Сингапурский квартет - Скворцов Валериан - Страница 26

Куда же запропастился бухгалтер?

Жоффруа снял трубку телефона внутренней связи. Набрал 02.

— Слушаю, шеф, — сказал старший бухгалтер.

— Через десяток минут привезут русского. Если к этому времени я не появлюсь внизу, встретьте его, пожалуйста. Скажите, что я ненадолго задерживаюсь. Поговорите о чем-нибудь. Так, вообще… О московских долгах, например. Для разогрева.

Бухгалтер молчал. Это, во-первых, означало: зачем меня учить, молодой хозяин? И во-вторых: ваш отец, молодой хозяин, появляется на деловых свиданиях пунктуально. Не исключалось, что отец предоставил этому китайскому педанту канал контроля за выходом его, Жоффруа, личного компьютера на базу данных и бухгалтер видит на своем экране, чем интересуется директор отделения. Поэтому Жоффруа не клал трубку, ждал хотя бы формального изъявления послушания.

— Будет исполнено, патрон, — сказал бухгалтер.

Он носил прозвище Крот, поскольку обитал в подземном, грунтовом мире Индо-Австралийского банка, высовываясь на поверхность лишь в исключительных случаях. Такие случаи на жаргоне служащих банка классифицировались как «явление привидений». Это значило, что в операционном зале объявлялись фигуры, выпадавшие из системы нормальных финансовых операций, ими-то и занимался исключительно Крот. Гонконгский миллионер в нижнем белье и полицейский комиссар в пиджачной паре из Парижа входили в этот разряд. Ожидавшийся московский гость, пожалуй, тоже.

Крот, обретаясь в подземельях, обладал обостренным чутьем на любые отклонения от нормы, проявлявшиеся на поверхности, в реальной жизни. Изощренный, «скользкий» финансовый документ, даже сваренный из подлинных цифр, непременно застревал на его столе. Эта прозорливость имела объяснение. Банковские агенты и биржевые маклеры, то есть «ребята горячих денег», как называл их дядя Пиватски, поговаривали, будто бухгалтер имеет собственных «кротов», роющих на недосягаемых глубинах чужих замыслов повсюду в мире, благодаря чему и обваливаются любые хитроумные подкопы к деньгам отца, его «старинного друга» Клео Сурапато и «боевого товарища» дяди Пиватски. При этом успешно прокладываются сапы к чужим денежным средствам.

Жоффруа набрал сингапурский номер такого «крота». Услышав в трубке знакомый голос, он с сожалением подумал, что приходиться слышать его только по делу.

— Барбара? Это говорит парень, который пять лет назад набрался наглости сказать ведущей финансовой пифии в клубе журналистов исторические слова: «Весна, мадам, и поэтому неимоверно хочется познакомится с совершенно нескромной особой».

— А что ответила газетная зануда?

— Она ответила: «А также с каким-нибудь бездельником, чтобы сбежать от этих умников на свежий воздух поиграть в крикет».

— И тогда бездельник призвал: «Мадам, примерим наши намерения!» Какие они у тебя сейчас, Жоффруа?

— Барбара, меня интересует подоплека дела Амоса Доуви.

— Ах, русские!

В голосе Барбары ему послышалось оживление.

— Отчего энтузиазм? — спросил Жоффруа.

— Русские, как говорят некоторые, в том числе и Доуви, не считают денег. У меня же такое ощущение, что эти ребята вдруг начали их недосчитываться. Вот и твой звонок… По правде говоря, я ждала… то есть жду из Бангкока другого звонка. Как раз от русского. Но это не к делу. Ты напомнил мне о весне…

Она назвала Жоффруа код выхода на банк данных, которые его интересовали.

— Ты так щедра, Барбара. Спасибо большое!

— Только потому, что мы чуть было не стали родственниками, Жоффруа.

— Ты пыталась купить акции нашего семейного банка?

— Была на пути к тому. Несколько часов назад твой отец сделал мне формальное предложение…

Она отключилась.

Жоффруа дважды сбивался с порядка, в котором следовало набирать цифры закодированного телефона в Сингапуре с выходом в информационные запасники газеты «Стрейтс таймс».

Отец предпринял странный и неожиданный шаг. Странный и неожиданный…

Деловой расчет исключался. Тогда — возрастная дурь? Блажь провести остаток жизни вместе с элегантной, умной, обаятельной и загадочной метиской? Несколько лег сексуальной агонии в объятиях красавицы и — пропади все пропадом?

Жоффруа минуты две читал и не понимал вызванного на экран текста. Заставил себя сосредоточиться. На мониторе компьютера мерцали строки:

«Барбара Чунг, доверительно тем, кого это касается.

Мой источник из Вашингтона. Попытку российской внешней разведки прибрать к рукам калифорнийские банки, в которую вовлечен бывший сингапурский делец Амос Доуви, едва удалось сорвать принятием соответствующего закона. Два демократа от Нью-Йорка, а именно сенатор Дэниэл Мойнихен и член палаты представителей Чарлз Шумер, выступили с законопроектом. Он стал откликом на сообщение о потрясающей операции русской внешней разведки. О самой этой операции пронюхали журналисты «Нью-Йорк таймс». Законодательную инициативу поддерживает управление контрразведки, входящее в ФБР. Управление и стало источником сведений для публикации.

Согласно «Нью-Йорк таймс», российский агент попытался скупить акции трех банков в Северной Калифорнии и подбирался к четвертому. Агент осуществлял часть плана русских по проникновению в коммерческие и технологические секреты.

В настоящее время в США нет препятствий для покупки иностранцами четверти акций финансовых или банковских компаний, что равносильно фактическому приобретению их в собственность. В законопроекте предусматриваются требование о предоставлении в этом случае сведений относительно национального происхождения средств покупщика и наказание за ложные данные.

Проведено расследование, из которого следует, что контрразведывательным службам США подкладывается следующая версия.

Некто Амос Доуви вознамерился приобрести акции нескольких американских банков. Средства на это он получил в виде кредитов от представительства российской холдинговой группы «Евразия» в Сингапуре. Фактическим распорядителем кредитов является Петраков, генерал бывшего КГБ, ныне высокопоставленный оперативник службы внешней разведки России. Сначала Доуви перевел полученные им лично от Петракова 118 миллионов долларов в Панаму, где открыл счет в «Пасифик Атлантик бэнк». Оттуда он отправил эти деньги в «Юнион бэнк», Нашвилл, штат Теннесси. Приехав в Нашвилл, Доуви перевел свои миллионы в Сан-Франциско. Появившись в этом городе, он и развернул операции по скупке акций «Пенинсула нэшнл бэнк», «Ферст нэшнл бэнк оф Фресно», «Тахо нэшнл бэнк» и «Камино Калифорниа», выдавая себя за нашвиллского дельца.

Затем — арест Доуви в Сан-Франциско по розыскному запросу из Гонконга, его побег из-под стражи и повторный арест в Лондоне с последующим судом.

Клифф Палевски, адвокат Доуви, заявил, что не может быть сомнений в чистосердечности признания его клиента в работе по принуждению на российскую внешнюю разведку. Другой его адвокат, Эфраим Марголин, сказал на суде, что, если бы банки попали в руки Москвы, это распахнуло бы ей ворота к секретам оборонных предприятий в Силиконовой долине. Доуви, утверждают его адвокаты, — невинная жертва интриг Петракова. Приговор о мошенничестве должен быть отменен, и клиента следует выпустить на свободу.

Однако суд счел недостаточными доказательства правдивости утверждения Доуви о его принудительной вербовке службой внешней разведки России.

Позиция русских.

Петраков, известный в финансовых кругах Сингапура предприниматель из России, в частных беседах отрицает причастность Москвы к действиям Доуви в США. Тем не менее он признает выдачу частями 118 миллионов долларов в качестве кредитов по рекомендациям Доуви, работавшего советником у Петракова. Гарантом по кредитам выступал «Ассошиэйтед мерчант бэнк».

«Ассошиэйтед мерчант бэнк» объявил банкротом своего клиента, некоего Ли Тео Ленга. Это имя — деловой псевдоним Амоса Доуви, которым он пользовался для собственных сделок с фирмами, пользовавшимися его рекомендациями в отношениях с русскими партнерами. Ведущая из этих фирм «Лин, Клео и Клео», владелец Клео Сурапато. Посредничество обеспечивало бангкокское отделение Индо-Австралийского банка.