Гамбиты - Симмонс Дэн - Страница 52

В тот понедельник, за четыре дня до событий здесь, в Чарлстоне, Харрингтон вылетел в Лос-Анджелес. Первоначально я планировал лететь сам, но Фрэнсис убедил меня, что лучше будет, если он сначала проверит этого Бордена, сфотографирует его и выяснит, действительно ли он и Борхерт - одно и то же лицо. Я вынужден был согласиться с его доводами - у меня не было плана действий. Даже после стольких лет я все еще не обдумал все детали: как должен буду поступить, когда найду оберста.

В понедельник вечером Харрингтон позвонил и стал рассказывать мне, что фильм, который показывали во время полета, оказался посредственным, что отель, в котором он остановился, явно уступает “Беверли Вилширу” и что полицейские в Бел-Эйр имеют манеру останавливать и допрашивать людей, если тем случится дважды проехать в одном районе или если они имеют наглость припарковаться где-нибудь на этих извивающихся улицах, чтобы поглазеть на дом какой-нибудь кинозвезды. Во вторник он попросил узнать, нет ли чего-либо нового относительно миссис Дрейтон. Я сказал, что двое его друзей, Денис и Селби, спят немного похуже, чем он, а миссис Дрейтон живет помаленьку, и у нее все без изменений. Затем Фрэнсис сообщил мне, что он посетил студию, с которой мистер Борден имел наиболее тесные связи (экскурсия, кстати, оказалась весьма посредственной), и хотя у него в студии есть свой кабинет, никто не знает, когда он бывает там. Последний раз его видели за работой в семьдесят девятом году, и Фрэнсис надеялся раздобыть фото продюсера, но это оказалось невозможным. Он уже хотел показать секретарше этой студии берлинскую фотографию Борхерта, но потом решил, говоря его собственными словами, что “это было бы не совсем в тон”. На следующий день он собирался взять свой фотоаппарат с длиннофокусным объективом и отправиться к усадьбе Бордена в Бел-Эйр.

В среду Харрингтон не позвонил мне в назначенное время. Тогда я сам связался с отелем, и мне сказали, что он еще не выписался, хотя и ключа вечером не забирал. В четверг утром я позвонил в полицию Лос-Анджелеса. Они пообещали заняться этим делом, но я дал им не так уж много информации, и они решили, что нет причин подозревать какое-то преступление. “У нас в городе народ занятный, - сказал сержант, с которым я разговаривал. - Молодой парень вполне мог увлечься кем-то и забыть позвонить”.

Весь день я пытался связаться с Денисом или Селби, но не смог. Даже записывающее устройство в агентстве Фрэнсиса было отключено. Я пошел в здание на Парк-Авеню, где находилась квартира Нины Дрейтон. Охранник внизу сказал мне, что миссис Дрейтон уехала отдыхать. Выше первого этажа меня не пустили.

Весь день я сидел, запершись в своей квартире, и ждал. В одиннадцать тридцать позвонили из лос-анджелесской полиции. Они открыли номер мистера Харрингтона в отеле “Беверли-Хиллз”. Там не было ни его одежды, ни багажа, но не было и никаких намеков на преступление. “Не можете ли вы сказать, кто заплатит за номер в отеле?” - спросили меня. По счету надо уплатить триста двадцать девять долларов сорок восемь центов.

В тот вечер я заставил себя пойти к друзьям, пригласившим меня на обед еще несколько дней назад. От автобусной остановки до их дома в Гринвич Виллидж было всего два квартала, но расстояние это показалось мне бесконечным. В субботу-, когда ваш отец был убит здесь, в Чарлстоне, я участвовал в обсуждении проблемы насилия в городе вместе с группой ученых в университете. Там было несколько политиков и сотни две народу. На протяжении всей дискуссии я часто посматривал в аудиторию, ожидая увидеть улыбку Нины Дрейтон, так похожую на улыбку хищной кошки, или холодные глаза оберста. Я снова почувствовал себя пешкой - только в чьей игре?

В воскресенье в утренней газете я в первый раз прочитал об убийствах в Чарлстоне. В той же газете была короткая заметка о том, что голливудский продюсер Уильям Д. Борден находился на борту того злосчастного самолета, который потерпел катастрофу рано утром в субботу над Южной Каролиной. И рядом с заметкой - одна из редких фотографий этого неуловимого отшельника-продюсера. Снимок был сделан в шестидесятые годы. На нем улыбался оберст.

***

Сол замолчал. На перилах крыльца стояли чашки с остывшим кофе, они совсем забыли про него. Пока Сол говорил, тени планок, которыми было обито крыльцо, постепенно переползали по его ногам. В наступившей тишине стали слышны доносившиеся с улицы звуки.

- Кто же из них убил моего отца? - спросила Натали. Она поплотнее закуталась в свитер и зябко обхватила руками тело, словно ей было холодно.

- Не знаю, - ответил Сол.

- А эта Мелани Фуллер... Она тоже была одной из них?

- Наверняка.

- И это могла сделать она?

- Да.

- А вы уверены, что Нины Дрейтон нет в живых?

- Я был в морге. Видел фотографии с места убийства, читал отчет о вскрытии.

- Но она могла убить отца до того, как погибла сама?

Сол с минуту подумал и кивнул.

- Вполне возможно.

- А этот Борден.., или оберст... Предполагается, что он погиб в авиакатастрофе в прошлую пятницу. Сол снова кивнул.

- Вы уверены, что он погиб? - спросила Натали.

- Нет, - твердо ответил он. Натали встала и принялась расхаживать взад-вперед по маленькому крыльцу.

- А у вас есть доказательства, что он жив?

- Нет, - вздохнул Сол.

- Но вы полагаете, что он жив? И что либо он, либо Фуллер могли убить моего отца?

- Да.

- И вы все еще хотите разыскать его? Этого Бордена, или фон Борхерта, или как его там зовут?

- Да.

- Господи, Госпо-оди-и... - Натали встала, прошла в дом и вернулась с двумя стаканами бренди. Один она подала Солу, другой выпила сама, залпом. Нащупав в кармане свитера пачку сигарет, она вытащила ее, нашла спички и дрожащими руками прикурила.

- Вам вредно курить, - тихо заметил Сол. Натали только хмыкнула в ответ.

- Эти люди - вампиры, ведь так? - спросила она.

- Вампиры? - Сол тряхнул головой, не совсем понимая, что она имеет в виду.

- Они используют людей, а потом выбрасывают их, словно пластиковую упаковку, - сказала она. - Они вроде тех дурацких вампиров, которых показывают по ночному каналу, только эти существуют на самом деле, так?

- Вампиры, - повторил Сол почему-то по-польски. - Да. - Он снова перешел на английский, - аналогия неплохая.

- Ну хорошо, - сказала Натали. - И что мы теперь будем делать?

- Мы? - Слово это, казалось, удивило его. Он потер руками колени.

- Мы, - повторила Натали, и голос ее задрожал от гнева. - Вы и я. Мы с вами. Вы ведь рассказали мне все это не просто, чтобы провести время. Вам нужен союзник. Ну хорошо. Что нам делать дальше?

Сол почесал бороду и покачал головой.

- Я не совсем понимаю, зачем рассказал все это, но...

- Но что?

- Это очень опасно, Фрэнсис, да и другие... Натали подошла к нему, наклонилась и слегка дотронулась до его руки.

- Моего отца звали Джозеф Леонард Престон, - тихо сказала она. - Ему было сорок восемь... Шестого февраля ему исполнилось бы сорок девять. Он был очень хороший человек, хороший отец, хороший фотограф и очень неудачливый бизнесмен. Когда он смеялся... - Натали перевела дыхание. - Когда он смеялся, трудно было не смеяться вместе с ним.

Несколько секунд она стояла так, слегка наклонившись, ее пальцы лежали на его запястье, рядом с выцветшими синими цифрами, напоминавшими о трагическом прошлом. Помолчав, она спросила:

- Что вы намерены делать дальше? Сол вздохнул.

- Пока не знаю. Мне нужно лететь в субботу в Вашингтон, кое-кого повидать, получить информацию... Выяснить, остался ли жив оберст. Возможно, человек, с которым я хочу встретиться, у него может быть эта информация.

- А потом? - настаивала Натали.

- А потом буду ждать. Ждать и наблюдать. Читать газеты. Искать.

- Искать что?

- Новости.., о других убийствах, - ответил Сол. Натали вздрогнула и выпрямилась. Сигарета, которую она держала в руке, почти потухла. Она раздавила ее о половицу.