Возвращение танцмейстера - Манкелль Хеннинг - Страница 17

– Меня тоже удивила смена фамилии, – сказал Джузеппе. – Но мы еще до этого просто не дошли, если ты понимаешь, о чем я говорю.

Стефан прекрасно понимал. Расследование убийства ведется по определенному шаблону. В начале всегда есть надежда быстро обнаружить преступника. Если это не удается, начинается долгий и скучный сбор материалов, а потом их анализ.

Джузеппе зевнул.

– Долгий день, – сказал он. – Надо выспаться – завтрашний будет не короче. Когда ты собираешься назад, в Вестеръётланд?

– Не знаю.

Джузеппе снова зевнул:

– Вижу, у тебя есть что мне рассказать. Я заметил это, еще когда здесь был Рундстрём. Вопрос – это может подождать до завтра?

– Безусловно.

– То есть назвать преступника ты пока не можешь?

– Нет.

Джузеппе поднялся:

– Я зайду с утра в гостиницу. Может быть, позавтракаем вместе? Полвосьмого?

Стефан кивнул. Джузеппе поставил папки на место и погасил настольную лампу. Они вместе прошли через темную приемную. В одной из комнат сидел дежурный оперативник – он принимал вызовы.

– Всегда важно понять мотив, – сказал Джузеппе, когда они вышли на улицу. – Кто-то хотел убить Герберта Молина. Это мы знаем точно. Убить хотели именно его, и никого другого. Мотивом был он сам – для этого кого-то, кто хотел его убить.

И он опять широко зевнул.

– Поговорим завтра.

Джузеппе направился к своей машине. Стефан помахал ему вслед, а сам пошел пешком – немного в гору и налево. Город был совершенно пуст.

Ему стало зябко.

И вновь пришли мысли о болезни.

В половине восьмого Стефан спустился в ресторан. Джузеппе уже ждал его. Они выбрали угловой столик, где им никто бы не мешал. За едой Стефан рассказал о беседе с Авраамом Андерссоном и о своей прогулке вдоль озера, наведшей его на покинутый палаточный лагерь. Тут Джузеппе отодвинул наполовину съеденный омлет и начал слушать очень внимательно. Стефан вынул сверточек с окурком и кусочком головоломки.

– Думаю, что собак туда просто не водили – слишком далеко, – закончил он. – Надо подумать, может, есть смысл снова послать туда патруль.

– Не было никаких зацепок, – сказал Джузеппе, – на следующий же день после убийства нам доставили на вертолете трех собак. Но они так и не взяли след.

Он поднял с пола свой портфель и достал ксерокопию топографической карты местности вокруг дома Герберта Молина. Стефан взял зубочистку и начал искать точное место. Джузеппе опять нацепил свои маленькие очки для чтения и вгляделся в карту.

– Тут отмечены тропки для снегоходов, – сказал он, – но никакой дороги к этому месту нет. Наш турист должен был продираться как минимум два километра через непроходимый лес. Если он, конечно, не воспользовался тропинкой от дома Молина. Но это вряд ли.

– А как насчет озера?

Джузеппе кивнул:

– Такая возможность не исключается. На той стороне есть просеки, лесовозы разворачиваются на самом берегу. Так что на резиновой лодке или шлюпке озеро, разумеется, пересечь можно.

Он еще несколько минут изучал карту.

– Ты, похоже, прав, – сказал он наконец и отодвинул карту.

– Я ничего не разнюхивал, – сказал Стефан. – Просто случайно набрел на это место.

– С полицейскими никогда и ничего не происходит случайно. Ты, может быть, и бессознательно, но что-то искал, – сказал Джузеппе и принялся изучать остатки табака и кусочек головоломки.

– Я отдам это техникам, – продолжил он. – И место лагеря тоже надо хорошенько обследовать.

– А что скажет Рундстрём?

Джузеппе улыбнулся:

– Ничто не мешает сказать, что это я обнаружил лагерь.

Они встали, чтобы взять добавки. Стефан обратил внимание, что Джузеппе все еще хромает.

– А что говорит маклер?

Стефан рассказал. И снова Джузеппе был весь внимание.

– Эльза Берггрен?

– Он дал мне ее адрес и номер телефона.

Джузеппе прищурился:

– Ты уже с ней говорил?

– Нет.

– Будет лучше, если ты предоставишь это мне.

– Естественно.

– Все это очень важные наблюдения, – сказал Джузеппе. – Но Рундстрём, конечно, прав – мы должны заниматься следствием сами. Мне хотелось дать тебе возможность познакомиться с тем, что мы уже сделали. Но дальше – извини.

– Я на большее и не рассчитывал.

Джузеппе медленно допил кофе.

– А почему ты вообще приехал в Свег? – спросил он, поставив чашку.

– Я на больничном, и мне было совершенно нечего делать. И потом, я неплохо знал Герберта Молина.

– Думал, что знаешь, – поправил Джузеппе.

Стефан подумал, что человека, сидящего перед ним, он совсем не знает. Но почему-то ему захотелось рассказать Джузеппе о своей болезни. Наверное, он был уже не в силах справляться со своим несчастьем в одиночку.

– Я уехал из Буроса, потому что я болен. У меня рак, и я жду начала лечения. Я выбирал между Майоркой и Свегом. И выбрал Свег – мне было интересно, что случилось с Гербертом Молином. Теперь думаю, правильно ли поступил.

Джузеппе кивнул. Несколько минут они сидели молча.

– Меня всегда спрашивают, откуда у меня такое имя, – сказал Джузеппе, – а ты не спросил. Скорее всего, потому, что думал о чем-то другом. И я пытался догадаться, о чем. Хочешь выговориться?

– Не знаю. Наверное, нет. Просто я хочу, чтобы ты знал.

– Тогда я больше ничего не буду спрашивать.

Джузеппе, нагнувшись, снова полез в портфель и достал блокнот. Нашел нужную страницу и протянул Стефану. На открытой странице был эскиз следов, образующих определенный рисунок. Стефан сразу понял, что это кровавые следы в доме Молина. Он уже видел их фотографии в одной из папок. И тут же сообразил, что не рассказал Джузеппе, что заходил в дом. Скрывать это было бы глупо – ведь его видел Авраам Андерссон, которого конечно же будут допрашивать опять.

Он сказал Джузеппе, как все было. Джузеппе нисколько не удивился и тут же вернулся к блокноту.

– Этот рисунок представляет собой основные па в волнующем танце по имени танго.

Стефан посмотрел на него с удивлением:

– Танго?

– В этом нет никаких сомнений. И это значит, что кто-то таскал за собой тело Молина и намеренно оставлял следы. Ты же читал предварительную экспертизу. Спина рассечена ременным кнутом, сделанным из кожи пока еще не установленного животного, подошвы изуродованы тем же кнутом.

Стефан читал результаты экспертизы, по спине то и дело пробегал холодок. Фотографии были страшными.

– Много вопросов, – продолжил Джузеппе. – Кто таскал его? Зачем? И кто должен был потом увидеть эти кровавые следы?

– Возможно, это какой-то намек для полиции.

– Правильно. Но опять остается вопрос – зачем?

– Ты, конечно, допускал возможность, что их могли фотографировать. Или снять на видео.

Джузеппе сунул блокнот в портфель.

– Из чего следует вывод, что это не рядовое убийство. Здесь что-то иное.

– Сумасшедший?

– Садист. Как назвать то, что он проделал с Молином?

– Пытка?

Джузеппе кивнул:

– По-другому не назовешь. И это меня беспокоит.

Джузеппе закрыл портфель.

– А Герберт Молин танцевал танго в Буросе?

– Насколько я знаю, нет.

– Рано или поздно все узнаем.

В другом конце зала закричал младенец. Стефан оглянулся.

– Здесь было театральное фойе, – сообщил Джузеппе. – А там, за стойкой, – зал.

– Когда-то в Буросе был красивый деревянный театр, – сказал Стефан. – Но его не стали перестраивать в гостиницу. Просто снесли. Многие тогда возмущались.

Ребенок продолжал кричать. Стефан вышел с Джузеппе в вестибюль.

– Может быть, тебе стоит и в самом деле поехать на Майорку, – сказал тот. – Я могу тебе сообщать, как идут дела.

Стефан не ответил. Джузеппе конечно же прав. У него нет никаких причин оставаться в Херьедалене.

Они расстались на улице. Стефан пошел в номер, взял сумку, заплатил за ночь и уехал из Эстерсунда. На прямом участке дороги до Стенставика он ехал очень быстро, но потом сбросил скорость. Надо на что-то решиться. Если он сейчас же вернется в Бурос, у него останется достаточно времени, чтобы съездить на юг. Например, на Майорку. Или куда угодно. У него в запасе как минимум две недели. Здесь, в Свеге, он будет только нервничать. К тому же он обещал Джузеппе больше не вмешиваться в следствие. Джузеппе познакомил его со всеми материалами. Теперь ему больше не нужно тайком пробираться за заграждения. Следствием занимается полиция Эстерсунда. Вот пусть и выслеживает убийцу.