Осиновый невидимка - Сладков Николай Иванович - Страница 26

Давно я заметил, что в непогоду стрижи разом куда-то скрываются: на день, на два, а то и на три. Поговаривали, что будто бы поднимаются они на немыслимую высоту и, распластав крылья, сонно парят, пока не потеплеет внизу. Еще говорят, что стрижи, как ежи и ужи, могут в спячку впадать. Словно бабочки: холодно - и нет ни одной!

И правильно делают: в непогоду больше израсходуешь калорий, чем наловишь.

Шумит холодный ветер, плещет нудный дождь. Ни одного стрижа в небе. Но я-то знаю теперь, где они! По дуплам сидят, погоду ждут. Оцепенелые, как бабочки, и холодные, как ужи.

ДУПЛЯНЫЕ ГРИБЫ

За подосиновиками ходят в осинники, за подберезовиками - в березники. За боровиками, понятно, в боры. У каждого гриба свои излюбленные места. Моховики во мху, навозники на навозе, опенки - на пнях.

А я собирал опенки... по дуплам. Осень была сырая, и из всех больших дупел высунулись опенки. Как желтые кружевные занавески на лесных окошках. Или как диковинные цветы на подоконниках. И не нагибаться за этими грибами надо было, а карабкаться вверх.

Никто, конечно, не жил в этих грибных дуплах. Было в них сыро, затхло и пахло плесенью. На дне скопилась влажная труха. Древесные муравьи, наверно, нагрызли. К осени труха отсырела, перегнила и получилось дупло-оранжерея. Рассадник грибов. Грибов-дуплогнездиков.

ЗАГАДОЧНОЕ ДУПЛО

Дупла мне загадки загадывают - я загадки разгадываю. А эту не разгадал. Хотя вначале ничего особо загадочного и не было.

Упала старая сухая сосна. Глухо ударила в землю и переломилась посередине: точно там, где было старое дупло дятла.

Дятловое дупло внутри всегда чистое. Дятел не выстилает гнездо, никогда в гнезде не пачкает: ни летом, когда выкармливает птенцов, ни зимой, когда в дупле ночует. Нельзя ему в дупле пачкать, иначе сам себя выживет из дупла.

Но это дупло не было пусто. Оно наполовину было заполнено черной трухой, состоящей из надкрылий и ножек крохотных насекомых. Пригоршни надкрылий, ног и голов! Откуда, кто и зачем?

Не знаю, не знаю, не знаю...

СВЕТ В ДУПЛЕ

Темнота густела, и тишина настораживалась. Я не сводил глаз с темнеющего большого дупла в сухой светлой осине. Ничего не происходило: вокруг ни шороха, ни движения. Глаза устали от напряженного всматривания: стало уже казаться, что передо мной не светлая сушина с темным дуплом, а темная сушина со светлым дуплом.

Происходило невероятное: сушина темнела, а дупло... светлело.

Да, так и есть! Чем гуще вокруг темнота, тем лучше виднелось дупло.

Дупло светилось!

Может, оно сквозное и сквозь него светлеет вечернее небо? Но вот и небо угольно почернело, а дупло все светилось. Словно в глубине дупла зажгли огонек и слабый отблеск его теплился у входа. Светящееся окошко повисло во тьме, и я жду, когда тень хозяина проступит на занавеске. А он не спешит: затеплил свечу, прислушивается, собирается, наверное, на ночную охоту.

Но отгадка уже стучится в висок. Ах, как не хочется рушить сказку! Постой, постой еще под таинственным огоньком.

Тягучая тишина леса, плывущая темнота сырой ночи. И живой загадочный огонек над головой. Светящееся окошко...

Нет ни чудика, ни бабы-яги.

И никто не живет в дупле, и никто не зажигал в нем свечу. Просто светятся сырые гнилушки: разложение, гниль, бактерии. Все очень просто. Если, конечно, живой свет - это "просто"...

Столько диковинных дупел, а летяги-то ни одной! И опять я возвращаюсь к "уборным" - хоть у них какое-то постоянство. Может, тут повезет?

Ж Е Л Т Ы Е З Е Р Н Ы Ш К И

Светлой июньской ночью спрятался я возле летяжьей уборной, чтобы дождаться зверька. Должна же летяга прийти, раз это ее уборная! Но я ошибся...

Вот она, пора белых ночей! Июньские радости, которые из года в год в точности повторяются. Снова зарянка поет на еловой пике: одним глазком провожает зарю вечернюю, вторым встречает зарю утреннюю. Снова все тайное стало явным, все невидимое - видимым. Спят, смежив лепестки, цветы дневные. А ночные цветы просыпаются в темной чаще, испуганно приоткрывают лепестки-ресницы и зачарованно поворачивают головки за плывущей луной.

Вижу, как слетаются ночные бабочки-бражники к нашей северной орхидее - ночной красавице любке. Только ночью открываются ее цветы и пахнут только ночью.

Ночная кукушка над головой годы мои считает, ночной ежик шуршит в кустах, порхает ночная летучая мышь, и ночной козодой, расширив большие сумеречные глаза, урчит как лесной моторчик.

Туман повис над рекой; сонно чмокают в воде губами ленивые рыбы.

Метелки тростников, склонясь, вглядываются в свое отражение.

Все призрачно и невесомо; видно и не видно, слышно и не слышно. И лес стоит по пояс в тумане, дыхание затая.

А звезды тускнеют, так и не успев разгореться. А заря разгорается, так и не успев потускнеть. И снова зарянки славят зарю. Все, как и в прошлый июнь.

Кончилась ночь, но никто на уборную не прилетел. И прежде чем подкарауливать здесь летягу, надо понять, что же такое летяжья уборная? Снова надо было подбираться издалека: снова летяга огородила себя частоколом загадок.

Так что же такое уборная?

Для начала я выдвинул несколько версий и принялся разрабатывать их.

РОССЫПЬ ЗАГАДОК

Для случайного прохожего это просто россыпь желтых зернышек на комле осины или ели, а для меня - золотая россыпь загадок, куча лесных секретов. Вороха "где", "как", "зачем", "почему".

Что я про уборные знаю? Ну, первое то, что они существуют. Они-то меня и вывели на летяг. И я уверен, что они многое мне откроют. Уборные это вещественные доказательства, следы. А по следам, если уметь, можно все о звере узнать, даже не видя его самого.

"12 апреля. Удача! Оказывается, и с уборными бывают удачи... Вдоль лесного ручья на какой-то полусотне метров - тринадцать уборных! Десять на комлях осин и три на комлях елей. Лес спелый, смешанный: елки, осины, березы. Желтые зернышки прямо горстями насыпаны, но ни единого зернышка свежего; все старые и сухие. Уж не слетаются ли сюда летяги со всего леса? Лесная общественная уборная. Золотая россыпь - есть над чем голову поломать..."

Росинка разлетелась на брызги. Всего один факт и целая пригоршня версий. Первая: вряд ли летяги специально прибегали и прилетали сюда издалека. А раз так, то - версия вторая - летяги живут компаниями: семьей или колонией.

Вот сказал "живут", а помет-то в уборных старый. Значит, "жили", а не "живут". А может, и живут, но почему-то перестали свои уборные посещать? Вот вам и еще два "почему". Почему не живут, если жили, и почему не посещают, если посещали? И это не все. Находил ведь я раньше уборные и одиночные; выходит, и в одиночку летяги живут? Кто они, эти одиночки: добровольные отшельники или изгнанники, старые или молодые, самцы или самки?

Почему из тринадцати найденных мною уборных десять были под осинами, три под елками, но ни одной под сосной или березой? Выходит, уборные бывают "осиновыми" и "еловыми", но не бывают "березовыми" и "сосновыми". А почему?

Под толстыми деревьями уборные встречаются чаще, чем под тонкими, голые снизу стволы предпочтительнее заросших ветками. А стороны света для летяг безразличны. И в самом деле, уборная - это же вам не дача с видом на восход или закат!

"Почему" и "зачем" обрушились водопадом. Стоило сунуть нос, и его сразу же прищемило.

Вот вам и уборная! А казалось, чего еще проще? Так, навоз.

Может, не надо усложнять, может, и в самом деле все очень просто? Уборная как уборная. Живет летяга, пьет-ест, ходит в уборную. Но я караулил, а она не пришла. Правда, не обязательно ей ходить в определенное место: лес-то большой. Но скоро я узнал, что летяга полгода бегает в уборную, а полгода нет. Нет, уборная - не просто уборная. Это прямо какая-то таинственная уборная! Шут бы ее побрал...

Почему вдруг на лето все уборные "закрываются"? Уж не впадают ли летяги в летнюю спячку?

ЛЕТНЯЯ СПЯЧКА