Осиновый невидимка - Сладков Николай Иванович - Страница 7

И вдруг шумная возня, шорох листьев и писк. Я насторожился и услыхал странную песню. Казалось, птичка пела в кустах, тихонечко стрекотала и щебетала. Повторяла свое "ци-ци-ци" на разные лады и манеры.

Я слушал и вспоминал. Зарянки не так поют, синицы не так свистят. Знаю все птичьи песни, а такой никогда не слыхал. Нагнулся, чтоб разглядеть, но под ольхами уже загустела тьма, даже видно стало свечение гнилушек. Тогда я включил фонарь. Гнилушки потухли, а там, где они только что голубели, выдвинулся пенек. И на пеньке сидела лесная мышь, усы и глаза блестели. Погасил фонарь - засветились гнилушки, послышалась песня!

Поющая мышь - дело неслыханное. Что ж, буду знать. И если кто спросит, скажу: "Слышишь? Это поет мышь..."

Вторую песню я тоже услышал ночью. В этот раз незнакомый звук слышался с вырубки: резкая трелька из двух букв - "з" и "р": "Зррррр! Зррррр!"

Иду осторожно, отводя от лица колючие ветки. На вырубке светло от луны. И стоит посредине сухое дерево, а в нем темнеет дупло. Незнакомая песенка-трель льется из дупла, как ручеек.

Снова вспоминаю всех знакомых ночных певцов: козодой, сверчок, кузнечик. Нет, не они. Подхожу к дереву и скребу его пальцами: для жителей дупел тихое царапанье страшнее громких ударов. Они-то знают, что настоящий враг с барабанным боем по лесу не ходит.

Стрекотание смолкло - и из дупла выпорхнула... летучая мышь!

Потом я ушел от дупла - и трели послышались снова. Долго пела летучая мышь, а я слушал и слушал. Хороша песня в безмолвии ночи, хоть и вся-то она из двух букв.

Слышал я еще, что будто бы по ночам и ежи поют. Не очень-то этому верится; но все же, а вдруг?!

"Песни распевает удивительно большое число млекопитающих, например, бурундуки, белки, включая и белок-летяг, которые поют целой компанией". Значит, и летяги поют! Поют и танцуют! За что только североамериканские индейцы так недолюбливают летяг? А вот за что. Они будто бы "бросаются человеку в лицо и впиваются зубами в нос"! Ну и что, подумаешь, страсти! Не суй нос в чужие дела...

Но сам я свой нос уже сунул в летяжьи дела. Не знаю, вцепятся они мне в него или нет, не знаю даже, танцуют ли и поют наши русские летяги, но я не отступлюсь от них, пока не узнаю. Неужели я когда-то смогу сказать: "Слышите? Это поют летяги..."

Но если даже никогда не услышу и никогда не скажу, ни на секунду не пожалею, что сунул нос в их скрытую жизнь. Пусть даже они за это в него вцепятся...

Почему так волнуют встречи с диким животным? Никто не пройдет равнодушно мимо лисы, зайца, лося. Одни будут долго стоять и молча смотреть. Другие начнут кричать и свистеть, махать руками. Встреча волнует всех - почему? Почему мы печально провожаем осенние косяки птиц и радостно встречаем их весной? Почему песни какой-то там синицы или овсянки могут превратить для нас серый день в ясный?

Нас поражает самостоятельность и независимость диких, с тайной завистью и восхищением мы смотрим на них. Нам представляется, что им доступен главный смысл жизни. Они никогда не лгут: ни видом, ни делом. Они никогда не скрывают чувств. Они поют от радости и кричат от возмущения. Они всегда могут быть самими собой.

Лесная свобода! Попробуй в городе пойти как тебе вздумается, лечь или сесть где попало, жевать на ходу или напялить лопух на голову.

Нас поражает красота диких; нет животных некрасивых в родной им среде. Дикая красота - особая красота. Увидеть ее можно только на воле. В клетке она исчезает бесследно.

Главное богатство природы - ее красота - доступна всем. Бери, пользуйся, обогащайся - хватит на всех и на все времена. Обычно в защиту природы, животного мира мы приводим такие доводы: богатство - мясо, пух и перо, экологические цепочки, которые нельзя разрывать, генетический фонд, который необходимо сохранить. Все это так. Но есть у природы еще богатство - ее тайны и красота. Нет, не пух и перо увлекают миллионы людей в леса, не за генетическим фондом и не ради экологических цепочек отправляются они в дальние и нелегкие странствия - их влечет встреча с прекрасными, удивительными, таинственными дикими существами. И каждое новое поколение будет заново удивляться, поражаться и радоваться и встрече с золотоволосым корольком, с пестрым дятлом в красных плавках, с бородатым нахмуренным глухарем, с малахитовой ящерицей и рыжей лисой. И преступно лишать их этого удивления.

И уж конечно, всех и всегда будет поражать полетуха - летающая белка.

Где скрывается сказочное королевство этих живых ковров-самолетов? Где они собираются на свои ночные карнавалы? Где поют и танцуют?

Л Е С Н Ы Е Н О Ч И

Заманили меня полетухи в ночной лес, в свое темное лесное царство. Словно хмурая ночная птица, я ждал с нетерпением сумерек, чтобы, рассовав по карманам спички, фонарь, компас и сухари, поскорее уйти в темноту.

Темнота влечет и пугает нас с детства. Совсем еще маленькими мы уже догадываемся, что живем в двух мирах - в мире света и тьмы. Видимый и слышимый белый день и затаенная непроглядная ночь. Придет время - и нам страстно захочется узнать, что скрывается в темноте. Мы даем себе зарок не спать и посреди ночи опасливо выглядываем из-под одеяла. Все то и не то, все так и не так! Тишина, вещи перешептываются и переглядываются между собой. Ах, как страшно и... интересно. Первая в жизни тайна...

Две земли: земля дневная и земля ночная. И можно по ним путешествовать, как по разным материкам. На ночном материке совсем другие обитатели, другие события, другие там раскрываются цветы и иные порхают бабочки. Слышатся незнакомые ночные голоса, плывут незнакомые запахи. Все другое: небо не голубое, облака не белые, трава и листья не зеленые. И даже прозрачная вода родной речушки становится вдруг черной и таинственной. И отражается в ней не солнце, а луна. Два мира: солнечный мир и мир лунный. Мир шума и мир тишины.

Я открывал для себя ночь, как страну, по которой не ступала моя нога. Вот куда завели летяги!

Мир тишины...

Обманчива тишина ночи. Не безмолвен ночной лес. И если даже кажется, что вокруг космическая тишина, то это ведь только для твоего слабого человеческого уха. Взгляни на собаку: то и дело поворачивает она голову и шевелит ушами. А есть уши еще чувствительней! Для тех, кто слышит звуки с частотой колебаний более 15 000 в секунду, - для того вообще не бывает ночной тишины: для него ночь, может быть, кричит, вопит и орет! Ночь ворчит, рычит и ревет. А мы, тугие на ухо, как глухие тетери среди всех этих воплей и рева. Мы словно уши заткнули, мы блаженно улыбаемся: какая вокруг тишина...

Так же равнодушно проходим мы мимо слабых запахов, от которых у собаки в носу свербит! Для нас все это "избыточная информация", она бы только отвлекала нас от насущных дел. Раньше она была нам жизненно не нужна, и чувства наши не научились ее улавливать. Но мы давно уже не дикари, и теперь нет для нас избыточной информации: нам все нужно, нам все подавай. Разве не интересно услышать ночь ухом собаки, увидеть ее глазом совы или учуять носом лисицы?

"Совы и белки-летяги не видят красного цвета. При освещении их темно-красной лампой они ведут себя так же, как в полной темноте". Вроде фотографической пластинки: при красном свете не засвечиваются! А мы "засвечиваемся", мы видим! Незримые, но ощутимые перегородки расставлены природой между живыми существами, у каждого из них свои возможности, свой мир, так же не похожий на мир соседа, как и сами они не похожи друг на друга. Но как заманчиво проникнуть в этот неведомый, не похожий на твой мир!

Мир темноты...

Так ли уж непроглядна ночь? Даже для наших слабых глаз в лесу при луне неплохо видно. А белая ночь!

Пришел июнь и оставил от ночи один темный час. Вот она, пора белых ночей! Птичка-зарянка поет на еловой пике: одним глазком провожает зарю вечернюю, другим встречает зарю утреннюю. Все тайное стало явным, невидимое - видимым. Видно, как спят, смежив лепестки, цветы дневные. Как просыпаются в темной чаще ночные цветы, как испуганно приоткрывают они лепестки-ресницы и зачарованно поворачивают головки за плывущей луной.