Кот, который знал 14 историй - Браун Лилиан Джексон - Страница 16

Гасс хлопает его по спине и говорит работнику: – Налей старому увальню красного чая, пусть разогреет свой дымоход. – Он любил иногда выражаться, как дровосек.

Гасс был хороший старик, но казался немного не в себе. Седые волосы торчали как попало, нос кривой, глаза бесцветные. В своё время он держал салун на севере возле поселка лесорубов и был стреляный воробей. Когда я познакомился с Гассом, он был уже довольно стар, но ещё мог перепрыгнуть через забор и уволить работника или двинуть ему, если тот доставлял неприятности.

Я помню бар – весь из брёвен, с сосновой доской в три дюйма. Красота! Ещё там стояла печка с пятидесятифутовой трубой. На стене красовались головы животных – оленей, лосей, чучело енота, ласки и всё такое прочее. Гасс говорил, что подстрелил их сам, но никто ему, конечно, не верил. Он любил животных. Мы считали: он скорее застрелит человека, чем белку. Он держал в салуне на севере бурундучка, а какой-то пьяный оторвал ему голову на спор. Гасс с ним хорошенько разобрался.

– Как Гасс отнёсся к Типси?

– Он показывает на молочную коробку и спрашивает Жирного:

– Что в ящике?

– Новое приспособление для ловли крыс, – отвечает Жирный.

Гасс заглянул в коробку, и Типси чихнула ему прямо в лицо. Старикан завыл, как жених:

– А она хорошенькая.

Он положил её на стойку бара, и Типси, шатаясь, заковыляла по сосновой доске. Пробираясь между рюмками и пивными кружками, со своим пятном, свисающим с одного глаза, она выглядела забавно! Я говорю Гассу:

– Если хочешь, я больше не дам ей пить, босс?

Что ж, мальчик, Типси стала хитом всей береговой линии. Она научилась делать обычный клоунский трюк. Дашь ей сигаретный окурок, она подкрадётся, схватит его, подбросит в воздух, стукнет по нему пару раз, а потом сядет на окурок с безразличным видом, будто не знает, где он. Я разливал много стаканов и пивных кружек, когда Типси выступала в баре.

Гасс жил наверху и разрешал ей спать на своей подушке.

– Малышка сворачивается вокруг моей головы, как енотовая шапка, – хвастался он, – а если хочет выйти, кусает меня за нос.

Вскоре Типси округлилась и стала ленивой. Мы знали: у неё будут котята. Чёрт меня подери, если Гасс не стал в это время покупать ей гамбургеры и не завёл коробку с песком, чтобы ей не нужно было ходить на грязную улицу.

– Бизнес не пострадал, когда Типси прекратила показывать свой фокус?

– Ни за что! Все держали пари, сколько она принесёт котят и какого цвета. Она стала большая, как бочка, и, когда пыталась двигаться, мы не знали, плакать нам или смеяться. Гасс начинал нервничать. Он уже приготовил коробку для котят я пресекал все шутки по поводу того, как выглядит Типси.

А потом однажды в бар вошёл инспектор собственной персоной. Он увидел Типси и взял двойную порцию виски. Потом он завёл свою речь про десятидолларовый штраф. После его ухода я говорю Гассу:

– Что будешь делать?

– Чёрт, я просто заплачу штраф! Кошечка того стоит.

Десять зелёных! Это было больше недельного заработка, если вам посчастливилось тогда найти работу.

На следующий вечер в бар ввалилась шумная компания моряков с цементовоза, который пришвартовался у Франт-стрит. Они принялись грязно шутить по поводу Типси, и Гасс прямо с ума сходил. В конце концов один из этих идиотов попытался угостить её виски из пепельницы.

Гасс перепрыгнул через стойку бара как сумасшедший и схватил моряка.

– Ты, ублюдок! – орал он. – Убирайся отсюда, пока я тебе кости не переломал!

Тут вмешались морячки, заступились за Гасса постоянные посетители. Потасовка была что надо! Кулаки мелькали, головы трещали, столы переворачивались! Кто-то, наверное, швырнул стулом, потому что печная труба с грохотом завалилась. Дым и сажа по всему бару!

– Где находилась Типси во время потасовки?

– Я как раз к этому подбираюсь. Бар в спешке очистили, мы с Пассом не спали всю ночь, выдраивая его. Когда мы закончили, был уже день, а Типси исчезла!

На Гасса хоть смирительную рубашку надевай! Мы искали её в погребе, коробках со льдом, в мусорных корзинах – везде. Я ходил по всем магазинам, а Гасс обрыскал весь берег. Ни следа.

– Она исчезла, – говорит Гасс и шмыгает носом. – Цементовоз отчалил прошлой ночью. Это моряки, наверное, украли её. Может, даже утопили.

Он страшно горевал.

В баре было тоскливо тем вечером. Он опустел к десяти часам. На следующий вечер то же самое. Посетители покупали только пиво и уходили. Гасс не желал что-либо делать.

Мы сидели в баре одни, только он и я, молчали. Вдруг слышим – тихая возня, какие-то звуки. Чёрт меня побери, если это не мяуканье! Гасс подскакивает и орёт;

– Это Типси! Где она? Она в ловушке!

Мы прислушались. Вот прозвучало еще одно «мяу». Звуки доносились из чёрной дыры в стене, там где раньше проходила печная труба. Потом оттуда вышла чёрная кошка, держа во рту что-то чёрное, размером с мышь.

– Это не Типси, – говорю я. Но когда кошка спрыгнула вниз и заковыляла по полу, она снова стала прежней Типси.

– Что было с Гассом?

– Он чуть с ума не сошёл, мальчик мой. Выл, орал, смеялся! Благая весть распространилась по всей береговой линии, и в этот вечер касса работала, как никогда.

Типси вылизала котят – двух тигровых и четырёх чёрно-белых, и вся семья мирно копошилась в коробке на баре, когда… угадайте, кто вошёл?

– Инспектор.

– Гасс взял квитанцию за нарушение и ухмыльнулся:

– Сколько это будет мне стоить, инспектор? Десять?

– Семьдесят долларов, – отвечает инспектор. – Десять за каждое животное. Оплата в Сити-Холле. Можете ожидать повторной проверки через несколько недель.

– Семьдесят святых зелёненьких! – говорю я Гассу. – Ты этих кота лучше утопи.

– Ничего подобного, – возразил Гасс. – Мы разыграем их в лотерею и соберём достаточно денег, чтобы заплатить штраф.

Лотерейные билеты продавались как горячие пирожки. Однако Гасс пока не разрешал забирать котят у матери. Слишком маленькие. Так что всё семейство ползало по дому, когда этот зловредный инспектор появился вновь.

Он посчитал хвосты и выписал ещё один семидесятидолларовый билет.

– Что выпьете, инспектор? – спрашивает Гасс, подмигивая мне. – За мой счёт.

– Извините. Я на работе, – говорит инспектор. Он всё время при этом почему-то дергал ногой. Видно, один из тигрят пытался заползти на его ногу.

Что ж, малыши подросли, им исполнилось семь недель – время выглянуть из шляпы на свет божий. В субботу вечером бар был битком набит. А Гасс ходил какой-то тихий, словно сожалел, что Типси расстаётся со своим выводком. А после розыгрыша он отколол номер:

– Выпивка за счёт заведения, парни, пока бочка не опустеет! Город закрывает бар в полночь.

Посетители устроили целую овацию, хотя никто в это не поверил. Гасс встаёт и говорит:

– Забавно, ребята. Во время сухого закона я держал бар со спиртным. Однажды на севере я чуть не убил одного парня, и никому дела до этого не было, а теперь я завёл маленькую кошечку, и у меня забирают лицензию.

Жирный говорит:

– Не будь придурком. Гасс. Она того не стоит. Избавься от кошки.

– Ни за что, – отвечает Гасс. – Мы с Типси купили хибарку в северных лесах. Не будет никаких улиц, никаких мусорных баков, никаких вонючих крыс.

Это был последний раз, когда мы видели Гасса и Типси.

– Вы что-нибудь слышали о них потом?

– К сожалению, нет. Но несколько лет назад мы с приятелем поехали на рыбалку на север. Остановились в Северном Кеннебеке, чтобы взять наживку. Там уже нет никаких хибарок, никаких грязных дорог. И должно быть, там живёт много котов, потому что в магазине, куда мы зашли, выставлено пятьдесят сортов кошачьей еды в виде консервов. Я поспрашивал, не знает ли кто Гасса. Никто его не знал. Конечно, столько лет прошло, почти полвека. Время неумолимо.

Мы заказали какие-то пятидолларовые сандвичи в местном ресторане. И я мысленно вернулся к временам депрессии – сандвичи за десять центов, большая миска супа за пять центов… Это был неплохой ресторан, вроде бревенчатой избы. Говорили, что он здесь уже давно. Хозяева менялись, но название всегда оставалось прежним – «Типси».