Философия и религия Ф.М. Достоевского - Попович Иустин - Страница 25

Где Лик Христов — там единственно возможна настоящая теодицея. Напрасно боги и люди пытаются без православного Лика Христова оправдать себя и мир вокруг себя. Православие хранит Пресветлый Лик Богочеловека, поэтому только в нем возможна богочеловеческая теодицея. Если примет человек посредством личного опыта Православие как способ жизни и философии, то придет вместе с Достоевским к непоколебимому убеждению, что единственно в Православии сохранен Пресветлый Лик Христов, что единственно в нем возможна настоящая христианская теодицея. Достоевский пришел к этому, сам всё испытав, на собственном опыте, поэтому его христианская философия опытна, пережита, как и вся философия православная. Личным опытом своим он познал истину Православия, сущность Православия — Пресветлый Лик Христов, и спас себя от самоубийства и отчаяния. Он весь влился в Христа, но и Христос чудесным Ликом Своим влился в душу его и сделал ее христоликой. Безоговорочное обожание и хранение этого чудесного Лика, апостольское проповедание Его как спасения и оправдания всего человечества, было заветным предметом священного ревнования Достоевского. Поэтому его произведения могут быть названы: Защита Православного Лика Христова или Православная теодицея.

Свою безграничную любовь ко Христу Достоевский воплощает в своих положительных героях — Алеше и Зосиме, Макаре и князе Мышкине. Образ Христов — главная творческая сила в душах их. Он светится в лицах их, действует через слова их, проявляется через каждое дело их. Они христолики, они Христу подчинены. Положительность их — в христоликости душ их. Они представляют новый тип человека, человека, сформированного по образу Богочеловека; они олицетворяют новую категорию человечности — богочеловечность; они — больше, чем люди, они — боголюди. В христоликих душах своих они ревностно и свято хранят чудесный Лик Христов, мудро его проносят через хаос своего времени и создают православную теодицею.

Глава 2. Над тайной пшеничного зерна

В любой момент своей жизни человеческая личность ужасно сложна, ужасно беспредельна. В этом и опасность быть человеком, в этом и горечь. Человек — горькая тайна, необычайно горькая; кто не верит, пусть проверит и убедится. Многих тайна эта горькая отравила, многих до сумасшествия и самоубийства довела, многих в неизлечимых богоборцев превратила. Она и Достоевского травила, да не отравила; она и Достоевского до самоубийства доводила, да не убила; она и Достоевского в невиданного богоборца превратила, но не осатанила. Жестоко мучимый ею, Достоевский всеми возможными способами пытался через своих антигероев ее подсластить; он применял все человеческие средства, но после каждого из них горькая тайна становилась еще горче, еще ужаснее. Когда все человеческие средства оказались недейственными, когда все человеческое потерпело поражение, Достоевский был вынужден оставить человека и человеко–бога, а искать Богочеловека. Искал он Его всюду, а нашел в Православии. И к великой, величайшей радости своей он открыл, что в Пресветлой Личности Богочеловека Христа горькая тайна человека становится сладкой и благой. Это радостное открытие свое Достоевский воплотил в христоустремленных и христоликих своих героях. Все они переживают тайну человека как сладкую тайну, как благую весть. Все они одно показывают и одно доказывают: человек — сладкая тайна Божия. Они это показывают и доказывают не теоретически, не рационалистически, не схоластически, а опытно, экспериментально, жизненно; они — необычайно живые личности, полные христоликого содержания и христоликой энергии деятельности. Рассмотрите до дна их души, их умы, их сердца, их дела — всюду найдете как творческую силу Лик Христов. Их христоликость является очевидным и неопровержимым фактом. Но как они пришли к этой христоликости? Как стали христоликими? Как вобрали в себя Лик Христов и сделали Его обликом и содержанием своей личности? Как формировали себя по Образу Христову?

Чтобы ответить на эти вопросы, не искажая Достоевского, необходимо подвергнуть психологическому анализу его христоликих героев, найти элементы, которые их составляют, и законы, которые ими управляют. Эти личности весьма сложны и не подлежат никакому рационалистическому анализу, ибо души их вытканы из христоликих добродетелей — веры, молитвы, смиренности, кротости, любви, надежды, доброты, милостивости, праведности и др. Прежде чем стать составной частью самой души, каждая из этих добродетелей вызывает в душе весьма сложный психический процесс и подвиг; вся личность человеческая участвует в этом подвиге; с великим и постоянным напряжением и трудом она постепенно усваивает каждую из христоликих добродетелей, пока они наконец не станут органической частью ее сущности. Вся жизнь личности входит в христоустремленный подвиг, и личность находится в непрестанном самоусовершенствовании по Образу Христа [279] и постепенно становится христоликой. Прекрасные христоликие личности православных подвижников и святых создавали себя таким способом. Многовековым опытом своим они создали особую опытную науку, науку о духовной самодисциплине, о самоусовершенствовании, науку о нравственном перерождении человека. Центр этой науки — Образ Христов: к Нему движение через многочисленные христоустремленные подвиги; вся человеческая личность непрестанно тяготеет к Нему, стремится к Нему, пока наконец не соединится с Ним и не достигнет своего абсолютного смысла, окончательной полноты и блаженства.

Достоевский, переживший крах всех чисто человеческих, западноевропейских средств для решения проблем личности, уясняет, что только эта опытная православная наука предоставляет средства для ее правильного решения и для развития личности до полного и абсолютного совершенства. Он говорит: «Все тайны, как привести себя к совершенству и братству, даны в Православии и в его дисциплине — самосовершенствовании» [280].

Он утверждает, что Христос и самосовершенствование — основа всему, что личное самосовершенствование является не только началом [281] всего, но и продолжением всего, и исходом [282]. Это путь Христа и Православия, путь древней Христианской Церкви [283]. В Православии всё сводится к личному самосовершенствованию: все нравственные идеи и идеалы, все социальные идеи и идеалы основываются на идее личного абсолютного самосовершенствования [284]. Эта идея нравственного самосовершенствования исходит из мистических идей, из убеждения, что человек вечен, что он таинственно связан с иными мирами и с вечностью [285]. Путем непрестанного самосовершенствования и возрастания к Пресветлому и вечному Образу Христову люди из себя создавали бого–людей, из грешников — святых. Святые прошли этот путь, чтобы и мы им пошли. «Святые светят и всем нам путь освещают» [286], — говорит Достоевский. Они — «положительные характеры несказанной красоты и силы» [287]. Они идеал для всех; они вожди, и нужно, чтобы мы ведомы были ими, как блудные сыновья [288]. Для Достоевского святой — самый положительный и самый лучший тип человека, самое дивное и самое полное выражение всего, что называется человеком. Поэтому Достоевский еще с юных лет изучает психологию святых, знакомится с тайнами ее и усердно исследует все наитончайшие законы ее. Ему свойственны величайшее молитвенное восхищение и любовь к св. Тихону Задонскому, русскому святому восемнадцатого века. Св. Тихон для него — «положительный русский тип, который русская литература ищет» [289]. Описать св. Тихона, сделать его литературным типом, положительным типом русской литературы, для Достоевского становится заветным идеалом. В 1870 году он планирует «Братьев Карамазовых» и пишет Майкову: «Авось выведу величавую положительную святую фигуру… Я ничего не создам [290], я только выставлю действительно Тихона, которого я принял в свое сердце давно с восторгом. Я сочту, если удастся, это для себя уже важным подвигом» [291].