Дневник деловой женщины - Бродски Даниэлла - Страница 24

– До сих пор не могу поверить, что здесь так много мужчин.

Мне уже совсем несложно обходиться без восклицания в конце предложения, и, надеюсь, теперь никто не догадается, какой неимоверный восторг переполняет меня все это время.

– Да, но все они – полные придурки, – с видом знатока заявляет Тиффани. Чтобы усилить эффект от сказанного, она закатывает глаза и стряхивает с сигареты пепел, который тут же, будто попав в середину торнадо, начинает кружиться над нами.

– Но они не могут быть такими все до единого, – пожимаю я плечами. Терпеть не могу людей, которые все обобщают. И мгновенно понимаю, что с тех пор, как увидела это место, только и делаю, что занимаюсь обобщением.

– Тем не менее это так, – возражает моя собеседница таким тоном, как будто я сомневаюсь, что в одном долларе четыре раза по двадцать пять центов. И продолжает: – Что не мешает некоторым тискаться на лестнице или встречаться во время «счастливого часа». Не сомневаюсь, ты еще насмотришься на все это.

Меня невозможно переубедить, особенно если мнение собеседника сильно отличается от того, которое я хочу считать единственно верным. А если это мнение может перечеркнуть все запланированное еще до того, как я начала воплощать это в жизнь, я становлюсь упрямой вдвойне.

– Ты уже идешь? – интересуюсь я.

– Да, пойдем. – Тиффани бросает и затаптывает окурок.

Чуть ли не десять мужчин поворачиваются, чтобы посмотреть, чем заняты две девушки. Мне даже кажется, кто-нибудь сейчас потеснит Тиффани и скажет: «Позвольте сделать это за вас».

– Давай сходим вместе на ленч? – предлагает она, прощаясь со мной возле своего кьюбикла. В словах Тиффани впервые слышатся позитивные нотки, и она оживляется еще больше, обещая: – Я расскажу тебе все местные секреты.

– Конечно, с удовольствием. – Я в восторге, что буду посвящена в еще один ритуал офисной жизни – обсуждение сплетен. Направляясь к себе, размышляю о том, что наш разговор с Тиффани в любом случае интереснее, чем сплетни с соседями по дому: «Вы слышали, что в кафе появился новый спиртной напиток?» или «Нашего почтальона выгнали с работы за нерасторопность». Информацию такого рода обычно не обсуждают во всех подробностях и тем более не запоминают.

К сожалению, мне пришлось перенести ленч с Тиффани. Мой умнейший, постоянно находящийся в разъездах босс месяца два до моего прихода работал без ассистента, и гора счетов на его столе возвышается практически до потолка.

Впервые демонстрируя мне эту «Пизанскую башню» из просроченных счетов, Том признается:

– Не хотел сразу показывать тебе это, боялся, что ты сбежишь в ужасе.

Я всплеснула руками – признанный во всем мире жест сильного испуга. Только теперь мой заботливый, но оказавшийся гораздо хитрее, чем можно судить по его внешности, босс начинает ощущать себя виноватым.

– Да, ты права. Мне следовало предупредить заранее. Качаю головой – это означает, что я отказываюсь слушать оправдания.

– Но с другой стороны, формально это входит в твои обязанности. Ну ладно, постараюсь компенсировать. Как насчет... ленча?

Мысль о еще одной совместной трапезе, проведенной в борьбе за кусочек рогалика, показалась мне забавной. Но потом я вспомнила этот его галстук, злющую подружку и что Том, каким бы милым, умным и веселым он ни был, совсем не мой тип мужчины. И все же с удовольствием присоединюсь к нему за ленчем.

– Договорились, я плачу. Можешь заказать еду из любого ресторана, откуда захочешь. Меню найдешь слева, в нижнем ящике стола. Попроси привезти немного вина, думаю, тебе понадобится.

Ну конечно! Он имел в виду, что я могу заказать ленч, а не совместный поход в кафе. Ну и хорошо, а то я уж собралась вести себя любезно.

И все же, как ни странно, мне понравилось, что запрет на употребление алкоголя соблюдается в этом офисе не слишком строго.

Позже я понимаю, что дело не в самой возможности нарушить запрет, просто ее приберегают до того момента, когда немного выпить становится жизненной необходимостью. И трудность для меня совсем не в том, что гора счетов размером с книжный шкаф от пола до потолка, просто я и до десяти-то плохо считаю, что уж говорить о конвертации фунтов и иен (или иенов?) в доллары для того, чтобы подсчитать общую сумму расходов Тома на зарубежные поездки. Решаю сначала аккуратно перепечатать все счета и рассортировать бумаги по неделям – само по себе очень простое занятие, но через несколько часов оно становится очень скучным и, между прочим, опасным, если учесть три полоски пластыря на моей руке, ставшие стильным дополнением к моему костюму (сегодня это шикарный белый брючный костюм от Хьюго Босса, купленный на благотворительном мероприятии в «Сенчури-21» всего за восемьдесят долларов, черный кардиган, черные туфли без задника на невысоком каблуке, бусы из бирюзы и простые маленькие серебряные серьги).

Я только что закончила набирать счета за три первые недели. А Том, настоящий образец благодарного начальника, то и дело заглядывал ко мне с предложениями по поводу ленча, приносил еду из автомата и маленькие записочки со словом «Спасибо!» и неумело нарисованными звездочками и сердечками. Нужно немного отвлечься от этого монотонного занятия, поэтому я направляюсь в комнату с ксероксом, чтобы сделать копии набранных счетов для Тома.

На стене над ксероксом висит сильно измятый, очевидно, зажеванный лист с одним из законов офиса: как только вам нужно скопировать что-то, эта тупая машина обязательно ломается.

И вот мои руки все в черных брызгах, я по локоть влезла внутрь ксерокса, открыла все дверцы и отсеки и теперь понимаю, что «закон офиса» – это совсем не шутка, а реальность. Более того, я не могу вытащить застрявшую руку из дальнего угла ксерокса и уже почти смирилась с тем, что здесь будет мой второй дом, как вдруг услышала голос:

– Ты разве не знаешь, что нужно делать, когда ломается ксерокс?

– И что же? – интересуюсь я, хотя вряд ли меня слышно, так глубоко моя голова внутри машины.

– Бежать, сразу же сматываться, – отвечает голос. – Это единственный способ сохранить репутацию, иначе ты прослывешь неудачником, который чинит ксерокс, и каждый раз, когда эта чертова штуковина сломается, звать будут именно тебя. И, не успев понять, в чем дело, ты увольняешься с репутацией «человека, ответственного за ксерокс».

Мне очень нравится этот совет, но я не знаю, где сейчас тот чинящий ксерокс неудачник, который поможет мне освободиться и вытащит мою руку. Но происходит чудо (наверное, за эту неделю будет исчерпан весь запас чудес) – я дергаю руку, и мне удается ее вытащить. Теперь я хотя бы избавилась от необходимости давать унизительные объяснения, правда, не уверена, что сумела бы придумать хоть что-то.

Стараясь сохранить хладнокровие, я оборачиваюсь и спрашиваю:

– И кто же сейчас несет бремя неудачника? Мне нужна помощь.

А он неплохо выглядит – даже, можно сказать, щеголевато, но мне не нравятся такие мужчины. Галстук перекинут через плечо, и его нельзя поправлять, если только вы не хотите показаться неискушенным в моде человеком. Обычно я прохладно отношусь к симпатичным парням. Имею в виду тех, кто осознает свою привлекательность. Судя по моему опыту, они ни на секунду не позволят вам забыть об этом. А еще у парней такого типа есть одна общая особенность: они ценят себя гораздо выше девушек, с которыми встречаются. Если им предъявить какие-нибудь требования или претензии, они просто отвернутся от вас и начнут проявлять внимание к следующей дожидающейся своей очереди девушке.

Но сейчас я уже не такая, как раньше, напоминаю себе. Это значит, что я больше не сужу о людях с первого взгляда. Это было на этапе ЖДВР – жизни до выхода на работу, а он, насколько мне известно, закончился вчера ночью, после того как была выброшена огромная пачка пресс-релизов.

– Сейчас за ксерокс отвечает Донни Голд из отдела бухгалтерского учета. И в настоящий момент, чтобы ты знала, он ищет себе новую подружку. Так уж и быть, на этот раз спасу тебя, ты же новенькая. Но запомни, я никогда этого не делал и понятия не имею, как пользоваться этим ксероксом. Да, кстати, я – Сет.