Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Воители безмолвия - Бордаж Пьер - Страница 35


35
Изменить размер шрифта:

Мужские голоса хором ответили на вопрос предводителя. Они всегда и во всем были согласны с ним – он был выше их на голову, плечи его были шире, а кулаки указывали, кто здесь главный. Тот, кто выступал против, рисковал лишиться последних зубов, пальца ноги или руки. А если он считал неподчинение злостным, мог и вовсе оторвать ногу или руку.

– Ладно, ладно, но у этого парня такая нежная кожа! – вздохнула одна из мегер, чье лицо было исполосовано ногтями.

– Не такая, как ваши грязные крокодильи шкуры! – пробормотала вторая, едва двигая распухшими губами.

Они с сожалением отошли от Тиксу. Лучше было забыть о нескольких приятных мгновениях, чем подставлять себя под кулаки Хашиута.

Они дождались наступления ночи, когда над землей повисло черное покрывало с точками звезд, и тронулись в путь. Они развязали запястья и щиколотки Тиксу, которому понадобилось не менее получаса, чтобы восстановить кровообращение в сведенных судорогой мышцах. Нищие накинули ему на шею магнитный ошейник с архаичным поводком, найденным на свалке. Помощнику Хашиута, однорукому Карнегилу, вручили пульт управления. Половина банды отправилась вместе с ними.

– С деньгами за этого годаппи купим «порошка радости» на целых три месяца и отлично погуляем. Это точно! – заявил Хашиут.

Они двинулись по тропинке, которая змеилась между заросшими травой холмиками пустыря, отделявшего руины от первых кварталов города. В полной темноте им освещала путь только ночная звезда Глаз Сновидений. Ее бледные лучи высвечивали далекие округлые вершины дюн начинающейся пустыни. Они шли тихо, прислушиваясь к ночным шумам, словно опасаясь другой банды, могущей лишить их сокровища. Пытаясь выдерживать темп и не наступать на шипы и иглы растений, Тиксу шел, дрожа от холода. Его терзал голод, ибо нищие не удосужились дать ему хоть крошку еды. Стоило замедлить шаг или невольно отклониться в сторону, как Карнегил скалился, нажимал кнопку на пульте, сжимая ошейник еще на одно деление. Стальные челюсти все сильнее вгрызались в шею пленника.

Несмотря на неудобства, Тиксу преодолел планетарный разрыв и почти полностью обрел ментальные и физические способности. Он злился на себя, что позволил поймать себя этим вшивым идиотам, которым не хватало наркотика. И подстерегал момент, чтобы удрать от них и оказаться вне зоны действия магнитных волн пульта. Но однорукий не спускал с него глаз.

Перед ними возник высокий холм. У подножия тропа ныряла в плотные заросли шипастых кустарников.

– Обойдем? – спросил Карнегил.

– Ни в коем случае! – ответил Хашиут. – Нет времени! Идем насквозь!

Они углубились в заросли и двинулись вверх. Ветки с шипами царапали кожу Тиксу. Его руки, плечи, грудь и ноги горели от злых уколов.

– Может, лучше его прикрыть! – проворчал Карнегил. – Он потеряет ценность, если будет со всеми этими царапинами. Хороший человекотовар должен быть гладким и чистым… Я всегда так говорил…

– Заткнись! – миролюбиво возразил одноглазый.

С вершины холма они завидели первые огни города. Банда спустилась вниз и вернулась на тропу, которая расширялась, пока не превратилась в аллею, тянущуюся между первых строений. Появились жилища раскатта, внесенных в Индекс и сосланных сюда со всех миров Центра. До самых стен древнего города пруджей высились дома самых разных архитектурных стилей: с круглыми, плоскими, острыми, квадратными крышами, особняки с колоннадой, кубические, трапециевидные, конические из стекла, с желтыми, белыми, синими стенами, шале из драгоценных пород дерева, погруженные в землю шары, бетонные бункеры… Каждый изгнанник стремился наделить новые владения своей особенностью, придать им черты родной культуры. Пруджи называли этот хаос двумя словами: запретные кварталы.

Летательные аппараты, такси или личные аэро, неслышно проносились над небольшой группой и тонули во тьме пригорода.

Вскоре нищие добрались до оживленных улиц, шумных, освещенных многочисленными вывесками, ядерными фонарями или белыми светошарами. К великому разочарованию Тик-су, которого обнаженным и окровавленным тащили по залитым светом улицам, никто не обратил на них ни малейшего внимания, на что он тайно надеялся. Даже полицейские в синих мундирах, четверками патрулировавшие улицы среди живописной толпы, каждый член которой был достоин виселицы, не смотрели на них. И лишь нищие приветствовали Хашиута, шествовавшего во главе своей банды.

– Следи за ним получше, Карнегил! – пробормотал одноглазый гигант. – Не время упускать его сейчас! Он стоит трех месяцев «порошка»! Будь внимательней, я вижу завистников!

По мере продвижения по запретным кварталам становилось все труднее пробиваться через подвижную плотную толпу уличных торговцев, зазывал борделей и профессиональных игроков, расставивших свои столы-ловушки прямо на мостовой.

Помятое лицо Карнегила, флюгер, обдуваемый ветрами искушения, поворачивалось во все стороны: выпученные жадные глаза останавливались на проститутках, прислонившихся к колоннам фасадов. Завидев его, они делали призывные жесты, показывая грудь, затянутую в шелк ногу, выкрикивали обидные слова и понимающе пересмеивались. Помощник Хашиута, озверевший от желания при виде этих размалеванных существ, одетых в прозрачные короткие туники и залитых возбуждающими афродизиаками, не знал, на ком остановить свой взгляд. Проститутки кричали вслед одноглазому и Тиксу, которого вели на поводке, как барана на бойню:

– Эй, Хашиут! Ты сегодня разбогател! Где отыскал его!

– У тебя красивенький раб! Грязнуля, тебе следовало его помыть! Иди ко мне, красавчик! Я тебя помою, а потом, если захочешь, и денег за дело не возьму!

– Не мечтай! Вряд ли франсао позволят нам отдохнуть, им нужны деньги, что приносят эти крысы годаппи!

– Карнегил, черт подери, двигайся вперед! – рычал Хашиут. – Получишь деньги – насмотришься на них! Слышишь, ты, кастрат? Иди или оторву последнюю руку!

Тиксу казалось, что он погружается в безысходный кошмар. И спрашивал себя, что, обнаженный и исцарапанный до крови, делает в этом диком мире насилия, где выживание зависело от того, кто первым нанесет сильный удар. Свет от фонарей и светошаров высвечивал угрожающие силуэты, озверевшие лица, разбитые надбровные дуги, лихорадочные глаза, перекошенные рты, уродливые шрамы, раздутые карманы одежд, рукоятки оружия… А лицо сиракузянки, этой незнакомки, ради которой предпринял безумное путешествие – он позаботился запрограммировать стирание координат на деремате агентства, чтобы сбить с толку ринса ГТК, – уходило из его памяти, словно она была химерой, метеором в небе, где угасала жизнь. Обессиленный и подавленный, он застыл на границе реальности и сна. Превратился в поглупевшего пассивного зрителя чужого абсурдного спектакля, в котором должен был играть главную роль. И лишь боль, раздиравшая шею, изредка возвращала его в мир реальности.

Никто не интересовался бандой Хашиута, а если кто-то и останавливал взгляд на Тиксу, то делал это ради быстрой оценки стоимости раба.

Наконец они вышли на прямоугольную площадь, покрытую плитами черного бетона, похожего на шкуру рептилии. Прямые дорожки, ведущие к центру площади, были окаймлены высокими светящимися конусами и выложены фосфоресцирующими стеклянными квадратами.

– Крыша рынка рабов!

Беспокойство однорукого усилилось после окрика одноглазого. Его указательный палец не отпускал кнопки пульта. Челюсти ошейника конвульсивно сжимались на шее Тиксу, который уже едва дышал.

Они выбрали аллею и двинулись к центру площади. Сквозь стеклянные плиты оранжанин различил огромный глубокий зал и круглую сцену, рядом с которой стояли пустые клетки разных размеров с решетками или воздушными стенками. Их освещали лучи прожекторов.

Там, где аллеи сходились, открывался люк на почти отвесную лестницу, уходящую в мрачную глубину рынка рабов.

Хашиут без колебаний вступил на нее, но остальные не решались последовать за ним. Одноглазый обернулся и смерил подчиненных злым взглядом.