Рыцарь и ведьма - Дэвис Мэгги - Страница 65

– Я отдам ее вам, – сказал он.

Пока изумленный Фолиот смотрел на него, Генрих передал петицию тамплиеров одному из писцов.

– Ее привезут в ваше отделение в Эдинбурге. Я сам назначу рыцаря, который это сделает, – сказал он тамплиеру. – Это будет один из моих рыцарей, происхождение, семья и благородство которого таковы, что, клянусь честью, он не поддастся никаким колдовским чарам этой ведьмы. Джилберт, – обратился он к епископу, – куда ты его поместил? Пошли за смотрителем и тюремным надзирателем. Сейчас мы найдем нашего несравненного рыцаря и сообщим ему эту весть.

Магнус пребывал в забытьи, поэтому с трудом, нетвердо держась на ногах, поднялся, услышав поворот ключа в замке, и попытался привести в порядок свою помятую одежду.

В тусклом свете, освещавшем нижнюю часть донжона, он сначала не мог разглядеть фигуру, стоявшую в дверях, заметил только, что фигура эта была приземистой, плотно сбитой, и держался пришедший с вызывающей самоуверенностью. Магнус также обратил внимание на цвет его волос – они казались светло-рыжими, тусклыми, почти выцветшими.

Позади этого человека стоял тюремщик вместе со смотрителем и двумя приставами. Магнус не мог отвести от них глаз.

«Иисусе! – подумал он. – Да ведь это сам король!»

– Ваше величество! – Это было все, что он сумел вымолвить. Магнус тотчас опустился на одно колено на каменный пол камеры, покрытый соломой, и склонил голову.

Король Генрих стоял над ним, уперев руки в бока.

– Так вот куда упек тебя отец, – заметил он и огляделся по сторонам. – Здесь только ты? И без цепей? Если бы ты был моим сыном, паренек, я бы не стал с тобой так церемониться.

– Да, ваше величество. – Магнус все еще пытался изгнать из своего голоса остатки сна.

– Я так понимаю, – продолжал король Генрих, – что ты по-прежнему отказываешься обручиться с дочерью Кинчестера?

Король зашагал взад и вперед по узкой камере, оглядывая постель из соломы, деревянный стол и единственный стул.

– Бедная девица! Для нее это такое унижение!

Магнус отлично знал, что это не так.

– Она любит моего брата Роберта, ваше величество, – прохрипел он. – И чувство это взаимное.

Генрих посмотрел на него из-под рыжеватых бровей.

– Твой отец мне этого не говорил.

Магнус осмелился поднять глаза:

– Мой отец, ваше величество, обладает железной волей. Он не стал бы вам говорить, потому что хочет, чтобы я поступил так, как желает он.

– Гм. – Король отвернулся от Магнуса и заложил руки за спину. – И поэтому последние несколько недель ты просидел в заточении, предпочитая оставаться в тюрьме, нежели покориться вале; отца и моей.

Прежде чем Магнус смог ответить, король заговорил снова:

– Ты ведь знал моего сына принца Генри, которого называли Молодым Королем?

Магнус поколебался, глядя на приставов поверх головы короля и на тюремщика, стоявшего в дверях. На их лицах не отражалось ничего. Но никто никогда не знал, что может произойти при упоминании имени принца Генри. Ходили слухи, что у короля все еще случались приступы необузданной ярости, когда он начинал бушевать, или же лил безутешные слезы.

– С детства, ваше величество, – осторожно ответил Магнус. – Когда нас посвятили в рыцари, мы оба участвовали в турнире в Нормандии – в Фалэзе и Кутансе.

Король остановился у стола и, казалось, о чем-то задумался, водя пальцем по поверхности стола.

– Итак, ты не поддержал моего сына?

Магнус стал еще более осторожным:

– Нет, государь, да пребудут мертвые в мире. Мой отец и я поддерживали вас, как и все верноподданные англичане.

Он заметил, как вздохнул король.

– Из него вышел бы для Англии добрый король, – тихо сказал Генрих. – Но, как ты знаешь, судьба распорядилась иначе. Подумать только! Молодой прекрасный мужчина в расцвете сил унесен кишечной болезнью! Это не…

Генрих умолк и отвернулся.

– А теперь, юный фитц Джулиан, – сказал он уже совсем другим голосом, – у меня для тебя есть нечто повеселее. Раз уж ты хочешь отделаться от этой помолвки, я даю тебе шанс заслужить это. Тамплиеры обратились ко мне с петицией по поводу девицы Идэйн, обвинив ее в том, что она околдовала своими чарами их самого достойного рыцаря Асгарда де ля Герша и свела его с ума. Теперь этот тамплиер стал предводителем банды цыган, слоняющихся по дорогам Шотландии, и называет себя их королем.

Снова наступила пауза. Потом Магнус разразился смехом.

Король с изумлением посмотрел на него.

– Я вижу, ты находишь состояние де ля Герша смешным?

– Нет, государь. – Магнус с усилием овладел собой, лицо его стало серьезным. – Для гордости де ля Герша это было бы самым ужасным. Могу поклясться в этом.

Король долго выжидал, хмуро глядя на Магнуса, потом продолжил свою речь:

– Тамплиеры в своей петиции требуют, чтобы девушку доставили им в Эдинбург, а потом они собираются отослать ее в Париж Великому магистру и начать против нее процесс. Тамплиеры считают, что девушка настолько околдовала де ля Герша, что он последует за ней туда.

Король рухнул на деревянный стул и устало потер лицо.

– Так как ты не поддашься ее чарам, сэр Магнус, – продолжал он, с трудом выговаривая слова скрипучим голосом, – я посылаю именно тебя привезти ее в Эдинбург и передать там тамплиерам.

Магнусу показалось, что пол уходит у него из-под ног. Он прислонился к стене камеры.

– Государь, – сказал Магнус, придя наконец в себя и овладев голосом, – простите меня за то, что я собираюсь вам сказать, но я не могу утверждать, что на меня не действуют ее чары. Я знаю эту девушку…

– Мне так и сказали, – сухо заметил король.

– Она вовсе не ведьма! – Магнус умолк, чувствуя, что обливается потом: только теперь он начал осознавать меру королевского наказания. – Ах, ваше величество, она не виновата в том, в чем обвиняют ее невежественные люди, – выпалил он, – я готов в этом поклясться! Что же касается де ля Герша, то он никем не околдован, кроме как самим собой. Умоляю вас…

– Ба! – король Генрих порывисто вскочил, и люди, стоявшие у дверей, попятились от него. – Я уже сказал тамплиерам, что выберу рыцаря, чья доблесть и честь сделают его нечувствительным к любому колдовству этой ведьмы. Я сказал, что это рыцарь из моего окружения, способный сделать то, чего не сумел де ля Герш! Наконец-то у меня есть что ответить этим самодовольным меченосцам, этим мерзким монахам! Пойдем! – приказал король. – Бери свои вещи и следуй за мой. Ты свободен.

Свободен? Да он в ловушке!

– Не могу! – выкрикнул Магнус хриплым, как карканье, голосом. – Простите меня, государь, – сказал он уставившемуся на него в недоумении королю, – но не просите меня возвратить девушку тамплиерам и тем самым обречь ее на верную смерть!

Лицо короля исказилось от гнева.

– Помни о своей чести! – воскликнул Генрих. – Я говорю не только о твоей чести, фитц Джулиан, но и о чести твоего отца, а эта честь священна. Подумай о ней. Уинчестера и так-то нелегко умиротворить: и он, и твой отец целые недели страдают, выслушивая вопли твоего брита, кричащего о своей неуместной страсти, и угрозы девицы покончить с собой, если её не отдадут за него. А ты в это время уютно греешь свой зад в моей тюрьме. – Генрих Плантагенет направился к двери. – Да, теперь тебе решать, как искупить свою вину!

Когда король уже дошел до двери, где стояли сопровождавшие его тюремщик и приставы, он обернулся и крикнул, указывая рукой на место на полу:

– На колени, сэр Магнус, и благодари меня! – Король ждал, и Магнус медленно опустился на пол – лицо его пылало от гнева.

– Только когда ты доставишь девицу тамплиерам в Эдинбург, и только тогда, я прощу тебе бесчестье глумления над моими желаниями и отказ от достойной помолвки!

25

Приближаясь к песчаному берегу, растянувшемуся на север от деревушки, они услышали пение. Магнус решил, что поет какой-нибудь рыбак в своей лодке, потому что туман был густым и рассмотреть сквозь него что-нибудь было трудно. Он не мог разобрать слов: петь мог как мужчина, так и женщина, но мелодия была завораживающе жалобная, колдовски печальная. И, как всегда в этих краях, слова этого языка Магнус не понимал.