Мать-Земля - Бордаж Пьер - Страница 44

Чем дальше он продвигался по трубе, тем мощнее становился рев генератора. Вскоре он оказался в темном промежуточном трюме, в стенках которого виднелось с десяток круглых отверстий. Из тьмы появился робот и направился к нему. Серебристое металлическое тело на двух гусеницах. В центральной части тела открылось отверстие. Из него показался короткий ствол скорчера.

Марти не потерял присутствия духа. Его проницательный, решительный мозг отдавал ясные и четкие приказы. Он опустил фонарь, медленно поднял карточку-ключ на уровень робота. Машина застыла, словно ее отключили, потом над дверкой вспыхнул белый глазок, мрак пронзил ослепительный луч. Бесконечные секунды потекли одна задругой. Застывший Марти с трудом сдерживал дыхание, ожидая окончания анализа. Он понимал, что успех его миссии – какой миссии? – полностью зависел от реакции механического часового.

Глазок потух, скорчер спрятался в нишу, створка сухо щелкнула, закрываясь. Гусеницы заскрипели на металлическом полу, делая разворот, и тьма поглотила робот, охранявший трюм.

Марти рукавом стер пот, ручьями кативший со лба. Он парился в толстом комбинезоне и сапогах. И задыхался от ужасающего одиночества. Тот, кто захватил его мозг, кто решал и действовал вместо него, лишил его всех человеческих чувств. Другой – Марти это предчувствовал – не был существом из плоти и крови, а был демоном из вселенной-преисподней, явившимся, чтобы сеять смерть и опустошать миры. Но у Марти не было ни средств, ни желания бунтовать. У него не было иного выбора, как стать агентом зла.

Луч фонаря прошелся по стенкам. Третье отверстие было тем самым узким и крутым лазом, который вел к сердцу генератора. Марти понадобилось полчаса, чтобы пройти его. Стенки были гладкими, скользкими, без захватов, что не облегчало подъема. Здесь не было гумуса, нитей водорослей, а только тонкая пленка пыли, взлетавшая вверх при малейшем движении воздуха. Трюмный робот, если и был обманут волновым ключом, прекрасно справлялся со своей ролью ассенизатора: он беспощадно уничтожал все твердые отходы, которые попадали в зону его наблюдения.

Рев станции разрывал барабанные перепонки Кервалора. Конец сифона закрывала решетка, привинченная к стенкам. Снять ее было детской игрой. Марти даже не пришлось воспользоваться крохотной отверткой, имевшейся у каждого Пунцового. Было достаточно нанести резкий удар, чтобы изъеденные ржавчиной винты лопнули, как былинки.

Он проник в зал станции, гигантский зал, до потолка которого не доставал луч его фонаря. Рев был оглушительным. От серо-матового генератора, цилиндрического компактного блока диаметром тридцать и высотой около ста метров, отходило множество труб. Станция была одновременно сердцем и легкими города. Углекислый газ, который отсасывался насосами из коридоров и кают, попадал в молекулярные чаны. Здесь вступали в действие синтезаторы, фильтры, которые разделяли молекулы кислорода и углерода. Фильтры удерживали углеродные отходы, а извлеченный кислород поступал в питающие трубы. Заменой фильтров, фотосинтетических решеток, которые производились на мирах Скодж и которые регулярно доставлял корабль видука Папиронды, занимались сами администраторы.

Марти обошел вокруг генератора, освещая лучом фонаря гигантскую его массу, опутанную сетью труб, покрытых густым слоем черной пыли. Невыносимый шум заставил его взять фонарь в зубы и заткнуть уши пальцами. Перед ним возвышались огромные трубы, заставляя протискиваться меж ними и полом. Отверстия были так узки, что он с трудом выбирался из них, оставляя куски ткани и кожи на перегретом металле.

Вдруг он увидел небольшую нишу в нескольких метрах над головой. И так же, как перед роботом, мозг выдал ему ясные, четкие приказы. Пользуясь трубами как лестницей, он полез вверх по генератору. От вибрации сотрясались все его конечности. Он с трудом координировал свои движения. Барабанные перепонки нещадно болели. Он несколько раз едва не выронил фонарь.

Он поднялся на уровень ниши – углубления в толстом металлическом панцире. Устроился на корточках на одной из поперечных труб. Одной рукой схватился за край ниши, а другой, в которой держал фонарь, осветил внутренность углубления. И увидел круглые запыленные клавиши мемодиска.

Из потайных уголков мозга вдруг возник поток технической информации. Роль клавиатуры, соединенной с мемодиском города, состояла в том, чтобы перекрывать трубы, которые требовали срочной очистки или ремонта. Клавиатуру разместили так высоко, чтобы скрыть ее от глаз возможных имперских агентов (тех, которых обнаружили, отослали адресату в виде мелких кусочков). Администраторам не нравилось перекрывать трубы даже на время, потому что они не любили спускаться в зал генератора и заниматься утомительной гимнастикой, чтобы добраться до клавиатуры. А потому никогда ею не пользовались. В случае необходимости они посылали микрозонды-растворители или роботов-ремонтников, за движением которых следили по контрольным экранам. Зонды были предпочтительнее людей, поскольку могли работать в любых условиях.

Марти всматривался в клавиатуру, пока не почувствовал головокружение. В его голове проносились цифры.

Код доступа.

Код, который управлял общим закрытием клапанов на трубах подачи кислорода. Во время будущего посещения ему будет достаточно набрать эту последовательность цифр, чтобы перекрыть подачу драгоценного газа в корабли. В первое время горожане ничего не заметят. А через несколько часов почувствуют непривычную усталость, тяжесть в конечностях, сильную головную боль. Самые сильные доползут до кают, чтобы улечься на койку, остальные растянутся на полу коридоров и мостиков. Код одновременно сотрет данные главного мемодиска, и администраторы не установят связи между задыхающимся городом и клавиатурой в зале генератора. Насосы будут по-прежнему отсасывать углекислый газ, который заполнит трюмы и фильтры. Прокладки и клапаны долго не выдержат внезапного подъема атмосферного давления. Сердце генератора распадется, вдоль труб, перегородок и корпусов побегут трещины. Пустота, вечный ужас тех, кто живет в космосе, с жадностью ворвется на палубы, в коридоры, в каюты. Гигантский толчок разорвет звезду, составленную из кораблей, газы разорвут турбины и запасники магнитной энергии. Мощнейший взрыв осветит все окружающее пространство.

Будущее трехсот тысяч человек города зависело от простого движения пальцев Марти де Кервалора.

В следующий раз, приказал демон. За час до перехода на корабль видука Папиронды…

— Свободный Город Космоса… – прошептал Сан-Фриско.

В отличие от Жека, который едва сдерживал рвоту, помощник, похоже, не замечал последствий выхода «Папидука» после прыжка Шлаара.

Покачиваясь, маленький анжорец подошел к окну и поглядел на множество сверкающих форм, связанных между собой серыми трубами. Издали комплекс походил на монументальную сборку из деталей конструктора.

– Пробудем здесь всего два стандартных дня, – продолжил Сан-Фриско. – Чтобы разгрузить товар. Вполне достаточно: я задыхаюсь внутри этой жестяной коробки.

– «Папидук» тоже жестяная коробка! – заметил Жек. Сан-Фриско искоса глянул на мальчугана.

– Есть огромная разница, принц гиен: «Папидук» в постоянном движении…

– Быть может, но я задыхаюсь в этом подвижном мире! И с удовольствием прогуляюсь в этой жестяной коробке.

Хриплое покашливание, заменявшее помощнику смех, сотрясло его.

– Великий принц гиен страдает космической болезнью… Невежа считает небо врагом, а мудрец превращает его в друга…

Споры с Сан-Фриско были единственными настоящими мгновениями отдыха для Жека все три стандартных месяца полета. Хотя помощник имел неприятную привычку говорить загадками или сентенциями, он заменил анжорцу па Ат-Скина (став па более стройным, более мрачным и менее хвастливым). Симпатия была взаимной, поскольку Сан-Фриско никогда не упускал возможности зайти к нему в каюту, когда кончались часы его вахты.

Жек с пользой провел свое свободное время, изучив «Папидук» сверху донизу: машинный зал, рубку управления, трюмы, набитые ящиками, контейнерами, машинами, каюты, где теснились выходцы с миров Скодж, часть из которых хотела просить статуса гражданина Свободного Города Космоса, а часть собиралась отправиться в скопление Неороп, чтобы заработать. Он исколесил километры коридоров, залезал в кессоны герметичности, блуждал в проходах, которые никуда не вели, побывал в каютах, забитых архивами, покрытыми пылью и плесенью… Ему не хватало неловкой нежности ма Ат-Скин настолько, что он иногда спускался в каюты эмигрантов и, прислонившись к перегородке, часами наблюдал за женщинами скодж. У них не было ни малейшего чувства стыда – некоторые отдаленные районы миров Скодж еще не слышали Истинного Слова Крейца и требований Церкви, касающихся одежды, – и они зачастую ходили по коридорам нагишом. Он наблюдал их в короткие минуты интимности, любовался их белой кожей, черными, блестящими потоками волос, колыханием груди, складками живота…