Чертовски сексуален - Летт Кэти - Страница 26

Кит решил, что ему представилась прекрасная возможность поговорить с Шелли о Париже – столица Франции так красива в архитектурном отношении, потому что во время войны французы грохнулись на спину и услужливо раскинули перед нацистами ноги.

– Как называется сотня французов с поднятыми вверх руками? – ограничился он коротким вопросом и сам же ответил на него: – Армия!

Гаспар улыбался, но веки главного полицейского острова оставались полуприкрыты, словно у ящерицы.

– Простите его, – нервно хихикнула Шелли. – Он всего лишь американец. Это многое искупает. Даже их президент как-то раз ляпнул, будто во французском нет слова «предприниматель», отсюда и все беды.

Ответа не последовало, потому что в ресторан вошел менеджер. У него были расчесанные на косой пробор волосы и типичное для таких, как он, выражение лица, призванное являть собой умильное добродушие. В действительности оно скорее напоминало гримасу человека, оглушенного чудовищной силы взрывом, к которому так и не вернулся слух.

– Посмотрим, что скажет менеджер! – процедила Габи, двинувшись ему навстречу.

Гаспар пожал плечами и вернулся к компании своих соотечественников. Шелли обратила внимание на то, как он разлегся на шезлонге рядом с баром – с таким видом, словно он хозяин курорта. Как знать, может, так и есть на самом деле, потому что он практически все время проводит здесь. И хотя любовь полицейского к роскошным курортам бросалась в глаза с первого взгляда, Шелли никак не могла избавиться от ощущения, что для его постоянного присутствия здесь имеются иные, зловещие причины. Когда над ним согнулась красивая чернокожая официантка, он жестом собственника удостоил ее покровительственного щипка ниже спины. В ответ она незаметно послала ему воздушный поцелуй. Гаспар, не вставая, повернулся в сторону и поцеловал ручку безвкусно одетой даме среднего возраста. Потому, с каким невозмутимым спокойствием, если не с равнодушием, та приняла этот жест, Шелли заключила, что дама эта – его супруга. Вот вам и разница между галантным французом и неотесанным креолом. Суперполицейский держал себя с изяществом орангутанга как с законной супругой, так и с любовницей.

Тем временем Тягач плакался в жилетку всем, кто только готов был его выслушать, жалуясь, что он сыт по горло указаниями вздорной бабенки, которая ничего не смыслит в съемках. Затем он удалился в свое бунгало за новыми батарейками и аудиокассетой, забрав с собой безмолвного Майка. Случилось так, что впервые за свой медовый месяц подобранная компьютером пара оказалась предоставлена самой себе. Былая враждебность уступила место перемирию – на почве обоюдной неприязни к главному стражу порядка на острове.

– Как тебе только хватило духа заявить это ему прямо в лицо! Ведь стандартная практика французской полиции – сперва бить по почкам и только потом задавать вопросы. Ты такой храбрый, Кит! – восхитилась Шелли. – Такой самоуверенный! Готова спорить, ты разгадываешь кроссворды сразу чернильной ручкой.

– Ты считаешь меня самонадеянным? – рассеянно спросил Кит, сосредоточившись на трубочке для коктейля, которой он с постоянством метронома размешивал содержимое бокала.

– Еще бы! Иначе как бы мы с тобой попали в пятизвездочный отель? Ведь не только же потому, что нас подобрал компьютер. – Шелли улыбнулась. – В отель с огромными, роскошными двуспальными кроватями.

– Моя кровать пока что заказана только для меня. По крайней мере до тех пор, пока я не отыщу, как его там, свое эмоциональное либидо, – не вполне искренне пошутил Кит.

Шелли взяла бокал и сделала глоток вина.

– Послушай, Кит, я не обвиняю повально всех мужчин в том, что они бессердечные, бесчувственные создания. Но тебе не идет, когда на фасаде твоих трусов красуется табличка «Просьба не беспокоить!».

– Пока что я продолжаю контактировать с женской стороной моей натуры, – плутовато улыбнулся он. – Похоже, меня одолевает навязчивый интерес к пище, весу, цвету лица, капризам и целлюлиту. – Несмотря на внешнюю игривость, пальцы Кита отбивали по поверхности стола нетерпеливый ритм.

– Скажи, почему ты строишь из себя такую загадочную личность? Если ты не врач, кто же ты на самом деле? И почему все время лжешь? Ты всегда торопишься уединиться в номере, даже ешь там. Не считая вчерашнего ныряния, ты никогда не отходишь от своего бунгало дальше, чем на расстояние двухминутной пробежки. Почему? Может быть, ты андроид и тебе время от времени нужно подзаряжать аккумулятор? А вдруг ты передаешь сигналы на свой космический корабль? Или ты шпионишь на МОССАД? Ответь мне!

– Мне нужно кое-что удалить горячим воском, – ответил Кит нарочито высоким писклявым голосом. Однако пальцы по-прежнему выдавали его. Он сжимал и разжимал их, как будто разогревал суставы перед исполнением фортепьянного концерта.

Шелли накрыла ладонью его пальцы.

– Что за игру ты ведешь? Ну, давай расскажи мне. Я тебе предоставлю прекрасную возможность выговориться до конца, облегчить душу до самого донышка. – Они заказали улиток для нее и рыбу с картошкой для него, но что на самом деле ел Кит, по-прежнему оставалось загадкой. – Так в чем дело, док?

Кит посмотрел ей в глаза. Во взгляде Шелли читалось искреннее сочувствие.

– Знаешь, в том, что меня беспокоит, я не осмелюсь признаться даже священнику на исповеди, не говоря уж о моей бедной женушке, – мрачно ответил он.

Однако на эту уловку Шелли не клюнула. Кит напомнил ей один сложный концерт для гитары, который никак ей не давался. Тогда она тоже думала отступиться, но в конце концов одолела-таки. Ладно, попробуем еще раз.

– Хорошо, давай сменим тему. Как нам с тобой узнать жизненную философию друг друга?

Кит отвернулся, надел солнечные очки и выглянул в окно, притворившись, что любуется закатом. Что ж, ловкий предлог, чтобы уйти от вопроса. У Шелли не оставалось никаких сомнений: где-то глубоко внутри у него имелось некое сокровенное местечко, этакий тайник. Вот в нем-то он сейчас скорее всего и уединился.

– Кит!

– Мой совет? Тебе нужен мой совет? М-м… если у тебя на крайней плоти колечки, то не стоит носить нейлоновые трусы, иначе может долбануть током, и тогда все, кранты. И никогда не ешь хот-доги, купленные с придорожного лотка. Особенно если тот принадлежит твоим предкам.

Шелли подняла голову и подозрительно посмотрела на него:

– Предкам? По-моему, ты говорил, что твои родители давноумерли.

– Неужели?

– Да, точно, ты мне так и сказал, – ответила Шелли, сверля его взглядом.

– Видишь ли, они живут в трейлерном парке в городе под названием Чистилище, торгуют хот-догами и прочей гадостью. Значит, они мертвы во всех отношениях, кроме юридического, – добавил он наобум.

Лицо Шелли вспыхнуло от возмущения.

– Может, хватит врать?! Хватит корчить из себя Джеймса Бонда! Я сыта по горло твоей ложью! Кто ты такой, черт побери, на самом деле?

В эти минуты, в черных очках и черной рубашке, Кит казался, как никогда, похожим на шпиона.

– Шелли, – произнес он низким грудным голосом. Его лицо на мгновение приняло грустное выражение. – Ты очень хорошая. Извини, что я веду себя как последняя скотина. Я просто не могу быть с тобой откровенным.

– О!..

Кит нежно прикоснулся к ее щеке, снял солнечные очки и заглянул ей в глаза.

– Я тебе должен кое в чем признаться.

Шелли приготовилась услышать долгожданную правду.

– Слушаю.

– Я чертовки голоден!

На пустой стул за их столиком грациозно опустилась попка Коко, обтянутая лайкровой мини-юбочкой. Певица сразу же потянулась к тарелке с сыром.

Шелли не поверила собственным глазам.

– Неужели вы когда-нибудь едите? Если проглотите хотя бы крошку, то будете похожи на беременную. Вы, француженки, на обед заказываете себе всего один гренок. А потом делитесь им с соседом по столику.

Кит рассмеялся и легонько ущипнул Шелли за щечку:

– Так кто из нас фанатик? Ты в отношении француженок проявляешь нетерпимость ничуть не меньшую, чем Гаспар в отношении креолов, которых ненавидит всеми фибрами души!