Гамбиты - Симмонс Дэн - Страница 41

Рваное дыхание и клокотание прекратились как раз в тот момент, когда вдалеке послышалась сирена приближающейся “скорой помощи”.

Джентри отошел назад и вытер руки о штаны. Во время стычки бумажник водителя каким-то образом оказался на тротуаре; Джентри наклонился и поднял его. Послав к чертям правила обращения с вещественными доказательствами, он открыл бумажник и быстро обшарил все отделения. В бумажнике было девятьсот долларов наличными, небольшая фотография шерифа Бобби Джо Джентри - и ничего больше. Ни водительских прав, ни кредитных карточек, ни семейных фотографий, ни карточки социального обеспечения, ни визиток, ни старых квитанций - ничего.

- Эй, кто-нибудь! Скажите, что здесь происходит? - прошептал Джентри. Дождь прекратился. Тело водителя неподвижно лежало рядом. Худое лицо его стало таким белым, словно из воска. Джентри потряс головой и обвел невидящим взглядом толпу зевак, вытягивающих шеи, направляющихся к нему полицейских и санитаров. - Кто-нибудь мне скажет, что здесь происходит? - закричал он. Ему никто не ответил.

Глава 8.

Байриш-Айзенштейн,

четверг, 18 декабря 1980 года.

Тони Хэрод и Мария Чен выехали из Мюнхена и направились на северо-восток, мимо Деггендорфа и Регена, в глубь лесистой и гористой местности Западной Германии поблизости от чешской границы. Хэрод гнал взятый напрокат “БМВ”, проходя на высоких оборотах скользкие от дождя повороты; машина шла юзом, но он ее контролировал, быстро увеличивая скорость до ста двадцати километров на прямых отрезках дороги. Даже эта работа и сосредоточенность не могли пересилить того напряжения от долгого перелета, которое не покидало его тело. Во время этого бесконечного полета он много раз пытался заснуть, но ни на секунду не мог забыть, что запечатан в хрупкой герметичной трубе, висящей высоко, в тысячах метров, над холодной Атлантикой. Хэрод вздрогнул, включил радиатор и обошел еще два автомобиля. Они поднялись в более гористую местность, здесь на полях белым ковром лежал снег; снежные сугробы высились по обочинам дороги.

Двумя часами раньше, когда они только выбрались из Мюнхена и помчались по забитой транспортом автостраде, Мария, рассматривая дорожную карту, сказала:

- А тут недалеко Дахау. Всего в нескольких милях.

- Ну и что? - буркнул Хэрод.

- Это место, где располагался один из тех лагерей, - ответила она. - Куда ссылали евреев во время войны.

- Все это древняя история, ну ее на хрен.

- Не такая уж древняя, - заметила Мария. На повороте, помеченном номером 92, Хэрод съехал с автострады и попал на другую, такую же загруженную. Маневрируя, он пробился на левую полосу, на спидометре стрелка показывала около ста километров.

- Ты когда родилась? - спросил он.

- В сорок восьмом.

- Если что-то происходило до твоего рождения, не стоит об этом переживать, - сказал Хэрод.

Мария Чен умолкла, неотрывно глядя на холодную ленту реки Изар. Предвечерний свет потихоньку гаснул в сером небе.

Хэрод бросил взгляд на свою секретаршу и вспомнил, как он познакомился с ней. Это случилось четыре года назад, летом 1976; Хэрод полетел в Гонконг на встречу с братьями Фой по просьбе Вилли - поговорить насчет финансирования очередной киночуши про кунфу. Он рад был выбраться из Штатов в момент, когда истерия по поводу двухсотлетия Независимости достигла пика. Младший из братьев Фой решил сопровождать Хэрода во время ночных развлечений.

Хэрод не сразу сообразил, что дорогой бар в ночном клубе на восьмом этаже высотного здания в Коулуне на самом деле был борделем, а прекрасные, даже шикарные женщины, чье общество доставляло им такое удовольствие - просто проститутками. Как только он понял это, то сразу же потерял интерес и тотчас ушел бы, если бы не необыкновенно красивая девушка, явно смешанной - европейской и азиатской - крови, одиноко сидевшая за стойкой; глаза ее выражали такое безразличие, что его трудно было бы подделать. Когда он спросил Фоя “Две Глотки”, кто она такая, толстяк азиат расплылся в улыбке и сказал:

- А-а, очень интересно. Очень печальная история. Ее мать была американская миссионерка, отец - учитель в Китае. Мать умереть вскоре после того, как они приехали в Гонконг. Отец тоже умирает. Мария Чен остаться здесь, очень знаменитая модель, очень дорогая модель.

- Модель? А что она тогда делает тут? Фой пожал плечами и ухмыльнулся; блеснул золотой зуб.

- Она делает многие деньги, но ей надо больше, очень больше. Очень дорогие вкусы. Она хочет ехать в Америку - она американский гражданин, - но не может вернуться из-за дорогих вкусов.

Хэрод кивнул.

- Кокаин?

- Героин, - улыбнулся Фой. - Хотите знакомиться? Хэрод хотел знакомиться. После того как их представили друг другу и они сидели вдвоем у стойки бара, Мария Чен сказала:

- Я знаю про вас. Вы сделали себе карьеру на плохих фильмах и еще более дурных манерах. Соглашаясь, Хэрод кивнул.

- А я знаю все про вас, - сказал он. - Вы - наркоманка и гонконгская блядь.

Он видел, как она размахнулась, чтобы дать ему пощечину, и потянулся щупальцами мозга, пытаясь остановить ее, - но у него ничего не вышло. Удар прозвучал громко, публика в баре замолкла на полуслове и уставилась на них. Когда бар снова загудел, как обычно, Хэрод вытащил платок и приложил ко рту. Кольцо на руке девушки рассекло ему губу.

Хэроду и раньше приходилось сталкиваться с нейтралами - людьми, на которых его Способность совершенно не действовала. Но это случалось редко. Крайне редко. И никогда не случалось так, что он не знал об этом заранее: у него всегда было время приготовиться и избежать болезненных последствий.

- Ну ладно, - сказал он. - Будем считать, что мы познакомились. А теперь у меня к вам деловое предложение.

- Что бы вы мне ни предложили, мне это не интересно.

Говорила Мария Чен вполне искренне, в этом не было сомнения, и все же она осталась сидеть у стойки.

Хэрод кивнул, быстро обмозговав ситуацию. Уже несколько месяцев он испытывал некое беспокойство, работая с Вилли. Старик редко пользовался своей Способностью, но когда он делал это, становилось ясно, что он был гораздо сильнее Хэрода. Хэрод мог потратить месяцы и даже годы, тщательно программируя помощника, но он не сомневался, что Вилли сделает это за несколько секунд. Хэрод испытывал постоянную и всевозрастающую тревогу с тех пор, как этот чертов Клуб Островитян заставил его сблизиться с этим кровожадным стариком. Если Вилли что-нибудь узнает, он воспользуется любым способом, чтобы...

- Я предлагаю вам работу в Штатах, - сказал Хэрод. - Вы будете моим личным секретарем и исполнительным секретарем кинокомпании, которую я представляю.

Мария Чен холодно посмотрела на него. В прекрасных карих глазах - никакого интереса.

- Пятьдесят тысяч долларов в год, - продолжил Хэрод, - плюс разные льготы. Она и глазом не моргнула.

- Я зарабатываю здесь, в Гонконге, гораздо больше. Зачем мне менять карьеру модели на секретарскую работу, с меньшей оплатой? - Слово “секретарскую” она произнесла с ударением и было ясно, что это предложение не вызывает у нее ничего, кроме презрения.

- Я упомянул льготы, - сказал Хэрод. Мария Чен ничего не ответила, и он тихо добавил:

- Постоянный источник того.., что вам нужно. И вам никогда больше не придется самой заниматься покупкой.

В этот момент Мария Чен моргнула-таки. Самоуверенность слетела с нее, как сорванное покрывало. Она опустила глаза и смотрела теперь на свои руки.

- Подумайте об этом, - бросил на ходу Хэрод. - Я буду в отеле “Виктория и Альберт” до утра вторника.

Она не подняла глаза, когда Хэрод вышел из ночного клуба. Во вторник утром он приготовился к отлету, носильщик уже снес в холл отеля его чемоданы; в последний раз он глянул в зеркало, застегивая свою куртку, когда Мария Чен появилась в дверях.

- Каковы будут мои обязанности, помимо секретарских? - спросила она.