Философия и религия Ф.М. Достоевского - Попович Иустин - Страница 37

Такими же реалистами являются его христоликие герои; они и в самом грешном человеке находят безгрешное. Они любят человека во грехе его. Они — дивное воплощение учения старца Зосимы: «Братья, не бойтесь греха людей, любите человека и во грехе его, ибо сие уж подобие Божеской любви и есть верх любви на земле» [436]. Любя грешника, они не любят греха его. Они вовсе не отождествляют грешника с грехом. Это воистину единственный признак Божественной, христоликой любви. Сам Христос никогда не отождествляет грешника с грехом [437]. Будучи Светом истинным, Который просвещает всякого человека [438], Он освещает все глубины человеческого существа и показывает, что реально и что нереально, что существенно и что несущественно, что есть добро и что зло, что богоподобно и что нет — и тогда отделяет реальное от нереального, добро от зла.

Страшная тайна добра и зла для сознания человечества предстает как одна из наибольших загадок. В себе, в своей эмпирической данности, человек не обладает абсолютным мерилом добра и зла, греха и добродетели. «Трудно человеку знать про всякий грех, что грешно, а что нет: тайна тут, превосходящая ум человеческий» [439], ум эвклидовский, необогочеловеченный ум человеческий.

Что уму человеческому абсолютно невозможно решить проблему добра и зла, Достоевский многосторонне и неподражаемо показал на своих отрицательных типах. Для них разум является мерилом всего видимого и невидимого, мерилом добра и зла, поэтому они отождествляют человека со злом, грешника с грехом его, поэтому и убивают грешника из‑за греха. На них Достоевский неопровержимо доказал абсолютность православной истины: что разум не способен быть мерилом добра и зла, что рационалистическое определение добра и зла несостоятельно, что тайна добра и зла непостижима для категорий человеческого разума. А вот в своих христоликих героях он неопровержимо показал, что Лик Христов является единственным мерилом добра и зла. Явлением Своего вечно живого Лика Христос показывает, что есть добро, а что есть зло. Он не оставил свода законов с реестром всех проявлений добра и всех проявлений зла. Он явил чудесный Лик Свой, чтобы быть единственным путеводителем по ужасному смешению добра и зла в человеческой жизни. Вместо понятного и твердого древнего закона человек, от явления Христа, должен свободным сердцем решать сам, что добро и что зло, имея для руководства лишь Образ Христа перед собой [440].

Чтобы в своих чувствах и мыслях, делах и желаниях мог различать, что есть добро и что зло, человек должен непрестанно оглядываться на Образ Христа и спрашивать себя: какое впечатление на кроткий и благий Образ Христа производит эта моя мысль, это мое чувство, это мое действие, это мое желание? Если хочет научиться различать добро и зло, человек должен непрестанно жить в присутствии Христа. Он должен и самую малую свою мысль и самое большое свое дело выверять Христом. «Все свои убеждения он должен проверять Им, ибо для убеждений существует одна проверка — Христос» [441]. «Если не имеем авторитета в вере и во Христе, то во всем заблудимся» [442]. Когда человек пройдет тяжкий подвиг самоусовершенствования по Образу Христову, когда душу свою вложит во Христа, когда все чувства свои созидает Христом, когда глазами Христа смотрит на тайну жизни — тогда, только тогда обретает чувства навыком приучены к различению добра и зла [443]. Такой человек никогда не смешивает грех с грешником; такой человек неустанно бдит над душой своей христоустремленной и смиренно учит: «На всяк день и час, на всякую минуту ходи около себя и смотри за собой, чтобы образ твой был благолепен. Вот ты прошел мимо малого ребенка, прошел злобный, со скверным словом, со гневливою душой; ты и не приметил, может, ребенка‑то, а он видел тебя, и образ твой, неприглядный и нечестивый, может, в его сердечке остался. Ты и не знал сего, а, может быть, ты уже тем в него семя бросил дурное, и возрастет оно, пожалуй, а все потому, что ты не уберегся перед дитятей, потому что любви осмотрительной, деятельной не воспитал в себе» [444].

Христоликая личность имеет вечный оптимизм — Христа, Бога любви; и Он ее непрестанно вдохновляет Своей Богочеловеческой любовью, которая никогда не прекращается, никогда не ослабевает, никогда не разочаровывает. И эта любовь становится средством, с помощью которого она решает самые запутанные социальные проблемы. «Перед иною мыслью станешь в недоумении, особенно видя грех людей, и спросишь себя:«Взять ли силой али смиренною любовью?«Всегда решай:«Возьму смиренною любовью». Решишься так раз навсегда — и весь мир покорить возможешь. Смирение, любовь — страшная сила, изо всех сильнейшая, подобной которой и нет ничего» [445]. Нет греха, который может уничтожить оптимизм христоносного человека; нет страха ни физического, ни метафизического, который может изгнать Христа из души его и сердца его. Он благоухает и сияет любовью, смело и неустрашимо живет Христом, потому что в любви нет страха, но совершенная любовь изгоняет страх [446] — всякий страх, изгоняет и страх от греха человеческого, поэтому: «Будьте веселы как дети, как птички небесные. И да не смущает вас грех людей в вашем делании, не бойтесь, что затрет он дело ваше и не даст ему совершиться, не говорите:«Силен грех, сильно нечестие, сильна среда скверная, а мы одиноки и бессильны, затрет нас скверная среда и не даст совершиться благому деланию». Бегите, дети, сего уныния! Одно тут спасение себе: возьми себя и сделай себя же ответчиком за весь грех людской. Друг, да ведь это и вправду так, ибо чуть только сделаешь себя за всё и за всех ответчиком искренно, то тотчас же увидишь, что оно так и есть в самом деле и что ты‑то и есть за всех и за вся виноват» [447].

Исполненный христоликой любви, которая углубляет чувство личной всегрешности и всеответственности и требует непрестанной деятельности, Зосима учит; «Делай неустанно. Если вспомнишь в нощи, отходя ко сну: «Я не исполнил, что надо было», то немедленно восстань и исполни. Если кругом тебя люди злобные и бесчувственные и не захотят тебя слушать, то пади пред ними и у них прощения проси, ибо воистину и ты в том виноват, что не хотят тебя слушать. А если уже не можешь говорить с озлобленными, то служи им молча и в унижении, никогда не теряя надежды [448]. Если же все оставят тебя и уже изгонят тебя силой, то, оставшись один, пади на землю и целуй ее, омочи ее слезами твоими, и даст плод от слез твоих земля, хотя бы и не видал и не слыхал тебя никто в уединении твоем. Верь до конца, хотя бы даже и случилось так, что все бы на земле совратилось, а ты лишь единый верен остался; принеси и тогда жертву и восхвали Бога ты, единый оставшийся. А если вас таких двое сойдутся — то вот уж и весь мир, мир живой любви, обнимите друг друга в умилении и восхвалите Господа: ибо хотя и в вас двоих, но восполнилась правда Его» [449].

Любовь расширяет человека до богочеловеческой безмерности, и он живет душами всех людей, болями и страданиями всех людей; он присутствует во всем, что есть человеческое, и ничто человеческое ему не остается чужим. Когда же утратит любовь, утратит и душу свою, утратит силу, которая соединяла его со всеми людьми; тогда он уединяется в самоубийственном одиночестве и засыхает в этой оторванности от остальных людей. Поэтому утрата любви равна самоубийству, она страшнее всего. «Если же злодейство людей возмутит тебя негодованием и скорбью уже необоримою, даже до желания отмщения злодеям, то более всего страшись сего чувства; тотчас же иди и ищи себе мук так, как бы сам был виновен в сем злодействе людей. Прими сии муки и вытерпи, и утолится сердце твое и поймешь, что и сам виновен, ибо мог светить злодеям даже как единый безгрешный — и не светил. Если бы светил, то светом своим озарил бы и другим путь, и тот, который совершил злодейство, может быть, не совершил бы его при свете твоем. И даже если ты и светил, но увидишь, что не спасаются люди даже и при свете твоем, то пребудь тверд и не усомнись в силе света небесного; верь тому, что если теперь не спаслись, то потом спасутся. А если не спасутся и потом, то сыны их спасутся, ибо не умрет свет твой, хотя бы и ты уже умер. Праведник отходит, а свет его остается. Спасаются же и всегда по смерти спасающего. Не принимает род людской пророков своих и избивает их, но любят люди мучеников своих и чтят тех, коих замучили. Ты же для целого работаешь, для грядущего делаешь. Награды же никогда не ищи, ибо и без того уже велика тебе награда на земле: духовная радость твоя, которую лишь праведный обретает. Не бойся ни знатных, ни сильных, но будь премудр и всегда благолепен. Знай меру, знай сроки, научись сему. В уединении же оставаясь, молись» [450].