Ибо это есть царствие мое - Желязны Роджер Джозеф - Страница 1

Роджер Желязны

Ибо это есть царствие мое

АКТ I

"Как далеки чертоги тьмы..."

"На расстоянии звезд, - подумал он, - и в десяти шагах отсюда".

"Как далеки теперь люди..."

Он молча согласился.

"Но нелюди рядом с тобой".

Он кивнул.

"Ты все еще на Земле и поэтому смешон".

- Да, - прошептал он.

"Ты наполовину безумен и все время льешь".

- Безумен полностью, а пью лишь половину времени, - поправил он.

"Ты должен войти в машину, нажать на кнопку и присоединиться к своему народу в местах смеха и радости..."

- Ой! - икнул он. - А мне и сейчас смешно. Покачав головой, он сел и осмотрелся. Рука прикоснулась к бобовому стеблю желтого луча. Он подождал всего лишь долю секунды.

- Вид услуг? - спросила подушка.

- Меня уже достала болтовня дутиков, - с возмущением ответил он. Найди точку входа, поставь экран и блокируй их контакты. Неужели нельзя запомнить, что, когда я пью, мне необходимы А-режим и чуткая забота?

Подушка зажужжала.

- А-режим задействован. Проникновений нет. Он едва не вскочил с кушетки:

- Кто же тогда сейчас говорил со мной?

- Ну уж точно не я, - ответила подушка. - Возможно, это твое воображение, взвинченное алкоголем, который ты употребляешь как...

Фраза немного обидела его.

- Ладно, прости, - извинился он перед невидимыми спиралями проводников. - Смешай мне еще один коктейль.

Он улегся на кушетке, сунул в рот соломинку и невнятно проворчал:

- Только на этот раз не добавляй воды.

- Я никогда не разбавляю твои напитки.

- Но они стали слабее на вкус.

- Значит, твои вкусовые пупырышки теряют чувствительность.

- В таком случае отключайся! Хотя подожди! Почитай для меня.

- Что почитать?

- Что-нибудь.

- "Все утро крот настойчиво прочищал себе путь..."

- Только не Грэхема!

- Может быть, Врэдмера?

- Нет.

- Гелдена?

- Нет. Что-нибудь постарше. Вот как у того же Грэхема.

- Крина? Клала? Старца Венеры?

- Еще старше.

- Флоуна? Трина? Хэмингуэя? Пруста?

- Древнее.

- "В начале было Слово..."

- Но языческое.

- Как у Пиндара?

- Пожалуй, да - как у Пиндара. Отпив добрый глоток, он откинулся на подушку и закрыл глаза.

"Почему ты убил дутика?"

Пауза безмолвия.

- Я никого не трогал.

"Дутики не убивают друг друга, а один из них мертв. Ты последний человек на Земле. У тебя безграничная власть. Почему ты используешь ее для убийств?"

Еще более длинная пауза.

- А кто такие дутики?

"Им нужна Земля. Ты встречался с ними. Неужели не помнишь?"

- Не знаю... Наверное, в тот момент я был пьян. Ладно, уходи!

"А почему бы не уйти тебе?"

- Рад бы, да не могу!

"Можешь. Тебе надо только войти в машину, нажать на кнопку, и ты присоединишься к своему народу в местах смеха и радости..."

- Да брось ты. Нет никаких мест смеха!

"Тогда поговори с дутиками".

Ладонь коснулась края кушетки, и в его вену вошла игла со снотворным.

Он провалился в бездны забытья.

Грязно-тусклое солнце опускалось на мокрый бетон. Он смотрел на него, щурясь и мигая.

- Да, бывали времена, когда мы тратили на тебя массу слов, прошептал он, осознавая, что проснулся. - Однако все приходит к концу и теряет свой смысл.

Он перекатился на правый бок, чувствуя себя печальным и величественным.

Подушка спросила, что ему хотелось бы на завтрак. Он попытался придумать достойный ответ, но сдался и попросил то немногое, что устроило бы его желудок.

Скромным "немногим" оказались мел и печенка, вымоченная в загаженной до краев дренажной канаве. Он плюнул на пол и перевернулся на левый бок, чувствуя себя уже менее величественно.

В конце концов он ткнул пальцем в радужный столб лучей.

- Соедини меня с пультом мыслеобразов. Сила пронзила его потоками безмолвной мелодии, и в ней смешались удары облаков, нити лунного света, похожего на шелк, и глубинные вихри океанских ветров, которые раскачивали заросли кораллов...

Сладко потянувшись и зевнув, он представил огненное поле времени, а затем скользнул на сотню лет вперед.

- Гора Атос и завтрак, - велел он скучающим тоном.

Под ногами возник скалистый утес. При виде бескрайних просторов Святилища на его губах появилась улыбка. Очистив стены взмахом руки, он создал панораму деревьев и холмов - пейзаж, напоминавший прежнюю Землю. Вдалеке за лесом сверкало море. (Неужели настоящее? Он пожал плечами.) Невидимый потолок превратился в голубовато-зеленое небо. Ярко-желтое солнце получилось жгучим и злым. Склон плавно опускался вдаль. Облачившись в усмешку и власяницу, он подернул горизонт мерцающим маревом.

- Слишком хорошо для царств Земли, - шепнул он бездонной выси. Приди, Люцифер!

Испуская запах смерти и окончательных приговоров, слева от него возникла безликая тень.

- Какая тоска! - со стоном признался он. Невыразительный голос звучал, словно из бочки:

- Смотри же на царствия Земли во всей их славе и силе. От начала веков владею я ими, но сейчас готов отдать простому человеку. Служи мне, и они будут твоими.

Он засмеялся:

- Ты шутишь, парень. Они и так мои. Я только что их создал - их и тебя. Это ты должен платить мне дань уважения.

Фигура задрожала и стала нечеткой.

- Нет, что-то тут не так, - сказал он с досадой.

- Преврати эти камни в хлеб, и я поверю тебе, - пропищала тень.

- Лучше в ветчину и яйца. Ты как? Позавтракаешь со мной?

- Спасибо, - прошуршал поблекший образ. Они сидели и говорили ни о чем, пока ему не стало скучно. Закончив завтрак, он разверз огромную пропасть и сбросил в нее весь ландшафт под гром и треск огня, чьи языки лизали небо.

- Катись-ка в ад, приятель! - воскликнул он с сытой отрыжкой. - Чем же мне заняться до обеда? Может быть, поплавать вместе с Одиссеем?

Когда он возводил великие башни Илиона и создавал макет огромной лошади, его зодческий труд был прерван звонком коммутатора.

- Послы дутиков просят разрешения войти, - доложил механический голос.

- Скажи им, что я занят.

Лошадь дрогнула, покрылась зыбкой рябью и исчезла. Башни начали крениться и оседать. Этажи проваливались друг в друга.

- О черт! Начать дезинтеграцию. Эти уродцы испортили мне все утро!

Он вернулся на кушетку, чтобы побриться, помыться и облачиться в свежую одежду. Пока манипуляторы подушки приводили в порядок его ногти, он рассматривал трехмерную проекцию существ, прозванных им дутиками.