и вжимать головы в плечи. Воодушевленные гвардейцы с новыми силами набросились на противника, так что даже тупые дро и безмозглые саламандры, горстка которых еще оставалась цела, подались назад.

Словно огромный корабль, Облачная Крепость величаво поплыла вперед. Из многочисленных башенноподобных выступов, колеблющихся и клубящихся у нее по бокам, веерами разлетались молнии, которые поражали суетящихся вокруг демонов. Мощное основание облака без помех двигалось на запад и раздвигало беснующуюся стаю визжащих муэланов и шипящих эзбансов по сторонам. Вниз лился дождь из пепла, комков обгорелой плоти и спекшихся комочков крови.

Разноцветные волны, подобные праздничному салюту, озарили серо-красные бока Крепости. Раздался гром, от которого закладывало уши: демоны, что подобно навязчивой мошкаре продолжали бесстрашно виться рядом с Облаком, все разом отлетели далеко прочь. Как кучка пыли, сметенная веником. В стене, обращенной к западу, вспыхнули три ярких огня. Крепость выбросила вперед три длинных, толстых щупальца – издали было похоже, как будто выстрелило огненными шарами, которые оставили за собой густой дымный след. Но вместо сгустков пламени на остриях дымно-облачных следов находились три человека, что смело и красиво мчались прямо в битву.

Тот, что летел в центре, обладал исполинским ростом и широченными плечами. Желтые волосы выбивались из-под небольшого шлема и трепетали на ветру. Одет этот воин был, конечно, во все белое и меч у него в руках имел дымящееся, ослепительно-розовое лезвие. Срывающийся с него дым закручивался спиралью и прибавлялся к тому следу, что оставался за спиной богатыря. Грудь его закрывала золотая пластина в виде бабочки, а небесно-голубой плащ волнами бился в пелене, которая стелилась позади. Барвек, старший и самый любимый из детей Императора – в этом нельзя было ошибиться.

По правую руку от Барвека, наследника трона и Верховного Полководца, держалась его сестра Маролла, прекрасная русоволосая женщина, такая же высокая, как брат, но обладающая невыразимой грацией и красотой. В левой руке она держала тонкое длинное копье с древком молочного цвета, в правой – изящный кистень с тонкими, как иглы, шипами на шишаке. Доспехи не скрывали, а подчеркивали высокую грудь и крутые бедра; металл был нарочито скромным, даже не отполированным. Ничто, никакой блеск брони не должен был скрывать красоты высокородной волшебницы. Если бы Девлик умел восхищаться и задерживать дыхание, чтобы полюбоваться прелестями противницы – он бы непременно так и сделал. Хорошо что все подобные ощущения остались глубоко скрытому в недрах разума Соргену, который почувствовал очередной жестокий приступ тоски при виде столь желанной и недоступной – во всех смыслах – женщины. Впрочем, тут же он отметил: для Девлика можно посчитать счастьем то, что Маролла сразится не с ним. Когда черные колдуны воспарили навстречу троице Белых, в соперники Девлику достался третий волшебник, удостоившийся чести атаковать вместе с царственными особами. Это был чернобородый и смуглый мужчина, лицо которого оставалось спокойным и чуть ли не умиротворенным – в отличие от горевших священной яростью, одухотворенных собственной значимостью и величием лиц дочери и сына Императора. Хотя… хотя тот, кто сближался сейчас с Девликом, по слухам, тоже мог претендовать на принадлежность к императорской семье. В руках он держал длинный и тонкий меч, лезвие которого было словно бы отлито из стекла, а на месте гарды пламенела огромная багровая звезда. Это был Вендурис, Вечерняя Звезда, младший брат Орзариса, чьи останки сейчас гнили в брошенном городе Делделен на Белом море. В другое время и в другом месте Девлик, возможно, нашел бы в себе силы удивиться такому совпадению… Возможно, он даже нашел бы способ уклонится от поединка с Вендурисом, ибо гаснущий в глазах умирающего Орзариса праведный огонь и его странные слова были среди немногих воспоминаний, каким-то образом оставшихся в куцей памяти Девлика. Непонятно почему, они грозили ослабить его, заставить дрожать руку, побороть волю к победе. Даже причинить боль – боль телу и разуму, давно ничего не чувствующему!!