Рыцарь и ведьма - Дэвис Мэгги - Страница 15

Магнус не мог заставить себя остановиться. Он чувствовал, что тело и плоть его наполняются все более сильным, все более требовательным желанием, и тело его снова потонуло в невидимом искристом звездопаде. Ему казалось, что он парит над землей, а золотоволосая девушка парит вместе с ним среди ослепительных звёзд и слепящих лучей солнца. Он все еще был с ней единым целым, они обладали друг другом, она им, как и он ею, все еще горящие огнем желания. Она казалась ему вечным неугасающим пламенем, охватившим его тело, он слышал ее слабые стоны, он ощущал вкус ее языка во рту, а ее ноги крепко обвивали его талию.

Качаясь на волнах страсти, он все же понимал, что это не может продлиться долго. Магнус слышал свои собственные стоны, ее нежный тихий вскрик, когда оба они достигли пика наслаждения. Это продлилось всего лишь один великий опустошающий момент. Потом он почувствовал, что земля кружится, звезды, солнце и луна встали на свои места в этом неземном золотистом отблеске уже угасающего сияния.

Все было кончено. И он не мог в это поверить. Он потряс головой, все еще тяжело дыша. Никогда он не испытывал ничего подобного и теперь не мог дождаться, когда будет обладать ею снова. Он склонился к ней влажным телом и нежно поцеловал в губы.

И засмотрелся на нее. Она тоже была влажной, и волосы ее были растрепаны, глаза закрыты, а нежные губы припухли от его жгучих поцелуев.

Где они? Магнус был уверен, что их страстные любовные объятия невозможны на берегу ручья в неизвестном ему, месте в диких необжитых землях Шотландии.

Господи, подумал он, поднимая свою еще затуманенную голову, в ноябрьском ветре явственно чувствуется аромат летних цветов! И, если зрение не обманывает его, в воздухе вокруг них танцуют золотистые пушинки, и их все еще окутывает туман только что пережитого наслаждения. Пока Магнус, не веря своим глазам, смотрел на эти золотистые пушинки, они унеслись прочь и исчезли.

А секундой позже ветер коснулся своим дыханием его обнаженных лопаток, и его будто окатили ведром ледяной воды. Магнус содрогнулся, и девушка, все еще лежавшая в его объятиях, пошевелилась. Вздрогнув, он отстранился от нее.

Она открыла глаза.

Этот изумрудный блеск и раньше зачаровывал его, длинные ресницы, густые, как блестящий мех, лежали на щеках, оттеняя их белизну. Но теперь Магнус осознал, хотя голова его все еще шла кругом, что эта девушка обладает способностью околдовывать мужчин. Потому что теперь она улыбнулась.

Он еще ни разу не видел ее улыбки. А увидев, потерял дар речи. Улыбка эта была такой же золотистой, такой же лучезарной, как и их восхитительные любовные ласки. Он оставался безмолвным и недвижимым, когда она слегка приподнялась и поцеловала его, едва коснувшись его губ.

– Магнус, – выдохнула она. – Как чудесно и странно, Магнус, что я здесь, в твоих объятиях.

Он почувствовал уже знакомое беспокойство, когда она назвала его по имени.

– Лежи спокойно, – сказал он.

Магнус поднялся и принес свой плащ, который повесил на дерево. Он уже почти высох и был теплым от солнца.

Она села, но он торопливо встал возле нее на колени, и, сложив плащ, укутал им их обоих, и они снова опустились на сухие палые листья. Она положила руки ему на грудь, чтобы согреть их, и, прижавшись, устроилась рядом. На них не было одежды, а их обнаженные тела были сплетены воедино» и потому они скоро согрелись и почувствовали себя уютно.

Магнус смотрел вверх сквозь ветви деревьев и размышлял. Ему приходилось бывать со многими женщинами, с тех пор как он достиг возмужания, но среди них не было ни одной похожей на эту. Он уже страшился мысли о том, что при дворе графа Честера кто-нибудь пожелает взять на себя заботы в ней.

Боже милостивый и Пресвятая Дева, думал он, с каждой минутой его жизнь усложнялась! Как он смог бы лишиться этой ангельской красоты, когда каждый мужчина, не достигший девяноста лет, будет ослеплен ею, когда они пережили вместе кораблекрушение и почти неминуемую смерть? Господи Иисусе? Когда он лишил ее невинности?

Он ничего не знал о ней, если не считать, конечно, недавно приобретенных интимных знаний, исторгаемых в экстазе тихих стонов желания. Ощущение ее прикосновения к его интимным частям тела. Обладание ее горячей влажной сладострастной плотью. Но не только он обладал ею. Она тоже обладала им. И воспоминания о ней, прекрасной, как лесной дух, как лесная богиня, танцующей в ручье и нагой, как в день рождения, еще жили в нем.

Она не была наложницей. Каким же он был дураком, что подозревал это. А теперь, подумал Магнус и чуть не застонал во весь голос, когда он привезет ее в Честер, при дворе наверняка найдутся такие, кто захочет сделать ее своей любовницей.

От этой мысли его охватило словно январским морозом. Иисусе сладчайший, он будет ответствен за это! Если бы не его глупость, она до сих пор осталась бы непорочной.

И все же он должен был привезти ее с собой, потому что без ее помощи не было другого способа объяснить причину несчастного путешествия. А теперь, после того как он занимался с ней любовью и испытал блаженный экстаз, подобный которому редко кому удается испытать, эта прекрасная девушка стала его и блаженством, и проклятием.

Возможно, ему следует жениться на ней.

Эта мысль вызвала у него мучительную физическую боль. Он прекрасно сознавал, что она была совсем не такой девушкой, на которой ему бы позволили жениться родители: им не нужна была сирота из монастыря, расположенного на краю света, на границе с дикими землями. Боже милостивый и Пресвятая Дева! Неужели он ласкал и обнимал этого ангела во плоти, чтобы его семья отвергла ее! Магнус проклинал себя: он просто сделал из нее шлюху. Магнус подсмотрел на нее, так доверчиво прильнувшую к нему.

– Замечательный Магнус, удивительный Магнус, – засыпая, сказала она. И слова эти были для него, как нож в сердце.

Девушка спала в его объятиях. А он ощущал такую боль, что готов был заплакать. Ему хотелось разбудить ее и спросить: «Откуда ты явилась? Что за странное волшебство следует за тобой по пятам? Почему ты знаешь заранее о том, что должно случиться? И неужели тебе ничего не известно о твоем происхождении, кроме того, что ты сирота, подброшенная в монастырь на попечение монахинь?»

В том месте, где они лежали, было тепло. И еще теплее оттого, что он держал ее в своих объятиях. Магнус оперся подбородком о ее золотистую голову и ощутил цветочный аромат ее волос.

Какие бы печальные мысли его ни осаждали, оба они были все еще безмерно усталыми после страшного кораблекрушений. Он чувствовал, как усталость наваливается на него. И закрыл глаза.

Через некоторое время Магнус проснулся, будто его ударили. Солнце садилось, и ветер стих, но стало холоднее. Он тотчас же понял, что девушки нет рядом с ним. Магнус вскочил, чувствуя всю нелепость того, что находится здесь, обнаженный, в пустом лесу при свете угасающего дня. Сначала надо найти свою одежду. Должно быть, Идэйн ушла недалеко.

Он бросился к ручью, думая, что она, вероятно, тоже пошла за одеждой. По пути к ручью он нашел свои штаны, которые бросил раньше, и надел их. Нашел камзол и кожаный жилет, который повесил на рябине.

– Идэйн! – позвал он. Потом снова негромко окликнул ее, опасаясь, что рядом может оказаться кто-то чужой.

У ручья ее не была. Он повернул обратно, думая, что, возможно, она направилась в лес по естественной надобности. Или за ягодами. Или еще за чем-нибудь.

Магнус почувствовал, как в груди его от страха образовался тугой ком. Возможно, она ушла, чтобы найти свое платье и одеться, потому что вечерело и скоро должна была наступить ночь. Она обязательно вернется.

После того, что случилось с ними этим золотистым днем, после того, что они пережили вместе, было бы безумием думать, что она могла убежать в неведомую страну и оставить его.

Магнус был уверен в этом. До того, как увидел утоптанную землю возле ольхи и отпечатки копыт неподкованных лошадей, где ее схватили и увезли.