Привал странников - Степанов Анатолий - Страница 5

- А был ли мальчик-то? - расхоже вопросил Леонид.

- Был, был, Леня. И не один мальчик-то. Поинтересуйся, а?

- Поинтересуюсь.

- И мне сообщи.

Капитан Махов записал телефон и ушел.

- Не наработался, Саня? - спросил Алик.

- Не наработался. - Смирнов налил себе коньяку, выпил рюмочку. Думал, что наработался, оказывается, нет. Да и время сейчас такое работать.

- Но не нам, - сказал Алик.

- Это почему же - не нам?

- Сегодня - это уже не наше время. Мы свое время отдали неизвестно кому, проиграв пятьдесят шестой.

- Пятьдесят третий, Алик, - возразил Смирнов. - В пятьдесят третьем надо было готовиться к пятьдесят шестому. А мы служили, полагая, что все идет как надо. Но ведь еще не поздно, братцы!

- Еще не вечер, еще не вечер, - гнусаво спел Роман.

- Сколько тебе лет, Саня? - ласково поинтересовался Алик.

- Шестьдесят пять.

- И старческой любви позорней сварливый старческий задор, продекламировал Казарян.

Смирнов задохнулся от злости и глазом прицелился: не дать ли Ромке в рыло? Алик положил ладонь на его сжавшийся кулак, а Казаряну сказал:

- Зачем же наотмашь?

- Ну, Ромка, это я тебе припомню, - выпустив пар, пообещал Смирнов.

- Так узнавать в ОДТС насчет хлорвинилового кирпича? - как ни в чем не бывало поинтересовался Казарян.

- Узнавать.

Поздним утром, предварительно досмотрев "Крестного отца", Смирнов тщательно запер бордовую дверь (Алик по суетным своим делам убежал раньше), спустился на лифте и вышел на волю. Та сторона переулка была солнечной, и он поспешно поковылял туда, в тепло. Поковылял потому, что был без палки. Греясь на солнышке, ждал шального такси и разглядывал помещение бывшего "Приюта странников". Там все было так, как вчера. Таксомотор забрел в этот переулок минут через десять. Расслабленно вздохнув, Смирнов приказал:

- На улицу Горького.

Таксист был недоволен - на лице было написано, - но ничего не сказал: инвалид влез. По набережной до Каменного моста, вдоль Александровского сада, вокруг гостиницы "Москва". Только начали подниматься к Советской площади, как Смирнов решил:

- Здесь.

За все про все - рубль двадцать. И - в магазин "Подарки". На втором этаже нашел то, ради чего сюда приехал. В особой подставочке ежом торчали самшитовые трости. Долго трепал нервы продавщице, тщательно подбирая трость поудобнее. Выбрал наконец, заплатил непомерную цену и сквозь толпу провинциалов, через двери пробился на улицу Горького. После любимой невесомой камышовой самшитовая была тяжестью, кочергой, оружием. С палкой можно и муниципальным транспортом. Смирнов спустился в метро и доехал до Комсомольской площади.

Уже в электричке решил, что надо ехать до Болшева. Раз квартира номер 178, значит, дом здоровенный, такие Калининград ближе к Костину строит. Тайнинская, Мытищи, Подлипки. Мелькнул внушительный горб водовода, пробежал мимо сильно поредевший Комитетский лес, и вот оно, Болшево.

На остановке доброжелательные бабы подсказали, на каком автобусе ехать. Доехал и разыскал дом 16 "а". Здесь. Пятый подъезд, пятый этаж. Позвонил. Не опасаясь, открыла пожилая, огорченная на всю жизнь женщина.

- Мне бы товарища Шакина повидать, - объяснил цель визита Смирнов.

- Твой товарищ "козла" забивает, - ответила женщина и захлопнула дверь.

Во дворе, узком и необжитом, было пусто. Пришлось обратиться с вопросом к подъездным старушкам, которые охотно объяснили, куда ему идти.

Приют доминошников находился в зачахнувшей рощице, на которую наступали новостройки.

Двенадцать игроков, семеро болеют. Итого - девятнадцать. Отставляются пятеро допенсионного возраста бездельников. Теперь ручки-ручоночки. Восемь представителей класса-гегемона. По ручкам. Представителей тоже в сторону. Четверым около семидесяти и выше. Двое. Один с большущим родимым пятном во всю щеку. О такой примете Трындин рассказал бы в первую очередь. Вот он, Шакин. В шестьдесят один год уходят на пенсию в двух случаях: или уходящий не хочет работать на учреждение, или учреждение не хочет, чтобы он работал. Здесь определенно второй вариант. Плюгав, мелок в движениях, на лице, как каинова печать, все признаки сильно и регулярно употребляющего. Выберет такого представительствовать в официальных органах компания шустрых и неглупых деляг? Ой, нет! Что ж, просчитано и такое.

- Кто тут Шакин? - сурово спросил Смирнов.

Изгнанная из сквера гуляющими с младенцами заботливыми мамашами визгливая компания пацанов передислоцировалась на задворки домов, ожидавших капитального ремонта; оттуда тоже гоняли, но в основном по утрам. А сейчас, когда все ближе и ближе вожделенные два часа, бдительность стража ослабевала. Здесь было прекрасно. Двое попытались поднять, как штангу, неизвестно как сюда попавшую ось с двумя чугунными колесами от вагонетки. Не подняли, зато покатили, радуясь тому, что это катится. Двое других пинали жестянку из-под греческих маслин, изображая футболистов. Пятый же прогуливался в поисках чего-нибудь ценного и нашел. У двери черного входа в мертвый дом абсолютно доступно лежал пластиковый пакет с изображением обтянутой джинсами женской задницы, совершенно новый.

- Витек, гля! - сдавленным криком обратился пятый к одному из футболистов. Футболист - неформальный лидер - подошел, глянул и сказал уважительно:

- Фирма.

- Витек, гля! - еще раз крикнул пятый. Но звончее и выше. И пальцем указал на дверь, которая была чуть приоткрыта.

- Только тихо, - предупредил лидер и огляделся. Не было никого. Стоявшая в отдалении очередь, ожидавшая открытия винного отдела, не в счет. У нее свое занятие: обсуждали возможный ассортимент напитков, который им через пять минут предложит магазин.

- Быстро и по одному! - скомандовал лидер, глянув на сгрудившуюся возле дома команду. Они проникли внутрь быстро и по одному.

Гражданин из очереди - ничем не приметный мужик лет тридцати проводил их взглядом и сказал стоявшему впереди:

- Я за вами. Я отойду на минутку.

Стоявший впереди согласно кивнул, и гражданин ушел.

- А что надо? - спросил плюгавый, когда они отошли в сторонку.

- Ты - Шакин? - удивился Смирнов.

- Ну, я.

- Шакин В.В., проживающий в доме 16 "а", квартира 178? - уточнил Смирнов.

- А ты кто такой? - насторожился Шакин.

- Вот кто я такой, - с угрозой сказал Смирнов, вытащил из нагрудного кармана сочиненную в электричке бумажку и, не давая ее Шакину в руки, распорядился:

- Читай.

- "Я, Шакин В.В., номер паспорта ХХVII МЮ 629813, взял в долг у Смирнова Александра Ивановича двести пятьдесят рублей, которые обязуюсь возвратить не позднее 6 июня 1988 года. Шакин. 20 апреля 1988 года", растерянно прочитал слух Шакин.

- А сегодня какое? - потребовал Смирнов.

- Двадцать третье сегодня.

- Деньги возвращать собираешься?

- Да не брал я у тебя никаких денег! - заблажил Шакин. И вдруг обрадовался, догадавшись: - Подпись-то не моя!

- Я не я, и подпись не моя, - понятливо заметил Смирнов. И вдруг заорал: - Я что, не вижу, что это не ты, но паспорт-то твой!

- И паспорт не мой! У меня теперь новый!

- А старый ты, конечно, потерял? - зловеще догадался Смирнов.

- Потерял. В феврале еще потерял.

- Если ты, сучий порох, не скажешь мне, кому ты продал паспорт, с которым меня заделали, как фрайера, я тебя удавлю, гнида!

Хромой, но здоровый. У хромых всегда руки сильные. В натуре, удавит. Но - на всякий случай:

- Сказал, потерял, значит, потерял.

Смирнов двумя пальцами левой - указательным и средним - не сильно, но акцентированно ткнул Шакина в печень, глядя, как у того от боли округляются ничего не соображающие глаза, сказал тихо и участливо:

- Ишь, как тебя корежит. А все от того, что печень твою раздуло от безобразия. Ты кончай жрать аптеку и парфюмерию, не то скоро окочуришься. Интеллигентный человек, а таких вещей понять не можешь. Так кому, говоришь, паспорт продал?